Владимир Чернов

Этот фантастический тренер не создан для нашего болота, где условием выживания всегда был не столько результат, сколько сохранительное умение быть удобным. Чернов брал команды далеко не на пике и ни одну не опустил, с 15-го места тащил в призеры, приводил к европейским высотам, но “не лизал” — и потому оставался не у дел.

Снимок сделан в Ворошиловграде (теперь снова Луганске) на чествовании “Искры” — бронзового призера чемпионата СССР 1973 года. Впереди — старший тренер Владимир Чернов, на лице которого вместо торжества читается устремленность. Будущее у тренера и команды разное. Он еще приведет этих девчонок к вершине, но поплатится за высокопоставленные разборки тремя годами колонии усиленного режима, в стенах которой продолжит готовить “Искру” к главной ее победе — в розыгрыше Кубка обладателей кубков. Однако обо всем по порядку.

На детские годы сына офицера госбезопасности выпали Москва, предвоенный Брест, ставший советским в 1939 году после полюбовного раздела с Гитлером Польши, бегство из пекла по первым залпам 22 июня, потеря отца, эвакуация. На спортивную стезю вступил в Минске, последовательно закончив физкультурные техникум и институт. У Чернова были хорошие волейбольные учителя (Чехов, Сунгуров, Осколкова, Вольштейн, Зедгенидзе), во время учебы и позже. В студенческие годы в качестве подработки вел вузовские команды, после защиты диплома работал детским тренером, попробовал должность директора ДЮСШ, но сам почувствовал, что не администратор, а рабочая лошадь. И вновь спустился на тренерские хлеба, набрал женский “Спартак”, с которым включился в республиканский чемпионат. В 1958 году, обыграв белорусского фаворита “Буревестник” в пятиматчевой серии на открытых площадках Института физкультуры, сменил соперниц на союзной арене. Уже через два года тридцатилетний тренер выиграл финальную пульку в Туле и впервые вывел минских девушек в класс “А”.

В элитном дивизионе Чернов работал с командой около двух лет. Спартаковки прилично шли по турнирной дистанции, их лидер Лена Лампе (Иванченко) примерила майку сборной страны, вошла по итогам сезона в список лучших волейболисток Союза. Но тренера подвела горячность. На домашних матчах в комплексе “Трудовых резервов” за скамейкой команды стоял правительственный стол. Оттуда не раз неслись настоятельные подсказки, и однажды, в напряженный момент матча с московским “Локомотивом”, тренер не выдержал и попросил усердствовавшего зампреда Президиума Верховного Совета республики “заткнуться”, что стоило Чернову очереди на квартиру. Для снимавшего комнату на окраине Минска тренера, у которого недавно родилась дочь, это было ударом. Вместо того чтобы попробовать сгладить инцидент, он написал заявление об уходе.

Просьбу об отставке удовлетворили — недоброжелателей у Чернова хватало уже тогда. Ершистость характера (Чернов сам признает: “Со мной можно решать дела по-хорошему, но стоит надавить или ущипнуть, становлюсь носорогом”) не способствовала приятию тренера в определенных кругах. В год, когда спартаковки вышли в класс “А”, было введено звание “Заслуженный тренер Белоруссии”, и в числе первых в республике намерились поощрить волейбольного наставника. Торжественной части предшествовал доклад, который читал заместитель республиканского спорткомитета — мало смысливший в спорте экс-профсоюзный босс (на спорт частенько бросали проштрафившихся партийных, комсомольских и профсоюзных деятелей — есть такая профессия: неважно чем, но руководить). Оратор много оговаривался, путал диск с молотом, а вместо слабо выступавшей в тот год мужской волейбольной команды стал по ошибке дубасить девушек. Попросивший слово следом Чернов свою команду защитил и под хохот зала привел все оговорки докладчика. Прямо в президиуме пунцовый зампред порвал выписанное на Чернова удостоверение заслуженного тренера БССР.

Звание Владимир Семенович получит много позже на Украине, выведя ворошиловградскую “Искру” в чемпионы республики и призеры Союза. Главные успехи коллектива будут еще впереди, но и на тот момент заслуги Чернова сочтут достаточными, с учетом, что две воспитанницы — Еремина и Кузина — в составе сборной СССР одержат победу в Кубке мира. Не останется тренер и без белорусского звания, к которому его представят через полтора десятилетия за выигрыш с минским “Коммунальником” Кубка обладателей кубков.

В Луганск (имя деятеля город получит в 1970-м после смерти Климента Ворошилова) Чернова привезут с подачи первого секретаря обкома партии Владимира Шевченко. Хозяин области активно взялся за спорт, которым заразил жителей своего непростого края, чуть не с екатерининских времен бывшего местом ссыльно-каторжным и потому хронически неспокойным. Поднял футбол, мужской волейбол, а с женской командой никак не получалось. В союзной федерации Шевченко назвали фамилию работавшего тренером минской ДЮСШ Владимира Чернова…

Задачи стояли серьезные: два года на выход в первую лигу (для этого требовалось выиграть внутренний чемпионат и выбить кого-то из трех украинских представителей лиги) и два на прорыв в высшую. Чернов с согласием не спешил, посмотрел команду на проходившей в Киеве республиканской спартакиаде, поставил условия, касавшиеся его тренерской независимости, и только после этого, 1 июля 1969 года, отправился в Луганск. Начался звездный час минского изгоя. Следующей осенью “Искра” вошла в первую лигу, а в 72-м уже играла в высшей, где с ходу заняла третье место. Появились представители в сборной страны. “Искра” была прикреплена к заводу имени 20-летия Октября, выпускавшему коленвалы, — за команду болели так, что после побед поднималась производительность труда. Скоро возникла проблема лишнего билета. Вместе с первым лицом на игры ходило все городское и районное начальство, не говоря уже о директоре предприятия.

О таком меценате, как Шевченко, тренеру можно было только мечтать. Потребности команды удовлетворялись полностью, под квартиру, учебу, шахтерскую зарплату можно было привезти чуть ли не любого игрока. Чернов, надо сказать, этим не злоупотреблял. Брать старался не готовых исполнителей, а “материал”, поскольку девчонок не просто учил — растил своими по крови. Так появились будущие сборницы, ведущие игроки Союза, а тогда просто школьницы россиянка Кузина и Губка из Ташкента. Помимо налаженного быта, негласным распоряжением обкома игрокам гарантировалось поступление в любой вуз. Согласно своей концепции, тренер искал по стране не просто перспективных волейболисток (чему, считал, сможет за пару лет научить), а одаренных людей. В Ворошиловграде был открыт третий в Союзе интернат спортивного профиля, где имелось отделение волейбола. Прошло пару лет, и в команду стали проситься игроки с именами. Сложившихся волейболисток Чернов подбирал тщательно, не просто на позицию — под игровой стиль. Попасть в “Искру” было непросто.

На второй год пребывания в высшей лиге команда повторила бронзовый успех, на третий завоевала серебряные медали, а следом — золото. В 1976 году “Искра” получила право представлять страну в розыгрыше Кубка кубков. Под руководством Чернова команда успешно прошла раннюю стадию, но на финальный турнир в Брюссель в марте 77-го отправилась без наставника. Играя по составленному Черновым плану, девчонки не проиграли в бельгийской столице ни одной партии. К главному в истории команды успеху Чернов готовил “Искру”, будучи… заключенным. Тогда за решеткой оказались многие ворошиловградские тренеры, функционеры, директора предприятий: после прихода к власти Щербицкого новое украинское руководство, копая под Шевченко, шло по живым судьбам. Сломать луганский колосс было непросто: депутат всех уровней, включая Верховный Совет СССР, возглавлял комитет в Совете Национальностей СССР, область под его руководством имела отличные экономические показатели. Под намеченную для Шевченко формулировку — “плохое руководство кадрами” — требовалось как следует поработать. Нагрянувшая в Ворошиловград сотня следователей имела четкую установку. Не сели те, кто, все бросив, успел уехать. Уверенный в невиновности Чернов из области не бежал — и попал под 39 пунктов обвинения…

Но ударить в грязь лицом на Европе не хотелось, а, кроме Чернова, искровки наставников не признавали. И руководство пошло на беспрецедентный шаг. В колонии в секретном порядке спешно соорудили волейбольную площадку. На протяжении года Чернов тренировал “Искру” в зэковской робе — команду возили к нему в Краматорск за 40 километров от Ворошиловграда. Календарные матчи девчонки вели сами. Рассказывают, на каком-то соревновании номинально посаженный на лавку специалист взял перерыв и попробовал что-то втолковать. Ему ответили: “Еще раз полезешь в игру, чего-то не досчитаешься”.

После выигрыша Кубка на “Искру” поставили тренера из Ленинграда — продержался полгода, поставили москвича — убрали и того. Команда стала неуправляемой, она привыкла к другой работе. Все тренировали — Чернов учил, и в этом была разница. Игроки меняли прописку, дошло до вылета из высшей лиги.

…Из присужденных восьми лет Чернов просидел три. По советским законам для попадания под амнистию требовалось отбыть не менее половины срока, но партия сажала в тюрьму, она же и освобождала. Рухнувшая команда прозябала в первой лиге, и никто не мог восстановить эту славную единицу отечественного волейбола. Неожиданно Чернова помиловали.

Он вышел на предсезонку, и в течение года воспрявшие девчонки возвратили прописку в высшей лиге. Тогда же “Искра” неожиданно выиграла Кубок СССР. Чернов работал с командой до 1982 года, вернул ей силу, но не кураж, который сопутствовал ворошиловградским командам при Шевченко. Тут пошли серьезные неприятности со здоровьем, тяжелейшая операция в Минске, после которой вытащивший с того света хирург предупредил: “Хочешь жить — появляйся у меня еженедельно”. О разъездной работе не могло быть и речи. На протяжении полугода Чернов руководил командой по телефону, а тем временем помалу втянулся в минские заботы. И в паре с Козловым принял терпевший бедствие “Коммунальник”. Условия и возможности для комплектования в сравнении с “Искрой” были несоизмеримыми. Но и с тем, что наличествовало, Чернов удержался в высшей лиге, а на следующий год выиграл первую в истории белорусского волейбола бронзу. В команде поднялись лидеры, заинтересовавшие тренеров сборной СССР: Вертинская, Тетерина, Степанова, Ярковенко, Горбатюк. Потом была снова бронза — с минимальным отрывом от второго места — и завоеванный Кубок кубков. Последняя победа, одержанная в турецком Измире, ввела Чернова в мировую историю. Он стал единственным тренером, взявшим европейский трофей с разными командами. На следующие два сезона запланировал серебро и золото в чемпионате СССР. Команда шла в первенстве по намеченному Черновым графику, как вдруг тренера сняли без объяснения причин. Он снова кому-то не угодил…

Потом была попытка начать с нуля в Киеве, где Чернова застиг развал страны, Тернополе (выигранный Кубок Украины), успешная работа во Франции (бронзовые медали национального чемпионата), Словении (серебро). А дом оставался в Минске, где наставника упорно не признавали. Его – самого результативного белорусского тренера – не пригласили на торжества по случаю столетия волейбола, игнорировали при выборе делегатов на волейбольные конференции. Чернова постарались вычеркнуть из истории за один прямолинейный характер. Как, собственно, у нас только и могли реагировать на человека, своими достижениями являвшего укор новому поколению и продолжавшему открыто называть волейбольную федерацию “похоронной командой”.

Год назад выяснилось и вовсе непорядочное. Оказывается, в 1991 году Владимиру Семеновичу по совокупности заслуг было присвоено звание “Заслуженный тренер СССР” — вдвойне почетное с учетом того, что он никогда не хлопотал о подобных вещах и уж тем более не готовил на себя наградные бумаги, что считалось нормальной практикой. В белорусском Спорткомитете, куда документы о присвоении звания переслали из украинских профсоюзов, полученное положили под сукно. Но нет ничего тайного, что когда-нибудь не становится явным. Через десять лет украинские друзья поздравили Чернова со званием. Он не понял, но на другом конце провода прозвенели бокалами, поднимая тост. Чернов перешел на кухню и ударил перед трубкой пустыми чашками. Оказалось, что факт присвоения опубликовали в справочнике — с датой, номерами приказа, значка и удостоверения. В белорусском спортивном ведомстве приход Чернова встретили удивленными глазами. Он сделал запрос на Украину и получил официальный ответ: “В 1991 году вам присвоено звание заслуженного тренера СССР, документы пересланы в Белоруссию”.

Впрочем, все эти звания, зависящие от воли облеченных властью людей, субъективны и потому вторичны, истинная визитка тренера — турнирные достижения подопечных. Больно думать, скольких успехов лишилась Беларусь, держа в черном теле наставника, как минимум равновеликого получившим признание Малофееву и Мироновичу. Поистине уничтоженный талант, горькое осознание чего, как всегда, приходит поздно.

Три месяца назад великому тренеру ампутировали ногу. Он бодрится, с иронией рассказывая, как первое время, случалось, падал по ночам, по привычке ступая с кровати на ногу, которой нет. На изготовление протеза Чернов стоит в общей очереди. Квартира на пятом этаже без лифта стала ему тюрьмой в стране, взявшейся поднимать спорт.

Он не попросит.