Бутсы

Надо сказать, что сапожников в 50-е держали при всех игравших на Союзе футбольных командах. Это был далеко не последний человек, от которого во многом зависела боеспособность коллектива. В частности, шипы на подошвах были делом его рук. Сапожник брал кусочек кожи, складывал в несколько раз, создавая толщину, прибивал (три-четыре гвоздя на шип — чтобы держали) и обрезал, придавая размер и округлость формы. Шип старых бутс состоял, таким образом, из гвоздей и кожи.

Бутсы тогда практиковали на шести шипах: четыре впереди и два сзади. За ними необходимо было ухаживать: подбивать и обновлять. А у кого-то по неряшливости или злому умыслу острия гвоздей, случалось, торчали. Именно поэтому позже боковые судьи стали проверять шипы перед игрой.

О том, какую ценность представляли бутсы (а еще больше о трепетном отношении к игре), говорит тот факт, что юный Валерий Воронин предпочитал тренироваться в старых разбитых ботинках, надевая первые выданные бутсы на игры, — жалел.

В 50-е годы самым известным в Союзе сапожником по бутсам (как тогда говорили, перешивщик бутс) был москвич Макшанов. Макшановские бутсы котировались в стране, как сейчас “Адидас”. Этот футбольный левша был один от Бреста до Владивостока, на все команды мастеров. Он как никто перешивал футбольную обувь: в тогдашних промышленных бутсах носок — вероятно, в защитных целях — делался жестким, с пластмассовой вставкой. А таким признанным технарям, как Сальников, Нетто, Татушин, Ильин, нужно было чувствовать мяч. Словом, эту пластмассу требовалось вытащить и снова зашить. Считалось, что ювелирнее Макшанова этого не мог сделать никто.

Впрочем, справлялся с этой работой и минский Рябов — старые игроки утверждают, не хуже москвича. Но репутация — вещь серьезная, мы ищем кумиров в любом деле. И когда случалась оказия, минские спартаковцы тратились на Макшанова.

В начале сезона, по получении нового обмундирования, привычной для всех команд была такая картина: по пути на зарядку, обед, в личное время игроки мяли в руках бутсы — разрабатывали, чтобы лучше сгибались. Их размачивали, распирали изнутри камнями (так было обычно на южном сборе у моря, где игроки получали новую форму), втирали какие-то мази, но все равно, по воспоминанию Абрамовича, с больших пальцев сходили ногти. Лучшим средством было все-таки перешить. Так повелось, что первым Макшанов всегда перешивал бутсы московскому “Спартаку” — все-таки олимпийские чемпионы, сборники, сверхпопулярная команда. Да и деньги у них водились, не сравнить с теми же минскими. Словом, все команды ждали, пока Макшанов обошьет московский “Спартак”. Любопытно, что и минские технари у него шились: тоже спартаковцы, они имели у мэтра преимущество. Стоило это дорого — за перешив своей пары игроку надо было фактически отдать месячную зарплату, но на бутсы, изредка привозимые из-за рубежа, цены первое время были вообще атомные.

В минской команде бесспорно лучшими бутсами владел Хомич. Привез их из Англии, когда в свою лучшую пору в составе московского “Динамо” участвовал в легендарном турне. Так в одних всю оставшуюся карьеру и отыграл — настолько были хороши. В носки этих бутс были вставлены медные пластины, что обнаружилось, когда обтягивающая их кожа протерлась от старости. Когда Хомича списали из “Динамо” и 1 июня 1954 года он первый раз играл за минчан против своей команды, здороваясь с бывшими партнерами Байковым, Савдуниным, Тигр говорил: “Ребята, я против вас ничего не имею, но вы ко мне лучше не подходите…” — и показывал металлические пластины бутс. Минчане тогда выиграли 1:0 (забил Бачурин с паса Мозера). В неприятельской штрафной москвичи действительно робели. Юрий Мохов вспоминает, как кто-то из столичных динамовцев призывал: “Ребята, ну давай, полезли!” — а ему отвечали: “Сам лезь” — Хомич вправду озверел. Он и дублера своего молодого учил: “Юра, дай попробовать на морде шип — чтоб боялись”. У схватывавшего ученика есть снимки, где уже Мохов летит на выходе, и подошвы бутс касаются лица нападающего. Не нам эти штучки судить и винить, у форвардов и голкиперов всегда были свои счеты. Бытовой культуры тогда было поменьше, камеры за игрой не следили — вратарей били кулаком, локтем, головой, норовя въехать в лицо. Старый вратарь вспоминает нередкую картинку: перед угловым, когда судья отвернется, здоровенный жлоб-центрфорвард подойдет к вратарю и вмажет по зубам. Но при этом признает: вратари всегда били нападающих больше. И это была тенденция Хомича, ударить первым: ты пожалеешь, тебя — нет.

В процессе тренировки и игры эти кожаные шипы на бутсах хочешь не хочешь истирались, и без своевременной новой подбивки начинали торчать гвозди. Однажды Мохов лишь по счастливому случаю не стал жертвой чужой беспечности, попав под тбилисского форварда Хасая. В игровом эпизоде вратарь на выходе забирал мяч, чуть при этом раскрывшись, а навстречу летел Хасая, умудрившись просунуть ногу. В итоге, зацепив гвоздем, располосовал игровые трусы, счастливо пододетый ватник и плавки. В раздевалке голкипер обнаружил на себе ровно прочерченную краем гвоздя царапину: еще бы миллиметр — и все…

Или случай, происшедший с участием одного из фигурантов снимка. Как-то на предсезонке минчане играли в Мукачево против ужгородского “Спартака”. После навесной передачи тогда еще не киевлянин Йожеф Сабо пытался пробить в падении, а Геннадий Абрамович, тому препятствуя, мяч выбивал — и шипом зацепил сопернику между бровью и виском, где проходит какая-то вена. Ужгородцы играли в белой форме — на упавшем Сабо футболка в мгновение стала красной — залило кровью. Еще немного, и разгоряченная публика могла минчан за любимца линчевать — это был 1956-й, год венгерских событий…

Сегодня к услугам наших игроков десятки всемирно раскрученных марок производителей вправду отменной футбольной обуви вроде “Пумы” и “Адидаса”. Вот только футбол куда-то пропал…