Минский "Спартак": открытие Кореи

Команда режущих ухо незнакомых футбольному миру имен слаженно и мобильно провела две оставшиеся встречи и, обыграв итальянцев, вышла из группы вместо двукратных чемпионов мира. Более того, корейцы едва не сотворили чудо и в четвертьфинале, поведя 3:0 к 25-й минуте матча против португальцев. И лишь благодаря гению “европейского Пеле” Эйсебио, вколотившему четыре гола в ответ, в полуфинал прошли фавориты.

Но мало кто помнит, что футбольным первооткрывателем Северной Кореи выступил не кто иной, как минский “Спартак”. Впрочем, сначала весной 1957 года команда Пхеньяна сама прибыла в белорусскую столицу, где встретилась с “Урожаем”. В составе минчан на поле вышли В.Шарбур, И.Хаткевич, А.Милов, М.Свирид, Р.Пержхало, Б.Манько, Б.Блажевич, И.Василенок, И.Лукашевич, Ю.Бачурин, В.Новиков. Гости одержали победу — 2:1, и на ответный визит стали готовить паспорта игроков главной белорусской команды – минского “Спартака”.

Из Москвы в Пхеньян спартаковцев нес едва закончивший испытательные процедуры и поставленный на конвейер “Ту-104”. Это был его первый многочасовой перелет, и в полупустом салоне находилась только футбольная делегация да семья советского посла. Дипломатическая чета занимала отдельный отсек и, по-видимому, скучала, в особенности дочь. Посол попросил тренера Бозененкова отрядить им приличного парня – четвертого для игры в подкидного. Выбор пал на Юрия Мохова, который к прибытию уже был “своим”, и ему доверительно показали посольство, вросшее вглубь на много этажей, с автономным водоснабжением и полным жизнеобеспечением. Вероятно, по тому же типу было сооружено и советское посольство в Китае, которое впоследствии в период “культурной революции” два года держало осаду “красных охранников” хунвэйбинов.

В Пхеньяне все было пропитано закончившейся американо-корейской войной, в которой воспитанные в духе патриотизма корейцы, совсем как наши в отечественную, бросались с гранатами под танки. Спартаковцы побывали на странном кладбище, состоявшем из нескольких высоких курганов – братских могил китайцев, воевавших на корейской стороне. Корейскую армию уже совсем сбрасывали в море, когда подоспел десант, и живая лавина китайцев полилась телами теснить американские части назад. Белорусская делегация возложила на один из курганов венок.

В первой игре со сборной Народной Армии (продолжающие здравствовать ветераны по сей день полагают, что играли против “милиции”) спартаковцы больше, чем с соперником, боролись с разницей во времени, которая только с Иркутском – местом последней технической посадки – составляла семь часов. Переполненный стадион шумел и приветствовал плакатами, написанными по-русски, а виновники торжества с трудом передвигали ноги. Мохов вспоминает, что в воротах буквально засыпал. Словом, минчан “подловили”, и матч закончился победой хозяев со счетом 2:1.

Но уже в следующей игре со сборной МВД победу с тем же счетом одержали спартаковцы. Снимок сделан аккурат после этой игры, и изображены на нем, не принимая во внимание ребят в черных футболках, Леонид Ероховец, Геннадий Абрамович, Геннадий Хасин, Анатолий Ковалев, Александр Иванов, Дмитрий Дубровский, Леонид Демин, Владимир Гончаров, Дмитрий Корнеев и Юрий Мохов (внизу второй слева). Шляпу держит посол СССР, а женщина в центре – тогдашнее второе лицо КНДР. Корейские игроки были для наших на одно лицо, и, по признанию участников турне, они всякий раз слабо представляли, что за команда им противостоит. И даже проводя в Кесоне повторный матч с армейцами, спартаковцы не могли опознать кого-либо из соперников.

Принимали наших, при всей корейской бедности, замечательно, на второе подавали неизменного фазана. Потом через переводчика со странной, из одной буквы, фамилией – товарища О – игроки “Спартака” выведали, что каждая обеденная порция стоила больше, чем средний кореец получал в месяц. Нищета кругом потрясала, люди имели по одной паре брюк и выживали только благодаря поднимавшейся в половину человеческого роста капусте. Переводчик, которого работа обязывала выглядеть, наклеивал на подошву обуви кожаные шипы – чтобы не снашивалась. И однажды от всего этого под добрую женьшеневую водку кто-то из спартаковцев не выдержал, отдал гостиничному портье две новые сорочки и пошел наверх сводить счеты с жизнью – в последний момент его перехватили у распахнутого окна.

Приемы ждали дорогих советских гостей каждый вечер. Им устроили танцы с корейскими девушками, на одной из которых, по имени Ким Кен За, лихой спартаковский парень по молодому делу обнаружил на пути к цели несколько десятков подъюбников, преодолеть которые так и не сумел. Потом наших осторожно предупредили, что все эти девушки являются солдатами корейской армии, и наказали держаться без шалостей. В другой ситуации на очередном дружеском ужине гостей потчевали неким подобием солянки, блюдом довольно вкусным, здесь же на жаровне готовившимся. Один из форвардов, уплетая за обе щеки, поинтересовался содержимым – и, услышав про пятьдесят видов мяса, включая змей, лягушек и прочих тварей, не смог удержать поглощенное…

Завершив пхеньянскую часть (две победы, ничья и поражение), спартаковцы отправились в город Кесон, расположенный у растянувшейся на несколько десятков километров демаркационной зоны. Руководители делегации в своем купе всю ночь пути пили с одноруким корейским генералом и переводчиком О, носившим, как оказалось, в войну чин майора, — под рассказы последних о пережитом. А на рассвете по прибытии в Кесон спартаковцы остолбенели. Вся привокзальная площадь была битком набита людьми с зажженными факелами – число встречающих исчислялось десятками тысяч. Едва член советской делегации ступал на площадь, как под него, просовывая голову между ног, подныривал кореец, и под восторженный рев нес по кругу. Казус случился с Михаилом Бозененковым, разогнуться под ста килограммами которого бедняга не смог. Зато с не державшим равновесия зампредом ЦС “Спартак” Г.Токуевым разобрались просто, втроем отнеся тело прямо в автобус.

Спартаковцев отвезли на торжественный прием, где их приветствовали обстоятельной речью. Наши руководители беспомощно переглядывались: выговорить что-то пламенное их языки физически не могли. И тогда поднявшийся на правах капитана Геннадий Абрамович скомандовал: “Спартаковцы, встать!”, после чего сразил гостеприимных хозяев троекратным “Физкульт-ура!”. Сопровождавший спартаковцев судья всесоюзной категории Меньшиков благодарно шепнул Абрамовичу: “Я тебе в Москве… грамоту…”, но потом, понятно, забыл. Под такое дело партнеры в тот же вечер подтолкнули капитана сходить к руководству и потребовать сувениры – подаренный ящик с женьшеневой водкой. Пока Брониславович высказывал волю народа, наставник команды Василий Соколов одним глазом ему вроде как одобрительно подмигивал, но в итоге оказалось, что у старшего просто тик…

Вероятно, зная нашу приверженность к народным средствам, принимающая сторона предложила белорусским футболистам экскурсию на плантацию женьшеня. Но начальство сказало игрокам, что им еще играть, нельзя расплескивать энергию, словом, сами съездим, а вам все расскажем. Руководители уже знали, что в качестве подарка гостям прямо с поля был приготовлен огромный ящик целебного корня.

Благо хоть на знаменитую демаркационную линию, по 38-й параллели членящую корейский полуостров на два государства, футболистов взяли. Подписание акта о перемирии происходило летом 1953-го в специально построенном помещении, от стены до стены разделенном длинным столом, ось которого проходила по той самой Паньмыньжонской (не ручаюсь за точность) линии. Футболисты сделали запись в книге посетителей, снялись у исторического стола, дружно погрозили кулаком стоявшему на той стороне, широко расставив ноги, американцу с автоматом, словно сошедшему с политического плаката “Нет военщине!”, и отправились обратно.

На следующий день был расписан матч-реванш с корейскими армейцами, который, наши были уверены, не состоится. Утром на Кесон обрушился чудовищный ливень, по улицам бурным потоком неслись настоящие реки. Но едва дождь ослаб, как в направлении стадиона двинул весь город с тазиками и тряпками в руках. Когда за час до игры наша команда прибыла к арене, поля игроки не увидели. Это было сплошное одеяло из согнутых спин: люди промокали воду тряпками и выкручивали в тазики, по мере наполнения которых вторая партия те выносила. К стартовому свистку судьи поляна была сухой.

На этот раз спартаковцы разделали Народную Армию под орех – 3:0, что не помешало расстаться с корейцами друзьями. А тем временем, связавшись с коллегой, нашу делегацию пригласил завернуть на матч-другой посол СССР в Китае. “Только вы им наваляйте”, — напутствовал наш человек в Пекине по прибытии. За год до “большого скачка” все громче раздавались голоса, что Китай пошел не по тому пути и дружбу с Советами надо кончать.

Но внешне все обстояло пристойно, перед игрой на главном стадионе Пекина со сборной китайской столицы минским футболистам пожал руку маршал Чжу Дэ, который потом, поговаривали, хотел “этих русских” чуть ли не арестовать, так они хозяев при полном стадионе повозили (3:0). А следом был матч в Чанчуне, где действия спартаковцев и впрямь могли навести на мысль об издевке. Наши выиграли 1:0, но мазали с чистых выходов из вратарской – словно не считали нужным доводить до конца начатое.

Вернувшись домой, открыватели Кореи и покорители Китая окунулись в союзный чемпионат, который закончили с 9 очками. Минский “Спартак” на два сезона распрощался с классом “А”.