Сын за отца. Дмитрий Прокопенко: в Нью-Йорке отца “похитили” бобруйские евреи

Это тоже давно известно: Прокоп не мог сказать “нет” ни друзьям, ни случайным знакомым. Выпить с ним было честью для любого болельщика, и народ пользовался этим бузыкинским мягкосердием, и медаль открывалась обратной, трагической, стороной. Так возникли проблемы с алкоголем, которые сказались на карьере и, что много хуже, жизни. Отчисление из “Динамо” в 1983-м… Два заезда в мозырский ЛТП на лечение… И ранний уход — в марте 1989-го в возрасте 35 лет в ресторане гостиницы “Минск”…
Обо всем этом блестяще писал в начале века Василий Сарычев в прессболовском проекте “Миг — и судьба”. Там же было коротко и о семье Прокопенко — супруге Наталье и сыне Диме, которые уже в эпоху независимости и открытых границ уехали на ПМЖ в Соединенные Штаты. Об их дальнейшей жизни широкой публике неизвестно ничего, но в век социальных сетей связать можно любые ниточки. Особенно если это настоятельно велит тебе “дорогая редакция” из далекого Минска.
Отыскать в густозаселенном Нью-Йорке родных знаменитого Прокопа оказалось делом на удивление простым. Пара кликов, пара сообщений в “Фэйсбуке”, и вот уже встреча назначена, и диктофон на изготовке. Они должны были прийти на интервью вместе, но увы. Наталья в последний момент приболела, и прохладным декабрьским утром улыбчивый Дмитрий ПРОКОПЕНКО появился в кафе на Кони-Айлэнд авеню в Бруклине один…

— Мама очень извинялась, что не смогла прийти. У нее поднялась температура, осталась дома. Но ты спрашивай все, что хотел — постараюсь и за себя, и за нее.

— Давно вы с мамой в Штатах живете?
— С 1999 года. Мы выиграли грин-карту. Сначала приехал только я, а через полгода мама присоединилась. Чем занимался в США все эти годы? Работал. На разных работах: несколько раз пробовал себя в бизнесе, а в последнее время занимался интернет-маркетингом. Мама долго — почти 15 лет — работала в сфере, связанной со здравоохранением и уходом за больными. Долго трудилась в государственной компании, со всеми ее бенефитами, хорошим пенсионным фондом. Сейчас как раз достигла пенсионного возраста и занимается оформлением пособия.

— Тяжело далось решение оставить родину, отправиться за океан?
— Ну, как сказать… Хотелось пожить где-то еще, посмотреть другую страну, получить новый жизненный опыт. На первых порах, конечно, было нелегко. Как и всем переселенцам, я думаю. Ты ж наверняка тоже через это проходил: новый язык, жизненные устои, поиск работы, жилья, ностальгия… Все это добавляло сложностей.

— Английский быстро осилил?
— У меня с этим — ноу проблем. Мама… Что-то может сказать, что-то нет. Как и всем людям старшего поколения, и язык, и адаптация в новой стране дались ей сложнее. У нее, как, впрочем, и у меня, всегда была очень сильная тяга к дому. У мамы брат и четыре сестры, причем одна из них — двойняшка Софья. Со всеми она была очень близка и никогда не прерывала общения. Может, еще и поэтому адаптировалась в Америке долго.

— В Беларуси часто бываете?
— Мама — не очень. Максимум один месяц в году, во время отпуска. Хотя сейчас, после выхода на пенсию, она планирует жить в Минске на постоянной основе. А вот я последние пять- шесть лет много времени провожу в Беларуси. Приезжал в Минск в мае — как раз шел чемпионат мира по хоккею. Удалось даже посетить несколько игр, впечатления — только положительные.

— На родину наезжаешь просто отдохнуть?
— Не только. Есть несколько проектов, связанных с отцом. Они находятся в стадии разработки. Интересные идеи, хотелось бы их реализовать.

— Например?
— Во-первых, есть мысль организовать фонд имени Александра Прокопенко и с его помощью финансировать различные проекты. Скажем, хотелось бы проводить детский турнир. Поддержка детско-юношеского футбола могла бы стать одной из основных задач нового фонда.

— Для этого нужны деньги. Где их взять?
— Думаю над этим вопросом. Пока конкретных планов, как все будет работать, нет. Если дальше говорить об идеях, то еще одна — организация футбольных матчей памяти отца. Сейчас проводятся два турнира: один в Бобруйске, другой в Минске по мини-футболу. Мы хотели бы попробовать их объединить в один ежегодный турнир с финальным матчем на большом стадионе, с призами и подарками лучшим игрокам. Надеемся, и людей на трибунах ради такого случая соберется немало.
Понимаешь, мне хочется сохранить память об отце… Уже начата работа над книгой и фильмом об Александре Прокопенко. Не так давно я встретил заинтересованных людей, журналистов, которые были готовы взяться за эту работу. Сейчас идет сбор материалов. На самом деле информации достаточно. Во-первых, еще живы люди, которые играли с отцом и могут поделиться воспоминаниями. Во-вторых, в нашем семейном архиве много материала, который еще не видела широкая публика. В частности, есть несколько альбомов фотографий, которые нигде не публиковались. К тому же одна из моих бабушек, мать отца, в свое время собирала вырезки из газет, где упоминался он, а потом передала это все мне. Еще я работаю над сайтом, посвященным Прокопенко-старшему. Сейчас все на стадии проектирования — подбираю цвет, выбираю формат. Думаю сделать небольшую страничку — страниц на восемь, разметить там биографическую информацию, список мероприятий, контакты, оцифровать и выложить фотографии. Будет замечательно, если все получится. Людям будет интересно.

— Белорусскими медиа не так много написано и снято о легендарном чемпионе-82. Татьяна Герасимец и Сергей Щурко сделали фильм “Ёсць толькi мiг”, Василий Сарычев написал в “Прессболе” несколько очерков. Кажется, все…
— Не совсем. Есть еще двадцатиминутный сюжет “Легенда по имени Прокоп”, который снял Тенгиз Думбадзе для ток-шоу “Позиция” в начале 2014-го. Он поговорил с бывшими динамовцами, зашел в школу, где папа учился, спрашивал у детишек, знают ли они Прокопенко. Хороший получился очерк. Ток-шоу было посвящено развитию белорусского футбола. В качестве гостей присутствовали, помню, Байдачный, Малофеев, Кондратьев, Пудышев, Лаврик. А Василий Сарычев, насколько знаю, сейчас пишет книгу об Александре Прокопенко.

— Золото союзного чемпионата-1982, бронза московской Олимпиады-1980 — где хранятся эти медали?
— Все награды, а также его фотографии, письма, находятся в нашем семейном архиве. Кое- что хранится в Музее Олимпийской славы в Бобруйске. Там сделали большой стенд, посвященный Прокопенко. Последние несколько лет я время от времени привожу туда новые экспонаты. Новый футбольный стадион, который строится в городе, планируют назвать именем отца. Я слышал, даже есть планы назвать именем Прокопенко одну из улиц города.

— БФФ ежегодно вручает приз имени Александра Прокопенко “За талант и самоотдачу в игре за Беларусь”.
— Да, я в курсе. Совместно с “BelSwissBank”. Должен сказать, название приза идеально подчеркивает игровые качества отца. Он обладал огромным талантом и всегда полностью выкладывался во время матчей. Многие вспоминают, как он всегда бороздил свою левую бровку от стартового до финального свистка, а его майку можно было выжимать от пота.

— Ты помнишь его игру?
— Многое знаю по рассказам мамы. А также его бывших партнеров по команде и видеоматериалам, которые сохранились. Когда он показывал свой лучший футбол, я был маленьким, поэтому это время помню смутно. Зато хорошо отложились в голове его последние годы, похороны…

— Почему, кстати, знаменитого футболиста, на игру которого ходили посмотреть десятки тысяч людей, похоронили в Бобруйске, а не в Минске?
— Даже не в Бобруйске — возле деревни Старинки, в 15-20 километрах от города. А похоронили его на родовом кладбище, где покоится вся семья. На этом настояли его родители. Мама была с ними солидарна. Несмотря на отдаленность, могилу отца часто посещают не только родственники, но и простые болельщики, футболисты. Если ветераны играют матч памяти в Бобруйске или футбольные команды проезжают мимо, приходят на могилу отца.

— Александр Прокопенко трагически скончался 29 марта 1989 года в ресторане гостиницы “Минск”. Относительно его внезапной гибели существуют различные версии и даже, как говорят, два медицинских заключения. Для тебя нет белых пятен в этой истории?
— Мне ничего об этом не известно. Когда отец умер, я был маленьким, и в такие дела меня не посвящали. А по прошествии времени никакой новой информации не появилось. Не думаю, что в этом случае есть какие-то основания для конспирологии.

— Ты пробовал себя в футболе?
— А как же. Занимался. В Минске ходил в обычную школу. Ну, если не считать того, что она была с художественным уклоном. Да-да, приходилось часами рисовать картины — и натюрморты, и портреты. Тогда же увлекся и футболом — занимался в детской секции минского “Динамо”. На знаменитом асфальтовом поле. А после восьмого класса ушел в РУОР. Тренировался у Юрия Антоновича Пышника. Затем был институт физкультуры.

— У тебя тоже было прозвище Прокоп?
— Да, сокращенный вариант фамилии. Правда, профессиональным футболистом так и не стал. Уехал в Штаты. Как раз после окончания физкультурного. Уже в Америке постоянно играл на любительском уровне. Например, здесь, в Нью-Йорке, в непрофессиональной лиге соккера.

— С кем-то из бывших минских одноклассников поддерживаешь контакты?
— В последние годы благодаря социальным сетям удалось разыскать старых школьных товарищей. Тех, с кем учился до восьмого класса. Когда последний раз посещал Беларусь, заехал в гости ко многим, поговорили. У всех свои семьи, жизненные истории.

— С футболистами чемпионского “Динамо”-82 на связи?
— Конечно. Из тех, с кем играл отец, наиболее тесные контакты у нас с семьями Курбыко, Василевского и Пудышева. Будучи в Минске, всегда стараюсь позвонить всем, встретиться при случае. Если мероприятия какие-то проводятся, то посещаю по возможности. Вот недавно на юбилее у Пудышева присутствовал. Когда учился в институте физкультуры, тесно общался еще и с борцами. И теперь, приезжая в Беларусь, с ними тоже время от времени встречаюсь.

— Союз футбола и борьбы — это в первую очередь Юрий Чиж. Знакомы?
— Да, знаю его, но не настолько близко. Если встретимся, поздороваемся.

— У отца ведь круг общения тоже не ограничивался футболистами…
— Верно. Он поддерживал отношения со многими известными людьми того времени. Например, дружил со знаменитыми белорусскими космонавтами — Коваленком и Климуком. Где-то в семейном альбоме есть фотография Коваленка с отцом. С “Песнярамi” мы тоже были близки. Тесно общались с Мулявиным, Борткевичем. Александр Демешко вообще стал моим крестным отцом.

— Твою фамилию часто узнают?
— Да, бывает. Спрашивают: не сын ли? Отца многие до сих пор помнят. Представители старшего поколения, так почти все. Да и молодежь, те, кто спортом интересуется, тоже не забывают. Какая обычно у людей реакция? Здороваются, желают удачи. Приятно, конечно, что помнят отца. Многие еще упоминают знаменитую динамовскую “карусель”, когда атакующие игроки — Пудышев, Прокопенко, Василевский — пасовали мяч друг другу на скорости и так развивали атаки. Ну, и гол отца пяткой киевскому “Динамо” вспоминают.

— Про Александра Прокопенко ходило много анекдотов. Знаешь какие-нибудь?
— Самый известный — про Пеле в очереди за пивом. Стоит, мол, бразилец, ждет, когда его обслужат и жалуется: “Как так, я тут маюсь, а ведь Король футбола!” Мужик рядом оборачивается: “Прокоп, ты, что ли? Блин, где так загорел?” Когда в Минск прилетаю, мне эту хохму всегда в аэропорту пограничники рассказывают. Минские таксисты тоже часто вспоминают анекдоты или истории из жизни, связанные с отцом. Как-то в такси подъезжаем к нашему дому на Маяковского, а водитель говорит: “Вот, а в этом доме когда-то жил знаменитый белорусский футболист Александр Прокопенко”. Я только улыбнулся.

— Кстати, есть байка про исчезновение Прокопенко здесь, в Нью-Йорке…
— Да, была такая история. В начале 1983 года, после выигранного чемпионства, “Динамо” приезжало в Соединенные Штаты на турне. Команда сыграла несколько матчей в разных городах, а потом должна была возвращаться в Союз. И вот время вылета уже подходит, а Прокопа нет. Пропал человек. Все извелись уже, Малофеев и Гарай валидол глотают. И тут, буквально за двадцать минут до посадки, подъезжает микроавтобус и из него выходит Прокопенко с горой подарков. Оказалось, местные бобруйские евреи “похитили” кумира, накормили, надарили сувениров, даже магнитофон презентовали, что по тем временам было очень круто.

— В Бобруйске всегда жило много евреев…
— Да, у моих бабушки и дедушки, к которым я приезжал на каникулы, была квартира в центре города. Там как раз жили евреи. Отца, конечно, они все знали и очень любили. Помню, в дни матчей соседи выносили скамейки во двор, ставили телевизор, садили меня маленького на колени. Смотрели, как играет минское “Динамо” чуть ли не всей улицей. Там я первый раз попробовал форшмак из селедки — традиционное еврейское блюдо.

— Какие у вас семейные корни?
— Корни у нас белорусские и по линии матери, и по линии отца. Интересный момент — фамилия предков была Прокопеня. Но позже по каким-то причинам она была изменена на Прокопенко. Когда киевское “Динамо” пыталось переманить отца, люди даже пробовали фамилию обыграть. Мол, Прокопенко — украинское “прiзвище”, поэтому футболист должен играть у нас, в Киеве! Но, как мы видим, этот заход не имел под собой оснований.

— Как у тебя, кстати, с белорусским языком?
— Без проблем. В Америке хватает белорусскоязычных друзей, с ними общаюсь только на родной мове. Бобруйские бабушка с дедушкой со мной разговаривали по-белорусски. Здесь в Нью-Йорке раньше нередко ходил на мероприятия, организованные диаспорой. Там тоже все беседы на белорусском.

— Отца часто звали в другие команды?
— Да, постоянно. В киевское “Динамо”, тбилисское… После какого-то международного матча, по-моему, с португальцами, подходили менеджеры соперника. Спрашивали, за сколько можно купить такой “бриллиант” — имели в виду Прокопенко. Ему отвечали, что советские футболисты не продаются. Так отец и играл за минское “Динамо” на протяжении тринадцати лет.

— Малоизвестный факт: после флагмана белорусского футбола в карьере Александра Прокопенко было минское “Торпедо”…
— Да, он там провел межсезонье перед 84-м годом. Но официальных матчей, насколько понимаю, так и не сыграл. Следующей командой был могилевский “Днепр”, потом бакинский “Нефтчи”. В Азербайджан отца звали многократно. По-моему, раз пять приезжали. И всегда с мамой разговаривали. Одной из причин, почему Прокопенко никуда не ушел из Минска раньше, была как раз мама. В столице БССР был налажен быт, и она не хотела ничего менять. Вот в Баку было хорошо, когда отец туда все-таки перешел. Нас очень тепло приняли, возили по стране, угощали местной едой.

— Василий Сарычев высказал мысль, что Александр Прокопенко умер, когда не смог продолжить карьеру. Он просто не мыслил себя вне футбола…
— Думаю, Сарычев был прав.

…Дмитрий Прокопенко допивает кофе и смотрит в окно на Кони-Айлэнд. Циничные правила журналистики заставили меня лезть к земляку в душу — и выпытывать подробности бурной отцовской жизни, далекие от футбола и спортивного режима… Но сын народного футболиста хоть и сохраняет тесную связь с родиной, в душе уже американец. Образец политкорректности, совершенно не склонный к скандальным словоизлияниям, которые так любит публика в центре Европы. Дмитрий Александрович лишь дипломатично резюмирует: “Знаешь, на эту тему уже так много сказано… И в публикациях журналистов, и в воспоминаниях партнеров по команде, и в тех же фильмах, что мы упоминали выше. Ничего добавить к этому не могу. И не хочу”. Так говорит сын знаменитого отца, по наследственной метке едва заметно заикаясь, — и он, конечно же, прав.