Бронза 54-го. Продолжение

Увидев повышенную активность минчанина, с другого фланга, поменявшись с партнером местами, перешел питерец Кравец. Рокировка произошла минут за десять до конца тайма, и в первом же эпизоде костолом сделал дело. Получив пас, Кравец сблизился с Абрамовичем и умышленно отпустил мяч. Брониславович выбросился в подкате, а ждавший того соперник жестоко прыгнул на ногу. С разбухшим голеностопом минчанина вывели за бровку. После оказания помощи Бозененков попросил: “Доиграй до перерыва, мало осталось!” Абрамович вернулся в поле и отстоял до свистка, закрывая зону. Приковылял в раздевалку и плюхнулся на лавку: все! Тренеры подняли доктора, ногу перетянули и втиснули в бутсу: Гена, надо. После перерыва продержался еще минут десять, нога болела невыносимо, и за бровку он уже выполз: кранты… Лечился до конца мая и был списан из кандидатов в сборную. Против Пушкаша (кстати, отяжелевшего, потерявшего форму — Абрамович потом с досадой говорил: “С таким мог и я справиться”) осенью сыграл Юрий Войнов — удачно, заявил о себе и закрепился в сборной, а через пару лет был перетянут тренером О.Ошенковым в киевское “Динамо”, где провел звездные годы.

Однако вернемся к матчу. Под занавес тайма удар Егорова отразила перекладина. Прошло несколько минут, и уже Мозер бил с паса Ходина — штанга! После перерыва инициатива перешла к ленинградцам. Оборона и Хомич один за другим ликвидировали выходы Володина, Добрикова, Катровского. Но на решающие минуты сил больше осталось у белорусов. Фланговый проход Мозера завершал Егоров — главная зенитовская знаменитость вратарь Леонид Иванов в броске перевел мяч за лицевую. 88-я минута: на угловой в штрафную пришли чуть не все полевые игроки. Самым удачливым оказался Анатолий Егоров, ногу которого нашел мяч, — с ходу в динамике, пробил в угол, 1:0. Иванов в сердцах швырнул оземь свою потертую кепку и не стал ее поднимать. У минчан открылась полоса везения…

1 мая футбол пришел в Минск — спартаковцы принимали восстановленный в правах ЦДСА. Десятки тысяч разгоряченных демонстрацией болельщиков нашли на “Динамо” апогей праздничного дня. Желающих было столько, что лишний билет спрашивали возле бюста Дзержинскому на углу Комсомольской и Ленинского проспекта. Билеты продавали из деревянных будок, которые из соображений безопасности кассиров помещали по ту сторону решетчатого забора окошками наружу… Многие шли по “сезонкам” — сезонным абонементам, которые закупали предприятия. В свободную продажу билетов выбрасывали немного, что усиливало ажиотаж.

Похорошевший стадион прибавлял настроения. Во времена Цанавы имелась одна Западная трибуна по склону холма, высоченная по центру и срезавшаяся, сходившая клином по краям — на 12 тысяч зрителей. Кто-то пристраивался на откосе, кто-то наверху, взрослые и пацаны лезли через забор как муравьи, милиция не успевала гонять, но была довольно лояльна… С трех остальных сторон трибун вокруг поля не было, с востока у забора стоял щит-табло, на котором вручную вывешивались цифры счета. Там же располагались скамейки запасных… После реконструкции главную трибуну построили уже не по грунту — на конструкциях. А в описываемом 1954-м наконец сдали восточные сектора, которые возводили с конца сороковых — пять лет строительство отделял забор.

У армейцев в воротах Борис Разинский, центральным нападающим Сергей Коршунов, будущий тренер юношеских сборных. Правый инсайд Федор Ванзел — недавний игрок минского “Спартака”, которого белорусы вместе с Мозером и еще одним гуцулом центральным защитником Лавером присмотрели в Ужгороде. ЦДСА начал мощно, прижал минчан к воротам, но счастье было на стороне хозяев — судьбу очков решил точный удар Малявкина с одиннадцатиметрового, назначенного на 37-й минуте за снос инсайда Бачурина, приход которого (на позицию, кстати, Ванзела — его отъезду не препятствовали) укрепил группу спартаковской атаки.

У минчан против армейцев единственный раз в сезоне сыграл нападающий Николай Шевелянчик — этот последний в его карьере выход запечатлен на снимке. Форвард самостоятельно поступил в институт физкультуры и просил освобождения на период сессий, что ряд ведущих партнеров воспринимали болезненно. Футболисты — народ простой, “букварей” не воспринимают: или учись, или играй. Но определяющим было то, что бомбардир послевоенных лет стал уступать более молодым конкурентам и после очередной сессионной отлучки его плавно перевели в помощники наставника.

11 мая. Поднявшийся после трех побед в верхнюю часть турнирной таблицы “Спартак” принимал вторую команду Ленинграда “Трудовые резервы” уже в качестве фаворита. В составе гостей играл 27-летний уроженец Казани защитник Герман Зонин, в будущем тренер чемпионской “Зари” и сборной СССР, — как и упоминавшийся нами Евгений Горянский, футболист неприметный. По свидетельству очевидцев, минчане не должны были отдавать очко. Проигрывая по ходу матча 0:1, автор гола в свои ворота Малявкин не реализовал одиннадцатиметровый, и лишь за несколько минут до финального свистка с еще одного пенальти, на которые расщедрился арбитр из Вильнюса, Голубев увел команду от поражения. Основным пенальтистом минчан в прежние годы был Иван Мозер, но на финальной пульке-53 в Горьком в матче с ереванским “Спартаком” неудачно выполнил удар и наотрез отказался выходить к отметке впредь. В 1954-м “железного” исполнителя команда не имела.

Любопытно, что при угловых человек пять ленинградцев выстраивались перед Хомичем и в момент подачи разбегались — защитники не знали, кого где искать. Но эта мудреная уловка результата не дала.

В следующем туре белорусы принимали харьковский “Локомотив” и победили 1:0. На турнирные высоты харьковчане никогда не замахивались, балансируя между зонами середняков и аутсайдеров, но имели ряд неплохих исполнителей. В частности, минский клуб охотился за правым крайним железнодорожников Зубом — скоростным и техничным забивалой. Тот уже дал было согласие, но призадержался и в конце концов остался в Харькове.

Накануне в поединке дублеров первый раз после травмы вышел на поле Абрамович и, играя в полузащите, забил 4 мяча. Уже имея хет-трик, был буквально вытолкнут Мацкевичем бить одиннадцатиметровый, которых в жизни не исполнял. В основном же матче все решил гол Юрия Бачурина: получив мяч в движении, тот накрутил в штрафной защитника и пробил. Легенький, быстрый Бачурин, индивидуалист и любитель повозиться с мячом, порой злоупотреблял индивидуальной игрой. Но когда был в ударе, решал судьбу матча в одиночку. В команде ему приклеили кличку Балерина — прознав, что в Ростове, откуда родом, он одно время выступал как танцовщик в оперетте. Обидное в широком смысле прозвище как нельзя соответствовало его артистической натуре в быту и на поле.

22 мая минчан экзаменовало горьковское “Торпедо”. Интрига заключалась в том, что по итогам прошлого сезона обе команды поднялись в элиту из класса “Б”.

Перед пулькой-53 в Горьком ставки делались на хозяев и сталинский (донецкий) “Шахтер”. Горняков минчане обыграли 1:0, а в последнем матче турнира встречались с автозаводцами. Обе команды уже обеспечили себе две заветные путевки, но для горьковчан было вопросом престижа занять дома первое место. Обслуживать матч взялся главсудья соревнований москвич М.Белянин, которому, если верить кулуарной молве, автозавод посулил машину. Чтобы получить лишний день отдыха, хозяева подкорректировали календарь: “по просьбе болельщиков” вышли на Управление футбола и добились переноса матча с пятницы на субботу. Бозененков приводил довод, что у команды нет средств на лишний день пребывания, но хозяева взялись кормить за свой счет. Переполненный стадион ревел. Болельщик в пролетарском городе своенравный, это здесь намеревались поджечь трибуны по время “калымного” приезда столичного “Торпедо”, требуя выхода на поле не получившего после отсидки права играть Стрельцова, — и добились своего.

При счете 0:0 Белянин поставил абсолютно надуманный одиннадцатиметровый (после неудавшегося удара форвард нашел ногу Мимрика). Хомич — тоже, как и судья, москвич — взывал к совести: “Михал Федорыч, что придумал?” — “Леша, иди в ворота!” Мяч на “точке”, но никто из торпедовцев не спешил выходить — боялись последствий в случае неудачи. Тогда отправился бить капитан команды Дуганов — был у автозаводцев такой защитник-“бандит”, получивший повязку, чтобы реже выгоняли за грубость. Успевал вмазать сопернику в чужой штрафной и, прибежав домой, вставить нападающему. Про него еще ходил в футбольных кругах стишок: “Мы видели Дуганова. — Дуганова? Не пьяного? Так это не Дуганова…” Разбег взял чуть не от центрального круга и с такой силой засадил в перекладину, что мяч вылетел за боковую возле отмечающего центральную линию флажка. “Ну что, Михал Федорыч, чья правда?” — съехидничал Хомич. “Ты играй, Леша, я еще дам…” Но игра сложилась так, что минчане провели два безответных мяча. После поединка Белянин пришел в ресторан, где ела минская команда, — торпедовская сторона от него отказалась (не выполнил задачу — гуляй!). Похоже, арбитры во все времена были людьми не гордыми — рефери стал пристраиваться за столик к спартаковцам. А капитан минчан Мимрик, парень резкий, взял в буфете поллитровку и протянул Белянину со словами: “Бери и иди!” Обратно ехали через Москву, Белянин тем же поездом — спартаковцы его сторонились. Так он приклеился в собеседники к культурному Савосю (уроженцу Барановичей: партнеры посмеивались, что как человек “западный” тот не умел послать…).

Но это все предисловие, а в новом горьковском противостоянии 1954 года, проходившем при инициативе минчан, счет так и не был открыт. Гостей подвело неумение наносить завершающие удары, но они не вправе сетовать на судьбу, поскольку в середине первого тайма Хомич в броске снял мяч с ноги Бреньо. Горьковчане стали единственной командой, с которой минчане дважды в сезоне поделили очки — оба раза по 0:0.