Миг как судьба

Итак, в 1904 году Англия и Франция заключили соглашение по территориям в Африке, вошедшее в историю как Сердечный союз. При желании можно провести параллель с Анри, Виера, Зиданом, Коулом и прочими европейцами в первом колене с французскими и британскими паспортами, заставляющими нас критически подойти к колониальной политике Николая II, который мог бы и прихватить у Голландии какой-нибудь Суринам. Стал принимать отчетливые формы будущий Тройственный союз Франции, Великобритании и России. Многого ли стоит дружба в политике — можно судить хоть по Антанте, хоть на примере из свежего: как жестко кинули нашего стратегического партнера в неприкасаемой доселе зоне российских интересов (“каштановая”, она же “оранжевая” революция). Удручило другое: с какой легкостью спортивные звезды позволяют жонглировать их именами (Шевченко — лагерю Януковича, братья Кличко — команде Ющенко). “Короли и капуста” — название, обретшее масштаб символа в наше шкурное время, запустил в свет неподражаемый О’Генри в том самом 1904-м.

Внезапное нападение японцев на российскую базу Порт-Артур открыло череду войн в новом столетии. Сегодня пошли войны другой стратегии — “Аль-Каида” и шахиды против тех, кто не борется, а живет.

Однако повернемся к спорту. Сто лет назад на Играх в Сент-Луисе американец Арчи Хан выиграл три короткие дистанции (в том числе стометровку за 11 секунд ровно). Началась вековая олимпийская монополия (помню, помню про Борзова, Кондратьеву или итальянца Меннеа, подтвердивших исключением правило) спринтеров и спринтерш негроидной расы. И “белая молния” Юля Нестеренко в этом плане не просто Беларусь засветила.

В землячке не только результат дорог, но не в меньшей степени открывшееся после. Воспитанность и интеллигентность, ненаигранная простота, которые, будь они наносными, неизбежно сбросились бы теперь по прошествии полугода, дают основание предположить, что девушка не заматереет, не поймает звездную. Ее олимпийский взрыв и последовавшее продолжение, открывающее качество человеческого материала, исключительно важны для меня, постигающего в другом, не известном читателям “Прессбола”, проекте-путешествии во времени, что Брест с сумасшедшей многогранностью его истории, множественными изломами и смешением культурных напластований — город особой духовной энергетики, приносящей порой невероятные плоды.

Побежит ли когда-то Юля на том же уровне, подтвердит ли обретенное реноме — вопрос сугубо спортивный, против которого, боюсь, играют обременительность легших на чемпионку представительских функций и ее отзывчивость. Новая цель требует новой предельной концентрации и почти монашеского уединения.

Когда несколько лет назад Ромка Василюк забил четыре феноменальных гола в ворота сборной Польши, ликуя с минским сорокатысячником, поймал себя на мысли, что, получи он тогда травму, какая вынудила бы прервать карьеру, — вошел бы в историю великим! Случаются озарения, в которых человек поднимается над собой настолько, что более высокой точки в карьере быть просто не может. И тогда вступает в игру великое и тончайшее, мало кем постигнутое и, наверное, только судьбе подвластное чудо — искусство своевременного ухода. Вот и Юля, найди она причину, сумей срежиссировать прекращение активных занятий спортом да приправь трагизмом, надень тогу терпелицы — так дорого, с растяжкой на жизнь, продать свое достижение она не смогла бы в других раскладах никогда. Но она не уйдет, снова займет позицию на старте и, возможно, вызовет вздох разочарования, смазав достижение отсутствием новых секунд (оно, может, раз в жизни дается — фантастическое единство формы и чувства полета). И только потом, через годы, к людям придет окончательно осмысление того, что совершенное непреходяще. Несмотря ни на что, она выйдет на дорожку, и именно тем дорога нам Юлия Нестеренко, не торопящаяся превратить жизнь в сбор урожая с 11 секунд, которые потрясли мир.

Психологическому аспекту неровного выступления белорусов в Афинах попробую посвятить главу “Мига — и судьбы”, а сейчас воспользуюсь фактом создания в 1904 году Международной федерации футбола (ФИФА) для того, чтобы перейти к делам игры номер один.

Возмутитель спокойствия сборная Греции, ставшая чемпионом Европы, подверглась бурному обсуждению. Ограничусь констатацией: многие увидели в таком исходе очевидный регресс, победу беззвездного, разрушительного футбола, но при этом для знатоков построений и схем действия греков явились торжеством командной игры.

Теперь о нашем. Одной из ярких театральных премьер 1904 года стал мхатовский “Вишневый сад”. Вот так и сборная Байдачного, которой автор предрекал “минус год”, посрамила незадачливого Нострадамуса, став откровением сезона. Хороший знак, что ТАК наши сборники сыграли БЕЗ ГЛЕБА. Команда обрела хребет, чему, как ни странно, способствовала эта трехматчевая дисквалификация. При исключительной игровой и соответственно психологической зависимости от признанной в Европе звезды присутствовала опасность того, что команда сковалась бы, паразитируя на таланте одного игрока. Футболисты доказали в первую очередь себе, что они чего-то стоят в индивидуальных возможностях и общей организации игры. А Глеб пусть станет жемчужиной, которая к сему приложится.

Неприятие кандидатуры Анатолия Байдачного, которое было исходной позицией в оценке взошедшего на мостик, подозреваю, шло от известной визуальной угрюмости, заставляющей предполагать завышенную самооценку, что не прощается никому и никем. По одежке встречают, но провожают по иному: результат года заставляет многое в восприятии главного тренера переосмыслить. Поделюсь всего одним наблюдением: будучи от природы много интеллектуальнее, в бытовом общении с игроками Байдачный не “умничает” и на футбольный манер упрощается, выдерживая с игроками ту линию, какую диктуют желания съезжающихся в сборную людей при разности их натур, признания и аттестатов. (Наверняка с командой академиков или, скажем, музыкантов он действовал бы по-другому). Футболисты его воспринимают и принимают, а это первый и главный столп, на который могут нанизываться тактические схемы, стратегия, психология. Сборная обрела управляемость во время матчей, неизменно прибавляя во вторых таймах, и одному богу известно, в знании ли Байдачным физиологии, психологии или фармакологии дело.

К обсуждению темы молодежной сборной я не готов, тем более что к выступлению команды в Германии можно подходить с противоположных позиций, беря за критерий игру или результат. Возвращаюсь к исходному 1904-му. Американский писатель Джеймс Барри подарил миру Питера Пэна, сказочного мальчика, который не хотел взрослеть — не про наших ли это молодых футболистов, столь много в каждом цикле обещающих, но безнадежно теряющихся где-то на пути в большую игру? (К слову, тогда же написанный Толстым “Хаджи-Мурат” ассоциируется у меня с принципом формирования белорусских сборных во многих видах силовых единоборств).

Нобелевскую премию-1904 шведские академики впервые присудили россиянину Ивану Павлову “в знак признания его работ по физиологии пищеварения”. Сто лет спустя именно эта физиология во многом определяет различные процессы нашей действительности. Спорт не исключение, и не случайно появление на страницах “Прессбола” громкого журналистского расследования “Крот”. Вот только не проглядеть бы за поиском интернационального спрута кротов отечественного разлива, обычных тихушников с белорусскими паспортами, вне всяких тотализаторов аккуратно намазывающих масло на собственную булку. Как и в любом из прошлых чемпионатов, в нынешнем поднадзорном присутствовали странные матчи, и вручение “Гомелю” на закрывавшем сезон торжественном форуме приза зрительских симпатий (лучше бы сразу “Справедливой игры”) выглядело несколько двусмысленно.

Ровно столетие назад были изобретены вентилятор, автоответчик, чайный пакетик и мороженое в стаканчиках, но здесь поиск аналогий оставляем творчеству читателей. У нас же приятным откровением стало минское “Динамо”, не в пример последним натужным сезонам вышедшее на юношески задорную и при этом разумную, интеллигентную игру. Молодая команда росла и прибавляла по ходу чемпионата, с лучшей стороны проявилась на финише (что существенно, при потере Шуканова-игрока, определявшего лицо средней линии), оставив конкуренту немного шансов при встрече. При взгляде же в будущее настораживают трансферы: тренеры-победители переводят состав на рельсы матерости (пусть это даже Лухвич и Эду), неизбежно теряя то, на чем стали чемпионами, — великую правду юношеского куража. Хотя, как сказал один главный редактор, идя на живое место насильственно освобождаемого от должности приятеля: “А ты бы от такой бабы отказался?”

Огюст Роден век назад завершил свой главный шедевр — “Мыслитель”. Это, пожалуй, о минском “Торпедо”, демонстрировавшем на старте сезона наиболее живую, веселую, искрометную игру. Которую разломали эти самые роденовские персонажи, взявшиеся искать добро от добра. Благо Александр Башмаков перенес удар без прямых последствий для здоровья. Каково оно, воловье тренерское ремесло, какую цену приходится порой платить за вечную каторгу ответственности за результат, независимо от крепости позиций, абсолютной ли власти или бесправия, в полной мере испытали Анатолий Юревич, Владимир Косаковский, Юрий Пудышев, а трагическая судьба Якова Шапиро не оставила наставнику жодинского “Торпедо” шанса довершить задуманное.

После предновогодних катаклизмов в Юго-Восточной Азии начинаешь по-другому относиться к нашей ровной, как колено, болотистой низине. Можно благодарить судьбу, что последняя декада декабря для футболистов — время явки в футбольные клубы, и путевки в Таиланд у кого-то закончились неделей раньше.

Для меня лично (поставлен в задаче и такой сугубо анкетный вопрос) год был високосный: больше тяжелый, но где-то счастливый. Компенсаторная теория гласит, что за все радости и удачи в жизни надо платить. Из того, как славно и множественно надо мной орудовали эскулапы в два последних месяца года, вывожу, что, может быть, книжка удалась…