История любви

В отличие от многих подобных бесед к Бескову я готовился. Не столько информационно – морально: знал от коллег о сложной натуре интервьюента, которого мало было склонить на встречу – на всем протяжении оной висел риск в любой момент собеседника потерять. Минуту назад душка, при неосторожном слове, расслабленности или просто несовпадении он мог замкнуться, уйти (буквально или в себя), оставив тебя в неловкости и недоумении. А тут проговорили в саду “Эрмитаж” четыре часа, и лишь много позже я понял, что зря приписал удачу своему мнимому обаянию или журналистскому ходу (подмаслил Беса враньем о всебелорусском опросе болельщиков, назвавшем собеседника тренером всех времен). Однажды через годы, читая воспоминания, вдруг открыл, чем был для него этот сад и как удачно попал я — мальчишка, в яблочко, случайно в небо стреляя, невинным вопросом о знакомстве с будущей женой. “Эрмитаж” оказался местом их первой встречи.

…Это случилось в июне сорок пятого. Москва вдыхала ароматы первого послевоенного лета – скверы, парки, лесопосадки были полны людей. Константин шел через сад с приятелем и увидел двух девушек лет семнадцати, от одной из которых остолбенел. Большой франт в одежде, он тем не менее был не слишком прожженный по части женского пола и заговорить с незнакомками не посмел. “На этой девушке я бы женился”, – скажет он через пару кварталов, и приятель поймет, о ком речь: не приметить такую было нельзя. Мне сегодня безумно жаль, что не удалось добыть снимок той юной Леры: взыскательный футбольный бомонд на десятилетия признал Бескова обладателем самой красивой жены.

Еще раза два встречал эту девушку (ноги сами несли в “Эрмитаж”), но подойти не решался. В конце концов все свершилось само. Как-то форвард столкнулся в саду с известным певцом Канделаки и застрял в разговоре (футболом интересовались все). Оказалось, на большую удачу: любившие гулять по саду подружки снова вышли на них. Певец был, как выяснилось, земляк и старый знакомый Лериной мамы, и девушка подошла справиться о здоровье. Признаться, молодой человек, что смотрел такими глазами, ее тоже заинтересовал. Но он смущенно молчал, и знакомство не состоялось.

Однако критическая масса накапливалась. Глубокой осенью, когда Москва жила предвкушением динамовского турне на Британские острова, это наконец произошло. За несколько дней до отлета команды на улице Горького к девушкам подошли два спортивных молодых человека, одного из которых Лера видела в саду “Эрмитаж”, и представились теми самыми футболистами. На Англию подружки, на удивление, не отреагировали, а вот услышав про “Динамо”, встрепенулись: знакомая рассказывала про некого холостого Женю в команде. Константин заметил, что единственный динамовский холостяк – он сам. Висты поднялись.

Вечер в канун отлета договорились провести вместе. Из расположения клуба футболистов предусмотрительно не отпустили, и девушки согласились приехать на “Динамо”. Команда ужинала в ресторане, Бесков с Трофимовым с позволения дипломатичного Михаила Якушина (Хитрый Михей!) сели с гостьями за отдельный столик. Подали пирожные. Девушка тонко чувствующая, артистическая (танцевала в балетной группе ансамбля Исаака Дунаевского, а после закончила ГИТИС), Лера не могла не заметить, что голова нового знакомого предназначена не для борьбы за верховые мячи (параллель для сегодняшней молодежи: подобное удивление высказала Ольга Барабанщикова после ужина с Андреем Шевченко). На прощание Константин попросил фотографию и обещал дать о себе знать с Туманного Альбиона.

Турне стало звездным часом Бескова, забившего всего на гол меньше Боброва, а с учетом голевых передач (тогда статистикой не признаваемых) непосредственно поучаствовавшего в двух третях результативных динамовских атак. 18 ноября (на следующий день после разгрома динамовцами “Кардифф Сити” – 10:1; Бесков сделал голевой покер) Лера отправила поздравительную телеграмму – в этот день Косте исполнилось двадцать пять.

А через несколько дней Васильевым позвонил редактор газеты “Московский большевик” Семен Индурский, назвавший время, в которое девушке следовало прийти в редакцию. В доме всполошились: отец Леры, инженер-электросварщик, отбывал срок в заключении по политической статье (в записной книжке знакомого, сказавшего что-то неосторожное, нашли его телефон – этого было достаточно). Но ветер дул с другой стороны: на проводе должен быть Костя. Это комментатор Вадим Синявский любезно предложил Бескову свои услуги в развитии наметившихся отношений и между диктовкой отчета о матче (газетчики склонили его к подработке) уговорил Индурского пригласить на очередной сеанс связи девушку, благодаря которой форвард летал по полю, словно на крыльях.

Разговор получился сбивчивый, Лера очень смущалась и на Костин вопрос о размере ноги кричала в трубку: “Ничего не надо!” Костя все же привез английские туфли на каучуке, размер не совпал, и в обновку лили кипяток, разнашивали всей коммуналкой.

Возвращение состоялось в начале декабря. В толпе встречающих Костя искал глазами Леру, а нашел только маму. Дома, едва откусив выпеченный к приезду пирог, не выдержал, побежал на мороз к телефону-автомату. Лера объяснила, что хотела ехать в аэропорт, но перед посадкой в автобусы стали озвучивать фамилии футболистов, громко спрашивая, кто встречает. На Бескова откликнулась мама, и девушка не решилась.

Константин просил, чтобы она немедленно приехала, и остался на остановке встречать трамвай. Дождался, едва не превратившись в Деда Мороза, подал руку, помогая сойти. Дома познакомил с мамой, давно вынашивавшей мечту о хорошей невестке, они ели волшебно вкусные пироги и говорили, говорили… Хватились к полуночи, когда транспорт стал на прикол, и через пол-Москвы пошагали к ее Ананьевскому переулку. В городе орудовали банды, и обратно Костю Лера с мамой не отпустили, постелили на раскладушке. Так в один вечер – без объяснений в любви – все у них связалось. Через два месяца они стали мужем и женой.

По настоянию Бескова молодая супруга ушла из ансамбля танца, а через какое-то время оборвала разворачивавшуюся театральную карьеру, растворив артистические способности в таланте женщины с его главными постулатами: терпеть и ждать.

На снимке они по прошествии лет с внуком Гришей Федотовым, названным в честь второго деда, великого форварда ЦДКА, которому жизнь отпустила всего сорок один. Когда Григория Федотова-старшего не стало, сыну Володе было четырнадцать, а дочери Бесковых Любе десять. Под началом Константина Ивановича, отдавшего несколько тренерских лет Футбольной школе молодежи, Володя Федотов стал заметным игроком, а потом и зятем. Уведшим, между прочим, у “папы” два приза, которые существенно пополнили бы послужной список мэтра. В 1970-м в драматичной переигровке за первое место чемпионата два гола Владимира в ворота “Динамо” принесли армейцам золото, а в 1981-м возглавляемый Федотовым ростовский СКА в финале Кубка СССР нанес поражение еще одной звездной команде Бескова — московскому “Спартаку”. Кто сгладил причиненные тестю профессиональные обиды, ясно без лишних слов.