Как закалялась старь. Михаил Цейтин: по главной улице с оркестром

В редакцию “ПБ” он позвонил сам: дескать, есть соображения — если хотите, приезжайте ко мне домой. Конечно, хотим! Мы говорили два часа — живо, бодро и жутко интересно. При этом Цейтин постоянно захватывал инициативу, играя первую партию. Так и подобает без пяти месяцев 95-летнему мэтру, встретившемуся с 38-летним “мальчишкой”…

— Как живы-здоровы, Михал Ильич?
— Спасибо, ничего! Хочется что-то делать, а это главное.

— Один живете?
— С дочкой. А жена умерла в 2005 году.

— Внуков у вас много?
— У меня уже четыре правнука! Старший в радиотехническом учится.

— На пенсии не скучно?
— А какой я пенсионер? Читаю лекции в университете физкультуры, да и практические занятия веду. А в домино на скамеечке не играю. Мне интересен футбол, в котором работаю более пятидесяти лет. Вот и хочу поговорить про определяющие, на мой взгляд, качества футболиста — скоростную ловкость и координацию. Это проверено нами с 1962 года, когда с “Динамо” (тогда оно называлось “Беларусь”) работал Севидов. Я же тренировал сборную Беларуси по акробатике. Сан Саныч пришел, увидел — и пригласил помочь. А команда была в нижней части таблицы. В зале Дома офицеров стал заниматься с ребятами три раза в неделю, и потом они взяли бронзу в 1963-м. Уговаривали и дальше сотрудничать, но мои акробаты стали чемпионами Союза. Получил звание заслуженного тренера СССР, доверили союзную сборную — продолжать с футболистами тогда не было возможности. А степень доцента присвоили в 70-м, когда разработал программу укрепления вестибулярного аппарата космонавтов.

— У вас до сих пор крепкая связь с Эдуардом Малофеевым?
— Да. Он играл в “Динамо” в 1963 году и все ощутил на себе. А когда в 1979-м возглавил команду, в первую очередь пришел ко мне: давайте это дело возобновим. По движению команда была слабоватой. Работал с ней в Стайках почти ежедневно, а в 80-м сказал Малофееву: не позже чем через два года станем чемпионами — видел потенциал ребят. Малофеев посмеялся: думаешь обойти “Спартак”, московское, тбилисское и киевское “Динамо”? Но мы взяли золото, причем у команды было свое лицо. Как черти летали по полю! К нам на разминки зрителей приходило не меньше, чем на игры. Потому что интересно: сальто, перевороты… Минское “Динамо” отличали ловкость и скорость. Сейчас это прекрасно воспринимают в Европе. Ко мне приезжала группа руководителей “Андерлехта”. Сняли два диска тренировок с дублем “Динамо” и глаза вытаращили: это то, к чему мы стремимся! Поддерживаю связь с бельгийцами — благодаря тем дискам они проводят международные тренерские семинары. А мы загнали это в угол — при том что являемся начинателями! У нас это хорошо понял Севидов и — глубоко и квалифицированно — Малофеев. Благодаря Эдуарду Васильевичу работал так, как я понимаю. Но тогда понимал только процентов пятнадцать того, что вижу и знаю сейчас… Еще неплохо к таким методам относится Пунтус, с которым работал в МТЗ-РИПО. Но в целом в Беларуси это в забвении.

— Почему?
— Не знаю. Ни один клуб не занимается этим как следует. Да и правильного подхода к упражнениям нет. Если тренер ставит на первое место их разнообразие, то это массовик-затейник. Кинофильм надо разнообразить, а упражнения должны повторяться многократно. Если брать футболистов, то особенно — активизирующие, которые делаются в маленькой амплитуде, с максимальной скоростью, в пределах десяти секунд. И чередуются с вращениями. Еще очень важно знать режим и направленность упражнений. А понимания этого сейчас в Беларуси нет. Вот почему бы федерации не озаботиться этим вопросом, не организовать учебу для тренеров? Готов поделиться материалом со всеми желающими — у меня его много.

— А как “Динамо” 80-х воспринимало ваши упражнения?
— Вначале буквально все встретили их в штыки! А потом с удовольствием. Тот же Саша Прокопенко, когда бывал трезвый. И Василевский, и Пудышев…

— Кто был самым талантливым игроком той команды?
— Прокоп. Обладал потрясающей интуицией — за четыре хода знал, где будет мяч! У Малофеева была богатейшая тренерская интуиция, а у Прокопенко игроцкая. А известная проблема… Ох, сколько я с ним мучился. Он жил со мной рядом, на Маяковского. И команда за него просила — и кто только не просил… Но парень был хороший. Как и Петя Василевский, и Жора Кондратьев.

— Кто больше брал свое трудолюбием?
— По движению особо хорош был Коля Павлов. Правда, уехал от нас после 81-го домой на Украину. Помню, смотрел по телевизору, как он однажды после победы выкрутил там на поле переднее сальто. Потом звонил мне: Михал Ильич, это для вас! Подгонять же в том “Динамо” никого не надо было, хотя мы много работали. Тем паче в плане восстановления у меня тоже богатейший опыт.

— Может, раньше и здоровья у футболистов было побольше?
— Не думаю. Когда стали чемпионами, у нас и звезд особых не было. А визитка была — ловкость и скорость. Хочется, чтобы это воплощалось на практике дальше. Но за моими методиками никто не обращается.

— Не считают нужным?
— Чтобы считать нужным, надо знать, что это есть. Вы же не станете в обувном магазине спрашивать пирожные? До тренера нужно довести необходимость этого и предоставить конкретный материал. Вот недавно разработал двенадцать упражнений для футболистов на период отпуска и отдал в “Динамо”. Не знаю, делали они что-то или нет…
Кстати, хочу поговорить и про двухразовые тренировки. Это же неправильно! Они должны быть одноразовыми, как практикуют ведущие клубы мира. И — не меньше двух с половиной часов. Только чтобы ввести организм в работу, нужен час. А потом уже идет и тренировочный эффект.

А двухразовые — это фактически две разминки. В 80-х уговорил Малофеева перейти на одноразовые и увеличить их до двух часов, а в суверенный период никого не уговорил. Причем сами тренеры не могут объяснить, почему двухразовые. Помню, Малофеев тоже упирался: хочу их вечером видеть, чтобы они не пили! Ну что это за причина?
Третий вопрос — предыгровая разминка. Не могу согласиться с ее тридцатиминутным хронометражом: организм за это время не подготовится, проводящие пути не откроются… Мы начинали разминку за полтора часа до матча, а отдыхали за десять-пятнадцать минут до игры.

— Как-то все смахивает на карцевское: вот в наше время был футбол! А теперь это футбол? Это балет!
— Ни в коем случае! Футбол поднялся. Время двигает его вперед — в том числе за счет большего обмена информацией. Другой вопрос — мотивация. Вот она изменилась разительно уже в ином смысле. Теперь у людей на первом плане деньги и личная заинтересованность в любой отрасли. А понятия “За родину!” и прочее давно отошли на второй план.

— Часто ходите на футбол?
— Да. Ну чего там? Играют… Может, пристрастно к этому отношусь, но двигательная подготовка наших игроков не нравится. Мало скорости и ловкости — больше схематичности. Грубо говоря, одень любую нашу команду в другую форму — и ты ее не узнаешь. Даже БАТЭ.

— На “Борисов-Арене” были?
— Да. Хороший стадион.

— На “Динамо” не сходишь…
— Жаль, что в Минске уже столько времени нет нормальной футбольной арены. Это никуда не годится. Самое обидное, что пока и просвета не видно.

— В 80-м году в Минске вы режиссировали праздничные мероприятия на Олимпиаде…
— Не только. Режиссировал большие праздники с 1954 года. В Берлине, в Москве, в Улан-Баторе на 50-летие Монголии… Это было мое хобби.

— В союзную пору народ ломился на “Динамо”. А теперь не ходит на футбол, за исключением Борисова. Другое время?
— Возможно. Но, откровенно говоря, не вижу, чтобы и СМИ насаждали ажиотаж. Да и в целом сейчас мы пропагандируем не спорт, а спортсмена.

— Разве это большая разница?
— Естественно! Сравните групповые фото молодежи 30-50-х годов с современными. Посмотрите, как люди стоят в кадре. В 30-е — грудь вперед, гордая осанка! Культ физического развития насаждался и прессой, и довоенным временем — гроза витала в воздухе. В любом случае все хотели быть сильными и ловкими. Когда ввели значки ГТО, их носили, как ордена! У меня был серебряный — отличник второй ступени. Получал его в Кремле, в числе первых двенадцати из Беларуси. А из обязательных нормативов там были очень сложные — вплоть до прыжков с парашютом. И во время войны физическая подготовка возымела громадный эффект на фронте. А сейчас посмотришь на этих ребят, и страшно становится. Как глисты в обмороке — слабенькие, щупленькие… Я же вижу: приходит к нам студент и ног не поднимает с пола! Все сидят в телефонах, компьютерах. Осанка страдает… Идет симпатичная девчонка — а косолапит, лопатки торчат! Как так?

— Нужна четкая государственная программа?
— Да. Но именно четкая. Россия вводит нормы ГТО, однако делает это неправильно! Надо не меньше года насаждать культ физического развития. Как? Во-первых, в школах, где у нас абсолютно безграмотные программы. Школы требуют конкретики, и для них у меня тоже есть система упражнений, особенно для средних и старших классов. Дети должны их много раз повторять, тогда они и превратятся в упражнения. А то, что сейчас там делают для разнообразия — как и в наших футбольных клубах, — все чепуха и ничего не дает. Можно начать с “круглого стола” на телевидении — с участием хороших специалистов, включая докторов. И родителей, и молодежи. Сначала просто поговорить о прелести физического развития, а потом начать цикл передач с конкретными рекомендациями.

— Очень уж вы серьезны, Михаил Ильич. А вспомните самую бесшабашную команду, в которой работали?
— Конечно, “Динамо” начала 80-х! Хватало там приключений…

— Расскажете?
— Ай, не хочу. Скажу только, что основным заводилой был Пудышев. Но всегда по-доброму.

— Кто из той команды общается с вами плотнее?
— Эдуард Васильевич. И Пудышев. Ой, балагур! При встрече говорит мне: привет, рожденный революцией! А из практикующих главных тренеров близко контактирую с Толей Шкляром. Он один из немногих, кто понимает мою методику. Другое дело, что работает в “Звезде”, а там возможностей мало. Еще с Пунтусом часто общаемся. Хорошие у него были коллектив и команда в МТЗ-РИПО. Жаль, развалили…

— Ледесму там застали?
— Да.

— Говорят, он мог сказать на тренировке “I»m not a machine”…
— Ха! Мог. Но на моих занятиях всегда был активен. Научится какому-то упражнению и потом специально мне показывает: смотри, тренер, как я умею!

— Еще что-нибудь занятное?
— Как-то “Торпедо”-МАЗ было на сборах на Кипре, и Анатолий Юревич придумал провести мою тренировку в шесть утра. Я сказал: ты мне обратный билет обеспечь — улетаю. Приличный специалист, но вот с такими “заскоками”. А Яков Шапиро в “Атаке”, мне кажется, больше был хорош как предприниматель и организатор. Вообще поразительный парень! Так рано ушел…

— На чествовании Белорусской федерации футбола пообщались со всеми, с кем хотели?
— Практически. Приглашают, и это приятно.

— Вас там заметили курящим.
— Ну, покуриваю — серый “Винстон”. А раньше “Беломор”. И эти, кошмар какие крепкие, без фильтра… “Прима”. Помню, сидели во Франции в ресторане и я их закурил. Подошел официант и серьезно так спросил: марихуана? Нет, говорю. Он в сторонку — пошептаться с другим официантом. Уже вдвоем прибежали: марихуана? Я достаю пачку и показываю. Они за головы схватились… А сейчас мало курю, но бросить не могу. Да уже и не надо. Зачем?

— Федерация футбола награждала лауреатов сезона. Кто наш лучший футболист прямо сейчас?
— Назвал вам в опросе Стасевича — мне он очень нравится.

— А за период суверенитета?
— Ох, трудно выбрать… Конечно, можно говорить о таланте Прокопенко. Но ведь он был популярен не только из-за футбола, а и потому, что выпивал. У нас любят таких — с похождениями.

— Лучшим нашим футболистом ХХ века назван Алейников.
— Сережа молодец… Когда они пришли в “Динамо” — Алейников, Зыгмантович, Гоцманов, — Сергей у меня на занятиях был с ленцой. А позже первый раз получил приглашение на просмотр в Италию — и сразу ко мне: Михал Ильич, там же будут и скорость смотреть, и ловкость… Месяц с ним работал. Потом он приехал и говорит: по этим показателям я был лучшим!
С Боровским еще история была. Он играл в сборной Союза и получил сильное растяжение паха. Ему сказали: с футболом надо завязывать. Но когда поехали на сборы в Эшеры (это около Сухуми), я подобрал специальные упражнения и работал с ним. И он после этого играл.

— Следите, как у Боровского складывается в “Шахтере”?
— Безусловно. Он мне и звонит часто. У Сережи серьезные знания и грамотность. И защитник был хороший.

— В сборную СССР кого попало не брали…
— Малофеева отговаривал туда ехать тренером. Даже не так — был категорически против!

— Почему?
— Потому что Эдик был мужиком… без кожи и зубов. А я знал, что такое Москва — и Колосков, который возглавлял советский футбол. Ох, тот еще жук… Но Малофеев поехал — и пригласил меня на базу в Новогорск. Пошли в парилку, он стал уговаривать, чтобы я провел пару тренировок со сборной. Отказался. На кой черт терять нервы из-за этих Блохиных и прочих? Я их не знаю, они — меня. Не хочу…

— Малофеев — Лобановский. У них был антагонизм?
— Да. К слову, за год или два до того, как стали чемпионами, в Москве проходила конференция по футболу. Для выступлений давали пятнадцать минут, а мне выделили час. Делаю доклад, а передо мной сидит Лобановский — и очень скептически относится ко всему, что говорю. А после меня слово держал главный тренер хоккейной сборной Виктор Тихонов. И сказал: мы много работаем над атлетической подготовкой, но то, что сейчас услышал от белорусского тренера… По сравнению с понятиями, которые он изложил, мы живем в каменном веке! А после 82-го Лобановский сразу пригласил в Киев тренера-акробата — Петю Абрамовича.
А вообще киевляне много чего делали… Помню, приехали в Киев — результат той игры был очень важен. А я знал, что там допинг используют, и решил схитрить. Часа за полтора до матча стоит на стадионе наш Леня Гарай и разговаривает с их начальником команды. Подошел и говорю: Палыч, там приехали двое — брать пробы на допинг. К тебе не подходили? Гарай: понятия не имею. Я: значит, втихую подойдут… Начальника киевского “Динамо” как ветром сдуло! Спрашивается, куда и зачем резко убежал? Явно что-то делать…

— Ваше мнение о Лобановском?
— Думаю, никто не будет отрицать, что он великий тренер. Возьмите даже период 90-х в киевском “Динамо”. Бесспорно, там были хорошие игроки — и даже звезды, как Шевченко. А наши Белькевич с Хацкевичем чего стоили? Но и Лобановский как тактик был великолепен — этого не отнять. А еще мне нравился Павел Садырин — очень вдумчивый тренер. А у нас — Севидов и Малофеев. Понятие “скоростная ловкость” придумал Малофеев — и я его принял. В футболе тоже понимал ловкость как способность спортсмена выполнить двигательные действия, адекватные создавшейся ситуации. Причем с большой скоростью.

— Кто из таких парней вам нравится сейчас?
— Криштиану Роналду.

— А из прежних звезд? Королем футбола называют Пеле…
— Для своего времени — да. Когда в 62-м работал с Севидовым, был в Москве, и мне в руки попал бюллетень тренировочного процесса сборной Бразилии. Восемьдесят процентов подготовительного периода у них уходило на акробатику и жонглирование. Еще у бразильцев тогда были занятия по классическому балету — чтобы элегантно выглядеть на поле. А потом вычитал, что писал сам Пеле: он почувствовал себя футболистом в четырнадцать лет, когда научился на опилковой дорожке делать рондат, фляк и сальто прогнувшись.

— Говорят, у бразильцев это от природы, а нам надо больше на “физику” напирать…
— Без ловкости, скорости и координации все равно не покажешь технико-тактические элементы. Пример? Помню, играли со “Спартаком”. Сергей Гоцманов в штрафной соперника, находясь в окружении трех защитников, выбил мяч в подкате, встал, снова овладел мячом и забил! Я тогда получил с полсотни поздравительных звонков! Если не ошибаюсь, это чемпионский год. А вообще, когда выиграли золото, из Москвы нас провожали так, что даже страшно было смотреть: вся площадь Белорусского вокзала запружена людьми! Захожу в купе, а там ящик шампанского и весь столик заполнен коньяком. И так — во всех вагонах. А в Минске нас встречали с оркестром и буквально на руках несли из поезда в автобус…

— Сборная, БАТЭ, “Динамо”. За кем следите пристальнее?
— За родным “Динамо”. Очень жаль, что убрали Журавля. Толковый тренер.

— Что на досуге читаете из периодики?
— “АиФ” и “Прессбол”.

— Кино? Как вам, к примеру, “Легенда N17”?
— Очень понравилось.

— А ведь далеко не всем: мол, многое переврали…
— Бросьте! Разве в этом соль? C точки зрения пропаганды хоккея просто великолепная лента!

— Военные фильмы?
— Стараюсь их не смотреть. Об этом страшном времени лучше вспоминать как можно меньше. А спорт, кстати, и на войне играл роль. Когда на фронте в минуты затишья о нем заходил разговор — и уж тем более о футболе, — все сразу делались родными! Кстати, я ведь воочию видел и матч сборной Минска со сборной Басконии в 1937 году. Проиграли мы 1:6. Очень впечатлил один момент: баски головами провели мяч в воздухе почти от ворот до ворот — и забили!

— Воздух — ваша стихия: в войну были летчиком и начальником парашютно-десантной службы.
— Да. Как-то на высоте 2800 метров вылезал на крыло самолета и подпиливал трос на территории противника. А я уже к тому моменту сбросил 250-килограммовую бомбу. Пилот вел самолет, я же был стрелком-радистом. И еще — штурманом. Ну, полез, пилил… В общем, все обошлось. А в 1943 году англичане прислали на испытание приспособление для прыжка без парашюта — проблему агентурных прыжков пытались решить и так. Попало это дело к нам в первую воздушную армию. И меня как спортсмена сразу вперед — давай пробуй. Из самолета выбрасывалась брезентовая катушка — 26 метров в длину и два в ширину. Она раскатывалась в воздухе, а самолет опускался на бреющий полет. И вот выхожу на плоскость из кабины и делаю кувырок вперед по этой дорожке. А пока качусь, дальняя часть полотна опускается на метра полтора от земли — и я просто на нее скатываюсь. А чтобы дорожка держалась, в конце нее был конверт, куда набивался воздух. Но потом ее все равно отменили. На полигоне-то нормально, а в боевых условиях стоит конверту зацепиться за пенек — и все, самолет гробится…

— Вы ведь и на земле воевали.
— Да. Так и получил ранение. Когда мы освободили Елец, нем- цы засели в церкви на правом берегу реки Сосна и вели обстрел из миномета. Меня попросили ликвидировать эту точку. Взял несколько ребят, подползли к стене. Надо было в бойницу забросить связку гранат РГД. Попросил старшину — здорового такого мужика: дай тебе на плечи залезу. Залез. Подали мне связку. Забросил — попал в бойницу. А потом хотел вторую забросить — и упал с его плеч. А когда отходили, мне осколочным правое бедро и ранило.
Увезли в госпиталь — сначала в Тамбов. Посмотрели и сказали: утром на ампутацию, иначе гангрена. А ночью это место стали бомбить. Нас погрузили в машины, повезли на станцию и оттуда в вагонах в Уфу. Я девятнадцать суток ехал без перевязки. Прибыли — меня опять на ампутацию. Говорю врачу: товарищ майор, нельзя — я спортсмен! И кроме того, пальцы чувствую — нет гангрены! Он говорит: я это не могу решать! Утром прибудет генерал Цыпкин — начальник хирургического управления Южно-Уральского военного округа. Пусть он решает. А это оказался Борис Наумович, который преподавал в нашем институте физкультуры хирургию и травматологию. И вот он разрезал повязку, а под нею ползают большие белые черви. Они мне ногу и спасли — съели всю эту гадость…

— Часто видитесь с другими ветеранами?
— Да уже не с кем встречаться. Единицы остались по всей стране. Я же две войны прошел — еще на финской был добровольцем в лыжном отряде. А настоящим ветеранам Великой Отечественной уже должно быть не меньше 90 лет… Так, ну что? Закончились ваши вопросы? Может, по чуть-чуть виски?

— Так точно, товарищ лейтенант!