Берег Журика. Если не пахать — можно сгнить в канаве

Причем сразу откликнулся на предложение стать детским тренером и с тех пор исправно трудится в этой ипостаси: сначала в школе “Крыльев Советов”, где провел последний сезон в качестве игрока, затем — в школе московского “Динамо”. А на родине впервые пригодился только через пять лет после того, как коньки повисли на гвозде. Зато сразу — ассистентом нового рулевого сборной, в которой Журик когда-то отыграл 130 матчей…

— Весть о вашем назначении помощником Дэйва Льюиса была весьма неожиданной. Поэтому хотелось бы узнать подробности.
— Позвонил генсек федерации Ярослав Завгородний, спросил, заинтересован ли попробовать себя в качестве ассистента главного тренера. Я согласился. Так появилась возможность приехать в Беларусь, показать себя, поработать с Льюисом, послушать, что он скажет о моей компетенции.

— Как думаете, вас кто-то порекомендовал?
— Наверное. Ярослав говорил, что общался с тренерским штабом, который руководил командой на чемпионате мира в Минске, и получил хорошие отзывы. Во время турнира я вел скаутскую работу для Хэнлона. Возможно, Глен дал рекомендацию, возможно, кто-то еще.

— Погодите, что-то не слышал о вашем сотрудничестве с Хэнлоном…
— Это не афишировалось. Сам проявил инициативу, позвонил Глену, спросил, есть ли возможность приехать, просто побыть в штабе, посмотреть, поучиться и, может, чем-то помочь. Все-таки играл под руководством канадца, потом, было дело, пересекались, перекидывались парой фраз. Он согласился, дал работу. В итоге составлял отчеты о соперниках и предоставлял их главному тренеру. Чем-то похожим занимался Тодд Вудкрофт, только официально и куда более углубленно.
А я — на общих началах и по более стандартной форме. Тем не менее получил неоценимый опыт, который потом пытался применить в своей команде в школе “Динамо”.

— Продолжите там работать?
— Да. Веду 1998 год рождения, который скоро заканчивает. В основном дают старшие возраста — 14-16 лет. Уже третью команду выпускаю.

— Что интереснее: готовить отчет о соперниках или работать с детьми?
— Тренерская работа пока нравится больше. Поэтому рад, что пригласили в штаб сборной. А скаутская деятельность — своеобразная, хотя тоже по-своему интересная.

— Нравится возиться с ребятами?
— Это сложно. Что-то нравится, что-то нет. Удовольствие от работы получаешь, когда есть плоды — так в любом деле. А если что-то не клеится, начинаешь копаться в себе, искать причины. С детьми сложно вдвойне, поскольку трудишься, трудишься, а результат можешь увидеть не сразу. Это иногда расстраивает. Здесь надо философски подходить, понимать, что такое долгосрочная перспектива. Со взрослыми, если все правильно донесешь, быстрее добьешься результата. А маленьким разжуешь, однако каждый поймет по-своему. Потом пытаешься парня исправить, но тоже может не сразу “въехать”.

— Большинство наших хоккеистов, которые заканчивают, не горят желанием идти в детский хоккей.
— Это действительно неблагодарное дело. Эмоционально очень непросто. Тем не менее, считаю, надо пройти. Потому что, общаясь со многими тренерами и исходя из личного опыта, вижу, что некоторые нюансы важно прочувствовать самому. С детьми у тебя есть определенный карт-бланш, где можно при правильном подходе пробовать и рисковать. Смотреть, как работает то или иное изменение. А во взрослом хоккее, где ждут сиюминутного результата, многое просто не осуществимо. К тому же некоторые тонкости обучения пригодятся и в команде мастеров, если туда приходят молодые ребята. Да я и сам, будучи хоккеистом, кое-чего не знал, только потом постиг.

— А долго думали, идти ли работать детским тренером?
— Нет. В принципе понимал: карьера подходит к концу, провожу в “Крыльях” последний сезон. Предложили остаться в тамошней школе. Не хотелось сидеть без дела, потому что возвращение из хоккея в реальность непростое. А в жизни, если потеряешь время, — потом сложно наверстать. Поэтому согласился, год поработал — позвали в “Динамо”. А это школа с амбициями. Интересно ставить перед собой какие-то цели и идти к ним.

— Как же вы в тридцать три года поняли, что проводите последний сезон в хоккее? Тогда многие удивились вашему решению закончить…
— Конечно, мог еще играть. Но чувствовал, что уже не держу тот уровень, которого хотелось. А “пылить” и выглядеть нелепо не было желания. Все-таки есть какое-то имя и самолюбие. Сейчас анализирую и думаю: если бы попал к тренерам, которые могли бы подсказать определенные нюансы, которые требовались в тот момент, то еще поиграл бы. Но таких специалистов тогда не встретил и уровень деградировал. Когда стал наставником, понял, что подсказать надо было совсем немного. Чтобы лучше готовиться физически, лучше восстанавливаться по ходу сезона…

— Но вы ведь еще были кандидатом на поездку на чемпионат мира-2009…
— Звонили, приглашали. Возможно, тренеры видели, что еще мог помочь команде. Однако мне казалось, что не могу. Хотя со стороны виднее, не исключаю, стоило приехать. В этом тоже искусство — убедить хоккеиста, что не все так плохо, как он думает. Игроки разные — некоторые очень самокритично к себе относятся.

— Поехали бы на тот “мир” — познакомились бы с Льюисом.
— Значит, только сейчас суждено было. Это очень грамотный специалист. Знает, что нужно для достижения цели. Очень хотел бы и дальше работать с Дэйвом.

— Канадец, рассказывая о новых ассистентах, поведал, что вы много внимания уделяете деталям.
— Сейчас хоккей такая игра, где большую роль играют как раз детали. Общая картина понятна, но исход матчей решают мелочи. Здесь не добежал, здесь не так расположился, там недосмотрел… Действия без шайбы очень важны! Даже великие мастера владеют ею, может, две минуты за матч. А остальное время на площадке — это тоже наука, требующая правильного подхода. Только не все хотят заострять внимание.

— Ваша цитата: “Критику всегда воспринимал очень болезненно. Знал каждую свою ошибку, а когда в нее еще тыкали носом, было вдвойне тяжело”. Сейчас, выходит, сами тыкаете?
— Поэтому тренерская работа очень сложна с точки зрения психологии. Нужно понимать, с кем разговариваешь. Люди опять же разные. У меня в команде два игрока, которые, если перед тренировкой клюшкой по заднице не дашь, работать в полную силу не будут. А есть очень ответственные, переживающие каждую ошибку. Таких, наоборот, надо подбадривать. Не говорю, что сильно загонялся по поводу своих “косяков”. Но видел, где неправ. Тогда просто нужно было оставить в покое. А тренеры раньше не особо задумывались, что в голове у хоккеиста, чесали всех под одну гребенку. Это больше касается специалистов старой гвардии. Сейчас-то настало другое время.

— Со старогвардейцем Виктором Тихоновым в ЦСКА вам не нравилось работать и никогда этого не скрывали. По той же причине?
— Чего не отнять — сильнейший теоретик. До мелочей объяснял, что делать нам и как будет действовать соперник. Однако застал, видимо, уже не лучшие годы Тихонова, потому что складывалось ощущение, будто человек вообще не понимал, как вести игру и что делать на скамейке. Ну и подход да, советский. Всех под одну гребенку.

— Кто из специалистов оказал на вас наибольшее влияние?
— Когда играл в минском “Динамо” под началом Андрея Сидоренко, стал проникаться тренерской работой. Шел в раздевалку в перерыве и думал: что не так, что надо изменить?.. И чаще всего мысли совпадали с мыслями Сидоренко. Поэтому отмечу Андрея Михайловича, при котором начал понимать игру с позиции наставника. Также много тактических и обучающих моментов почерпнул у Хэнлона.

— Хэнлон — самый сильный психолог, с которым доводилось работать?
— Да. Еще он очень грамотно ведет игру. Потому что досконально изучает соперника. И когда наступает стартовое вбрасывание — Глен во всеоружии.

— В ЦСКА при Тихонове было много хороших игроков. Например, молодой Жердев. Могли предположить, что он скатится до запоев?
— Изначально, конечно, талантливый парень. Но я не думал, что станет великим. Не видел в Жердеве жажды работать. Пижончиком всегда был. Трудолюбие и целеустремленность — это не громкие слова. Если не пахать на каждой тренировке, то талант быстро пройдет. И можно сгнить в канаве.

— Молодой Андрей Костицын в ЦСКА пахал?
— Мы мало вместе играли и тренировались, поэтому особо не понял. Он тогда вскоре ушел из ЦСКА.

— Выяснили, почему Андрей нынче не явился на сбор национальной команды?
— Выяснили, но это наши внутренние дела.

— Не боитесь, что обретет славу Жердева?
— Это от Андрея зависит — мне-то чего бояться? Если есть какие-то причины для опасения, то пускай своей головой думает.

— Когда вы завершили карьеру и пошли тренировать, сказали, что свободного времени стало еще меньше. А сейчас в довесок и сборная. Жена негодует?
— Жены привыкают к такому. Конечно, будут разговоры, будут сожаления, но они прекрасно понимают, что это работа и придется где-то потерпеть.

— Сын еще занимается хоккеем?
— Только на любительском уровне. Умный парень — пускай лучше в школе учиться. Надо быть реалистом: если у человека есть расположенность к хоккею, то можно на что-то рассчитывать. А насильно подталкивать я не люблю. Сыну, на мой взгляд, определенных качеств не хватало — это могло только мешать учебе. И потом остался бы без нормальных знаний и без хоккея.

— Чем он интересуется?
— Ха, пока только “Xbox One” и игрой на улице. Но в школе нормальная успеваемость, хотя можно лучше. Есть у детей такое качество, как лень, которая проходит только с возрастом.

— Вы ведь и сами до сих пор играете среди любителей?
— Да, в команде “Метеор” в Ночной лиге Москвы. Там для удовольствия выступают многие, уже завершившие карьеру. Три раза в неделю собираемся.

— Долго убивали в себе игрока?
— Ради чего?

— Чтобы стать хорошим тренером.
— Конечно, в некоторых эпизодах по ходу матча, например, когда обижают подопечных, просыпается азарт. Разок, честно говоря, сорвался, и выглядело это очень некрасиво. Поэтому стараюсь больше такого не делать.

— В первые годы после завершения карьеры хотелось вернуться?
— Когда проходит время, понимаешь, что в тебе это еще осталось. Скучаешь. Иногда посещают мысли и хочется обратно. Но время уходит.

— Последний год в “Крыльях” вас пробовали в качестве играющего тренера. И вроде эта роль пришлась не по душе.
— Просто не понимал такого совмещения. Как правило, наставник подсказывает хоккеистам, указывает на их ошибки. Но ты можешь делать это, если сам хорошо играешь. Слова пусты, когда не подкрепляются делом. В итоге и на себе надо концентрироваться, и на команде, а толком не получается ни на чем. Поэтому попробовал в нескольких матчах и отказался.

— В 2009-м даже в белорусской экстралиге еще платили нормальные деньги. Финансовый фактор не мотивировал задержаться в хоккее?
— Нет. Уже имел кое-что заработанное. Главное, чтобы человеку хватало. Денежный вопрос не был основным — просто понимал: не тяну на тот уровень, которого хочу.

— Вы всегда очень обтекаемо говорите о своем нехоккейном источнике дохода, ограничиваясь фразой: “Удалось кое-что заработать и грамотно распорядиться”.
— Этот вопрос по-прежнему остается закрытым.

— Если бы не удалось грамотно распорядиться, пошли бы детским тренером?
— Думаю, вряд ли. Не сильно в этом компоненте Россия отличается от Беларуси. Особенно за пределами Москвы. Хотя есть школы, где с финансами порядок.

— А вообще в российских ДЮСШ много проблем?
— Конечно. И они не решаются так, как надо. Главное — нет единой программы развития. Есть только общие слова. Что-то, безусловно, делается, хотя в действительности каждая школа сама по себе, каждый тренер работает так, как считает нужным. И если раньше было очень много занимающихся и таланты сами вырастали, то сейчас современные технологии забирают детей с улицы. Приходится принимать ребят уже с пяти лет, начинать осваивать обычные развивающие упражнения, чтобы они хоть немного окрепли, чем-то заинтересовались. Вообще это долгая тема для разговора…

— Давайте вкратце: что должна представлять из себя единая программа развития хоккея?
— Допускаю, для всей России ее сложно составить, но для отдельных регионов — можно. На мой взгляд, необходимо для детей, скажем, до десяти лет расписать каждый год обучения. Вплоть до того, какой набор упражнений выполнять. Потому что некоторые наставники начинают в семь-восемь лет нагружать прыжками и барьерами, что в таком возрасте противопоказано. Идет форсаж, который на первых порах еще дает результат, а потом ребята подрастают, переходят в группы постарше, и они уже выжаты как лимон. В детстве тренируются на уровне взрослых, а затем неоткуда прибавлять. Поэтому нужен единый комплекс занятий, составление которого — долгая и кропотливая работа. К слову, в той же Швеции или Канаде с детьми занимаются в основном любители — родители, учителя физкультуры. Они приходят, сдают на категорию, получают пакет упражнений, расписанный по дням, и работают. Качественно. А потом, когда дети уже овладели базой, что-то стало получаться, переходят к опытным тренерам, которые сами поиграли. Но и там важен обучающий момент, а не то, как команда сыграла на каком-нибудь первенстве города. Разговаривал со знакомыми и они подтверждали — в Беларуси те же проблемы. Однако белорусы вдобавок теряют много молодых талантливых ребят, которые уезжают в Россию. Надо находить какие-то способы удержать. Возможностей, понятно, там больше. Но если здесь тренер действительно работает с парнями и виден прогресс, то лет до 13-14 нет смысла срываться. И только потом, если зовут сильные школы с хорошими специалистами, где качественно построен обучающий процесс, — можно ехать. Однако для этого необходимо сделать так, чтобы белорусские тренеры действительно работали. Опять же возвращаемся к единой программе. Еще проблема — семинары для детских наставников. Сам с этим столкнулся в России. Хочется совершенствоваться, узнавать какие-то нюансы — но нигде ничего! Для тренеров КХЛ, ВХЛ, МХЛ — есть. А нам приходится краем уха подслушивать, искать в интернете. Ничего конкретного и основополагающего. Старшие возрасты школы московского “Динамо” ездят каждый год на сборы в Пинск. Местные тренеры просятся прийти, поснимать, чтобы узнать какие-то упражнения…

— Приглашая Льюиса, федерация как раз намеревалась вовлечь его в создание единой программы развития хоккея. Может, вы тоже поучаствуете?
— Разговаривал с человек, ответственным за это. Да, у меня есть определенные мысли, видение. Но надо больше конкретики. Знаю, над программой работают, и дай бог, чтобы скорее ее запустили.

— Если бы вам сейчас предложили отвечать в ФХРБ за детско-юношеский хоккей, променяли бы тренерскую деятельность на административную?
— Знаете, жизнь непредсказуемая. Поэтому сейчас не могу однозначно ответить на этот вопрос. Если что-то такое всплывет — будем говорить, думать.

— Какая у вас самая приятная ассоциация со сборной, кроме, понятно, Солт-Лейк-Сити?
— С особой теплотой вспоминаю старый коллектив, когда команда находилась только на этапе становления. Приезжали на сборы с большим удовольствием, хотели общаться, биться друг за друга. Время сильного единения сборной…