Константин Бесков-игрок

Так или иначе, футбол вряд ли мог пройти мимо мальчишки, на детство которого не выпали засасывающая пустота телеэкрана, поветрия мод и раскованность нравов. Жизнь не баловала разнообразием проявлений, и игра снимала богатую жатву в любом дворе. Вопрос стоял лишь в природных качествах — физических и личностных, которые и определяли окончательно профессиональную или любительскую принадлежность к спортивному действу.

Ранние годы Бескова мало отличались от детства других мальчишек 20-х. Зимой летал с уклона на санках, поставленных на три конька, или на “снегурках” цеплялся проволочным крючком к задней двери трамвая; играл в городки, принимаясь в мимолетные дворовые команды дядьками-городошниками, позволявшими бросать биту с половинного расстояния. Но самым частым и любимым занятием оставался футбол, с которым было не скучно и в одиночку (тогда партнером выступала глухая стена соседнего дома, исправно возвращавшая мяч для обработки или удара с лету). А однажды перед отъездом семьи на дачу мама купила Косте счастье — настоящий футбольный мяч. Белый, “из лосиной кожи”, как утверждал продавец. После каждой игры мальчик мыл и чистил любимца, оттирая зеленые пятна, которые оставляла на коже трава.

Он шел параллельно со школой, потом с ФЗУ — этот неотвязный футбол. Бескова взяли в четвертую команду завода. На протяжении двух месяцев мальчишка аккуратно приезжал на все игры в надежде получить место на поле (позвали его на всякий случай — подменить кого в случае необходимости) и своего дождался. Каши во взрослой компании не испортил, более того, был переведен в команду следующей ступени. Осенью 1937-го, набавив пару лет к своим шестнадцати, попросился в “Серп и молот”, у которого оставались несыгранными три встречи, и освоил позицию правого инсайда. Сыграл там половину следующего сезона, в ходе которого был замечен Борисом Аркадьевым, тренировавшим московский “Металлург”, участника первенства СССР. Тогда еще молодой наставник обратился к юноше в своей рафинированно интеллигентной манере: “Не согласились бы вы, Константин…”

Константин восторженно согласился. Так с благоговения дальновидного Аркадьева на краю нападения “оранжевых” (цвет футболок “Металлурга”) появился плотный основательный паренек с русым чубчиком и коротко выстриженным затылком, прозванный в возрастной команде тридцатилетних мужчин Сынком. Медальных высот “Металлург” достиг лишь однажды, но коллективом был крепким, ведомым бомбардиром Сергеем Капелькиным, гремевшим в Москве до появления в партнерах привезенного из Ногинска сверхталантливого Гриши Федотова. Капелькин играл центрфорварда таранного типа — как Синяков в “Торпедо”, Семенов в “Спартаке”, Смирнов или Л.Соловьев в московском “Динамо”. В противовес им в центре обороны противоборствующих команд появились такие же мощные, резкие игроки, не уступавшие “таранам” в скорости и игре корпусом. Словом, нашла коса на камень, и пришло время утвердиться новой тактике, когда в центр нападения ставился быстрый, маневренный и разносторонний игрок, умевший оттянуться назад или увести опекуна на фланг, открывая партнерам зону. Пришло время Бескова, который в 1940 году, играя против самого Андрея Старостина, сумел провести три мяча в ворота “Спартака” (к тому времени не было в “Металлурге” ни принявшего “Динамо” Аркадьева, ни Капелькина, в свой черед подавшегося в ЦДКА в партнеры к Федотову).

По окончании сезона Бескова призвали в погранвойска. Так он стал динамовцем и зимой 41-го стриженным наголо рядовым прибыл с места прохождения службы — румынской границы — на сбор команды Аркадьева в Гагры. Его партнерами в прервавшемся войной первенстве были прославленные Якушин, Ильин, С.Соловьев, Корчебоков, Семичастный… “Бело-голубые” вступали в сезон чемпионами и с решительностью победителя строили эксперименты. Владея умными исполнителями, Аркадьев поставил команде тактически сложную игру с “блуждающими форвардами”: непрерывно меняясь местами, динамовские нападающие сбивали соперников с толку. Бесков удачно вписался в этот продуманный ералаш…

Война забрала у Бескова-игрока лучшие футбольные годы, что можно сравнить с лагерями Стрельцова, вернувшегося на арену неузнаваемо раздавшимся в плечах дядькой с просвечивающей головой. Константин в военные годы играл, но без соревновательной практики, календаря, без ажиотажа переполненных стадионов и накала страстей футбол был неполноценным и стимула для роста не давал.

В первом послевоенном чемпионате “Динамо” под руководством Якушина вновь стало чемпионом. Бесков работал на “подноске снарядов” и, забив 8 из 73 командных мячей, поучаствовал в значительном числе голевых комбинаций. Главным событием 1945 года стало британское турне динамовцев. Ярче других в Англии блеснули Хомич и Бобров, но последний был не раз обязан голами тонким передачам Бескова. Эта связка еще раз сработает семь лет спустя на печально закончившейся для советской сборной Олимпиаде-52. Со щитом из Хельсинки вернется один Бобров, и никто не вспомнит, что в героически спасенной первой игре с югославами (5:5) бомбардир проведет мячи с передач Бескова. А тогда в Англии капитан “Челси” после матча признается, что ему никогда не приходилось затрачивать так много труда, чтобы найти своего подопечного: “Бесков был буквально повсюду”.

…В олимпийский Хельсинки 31-летний Бесков ехать не хотел. Впрочем, не совсем так: хотел, конечно, пройдя полугодичный марафон целенаправленной подготовки — как и все футболисты, в отрыве от клуба, — а примерно за месяц до отъезда в тренировочном матче надорвал заднюю поверхность бедра. 25 дней лечения и, как следствие, полная потеря формы. Взвесив все, подошел к Аркадьеву: “Борис Андреевич, я не игрок…” Тренер ответил, что заявлять другого уже поздно (вопрос упирался в оформление выездных документов). Без крайней нужды обещал на поле не выпускать.

На первой игре с болгарами Бескова не было даже в запасе. Матч не сложился, победа далась с большим трудом (2:1). Сборная СССР выглядела усталой и перетренированной. Предстоящий матч с югославами требовал усиления. На разборе поединка кто-то из спортивного руководства озвучил фамилию Бескова…

Пойти в такой ситуации против первых лиц Аркадьев не рискнул. “Константин, вы сыграете правого полусреднего”, — обозначил он. Помимо участия в атаках задача подразумевала нейтрализацию мотора и главного плеймейкера югославов левого полузащитника Златко Чайковского. Тот был в большом порядке, и противоборство требовало объема работы, на который Бескова не хватило бы. Тот, едва оправившийся от травмы, поднялся и глухим голосом сообщил о своей неготовности. “Могу еще как-то сыграть на левом краю…” — добавил он, понимая, что надо что-то сказать. Это был компромисс, и тренеры отвели в распоряжение Бескова левый фланг нападения.

Как и следовало ожидать, Константин в той игре не блеснул. Но был удачлив: трижды поданные им корнеры приводили к взятию ворот, в том числе последний, на 89-й минуте. А в дополнительное время, получив отличную вырезку от промчавшегося до лицевой линии Трофимова, Бесков без помех пробил с шести метров в штангу. Происшедшее дальше широко известно: на переигровку сборной СССР не хватило. Сразу по возвращении в Москву футболистов и тренера смешали с грязью, а нашего героя назвали одним из главных виновников позора. Пункт специального постановления Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта гласил: “За безответственную игру, трусливое поведение на поле тов. Бескова лишить звания “Заслуженный мастер спорта СССР”.

Неуступчивому Бескову шел 32-й год, и было ясно, что так бесславно закончить свои выступления в футболе он не согласится. Будущий мэтр и вправду сумел восстановить имя и кондиции, вернул положение вожака динамовской игры. Еще до Хельсинки Бесков с другими ветеранами “съел” поставившего команде послевоенную игру Якушина. Михей видел, что многие из его довоенных партнеров подходят к критическому возрасту, и, предвосхищая неизбежное, задумывал перестройку. Для начала пробовал передвигать игроков по позициям, что старикам не понравилось. Агрессивный форвард Сергей Соловьев не мог смириться с намерением тренера превратить его в защитника, и хотя подобная трансформация уже приносила результат, продлив век Михаилу Семичастному, обиженный ветеран видел в маневре лишь намерение отдать его место имевшему десятилетнюю фору новичку Сальникову. Да и Бесков не желал видеть себя никем, кроме как игроком центральной зоны атаки. Назревал конфликт, выплески которого были заметны невооруженным взглядом. На одном из предсезонных сборов студент тренерского факультета Бесков объявил Якушину, что тот неправильно тренирует. Это была перчатка, которую сорокалетний наставник не поднял. А недавний партнер продолжал подвергать сомнению тренерские идеи и ходы. Любопытно, что позже в своих командах Бесков-тренер не терпел игроков, относившихся к его указаниям, как он к якушинским. Но это будет потом, а тогда, в сезоне 1950 года, ведущих игроков в конце концов вызвало динамовское руководство, искавшее причину распада игры. Бесков высказал сомнение в тренерской квалификации, был поддержан партнерами, и Якушина сослали в Тбилиси.

В команде все вернули на старые рельсы, и второй круг “Динамо” прошло поувереннее. В частности, взяло убедительный реванш у “Торпедо” (6:2), а возвращенный на свой край атаки С.Соловьев провел в том матче три мяча. “Динамо” принял добросовестный, но не выдающийся Виктор Дубинин, и получивший капитанскую повязку конструктор атак Бесков стал фигурой, весившей больше тренера. Так продолжалось и при следующем наставнике — М.Семичастном, что вряд ли работало на плюс: результата не было. Якушин же тем временем оживил тбилисский клуб и заработал право на второе пришествие. На этот раз он явился в московское “Динамо” хозяином.

В октябре 1953-го при вернувшемся Якушине 33-летний Бесков еще блеснет игрой в финале Кубка страны, но это был его последний успех. Лукавый Михаил Иосифович потом скажет: “Я заметил, что Костя стал ауты вбрасывать — и понял, что пора ему заканчивать…” Лишь к старости тренер забудет житейские обиды и исключительно высоко отзовется об игровых качествах бывшего подопечного, фамилию которого он запрещал произносить в своем доме. Но в правильности решения не усомнится никогда.

Закончить вовремя, суметь и успеть найти себя – большая удача. В 1954-м для Константина Бескова начиналась новая жизнь, затмившая его игроцкую славу.