Белеет парус. Татьяна Дроздовская: мы, конечно, не лорды, но глобус купите

— Про политику ты уже все сказала в своем нашумевшем интервью. Интересно, какая реакция на него была у окружающих?
— Очень многие были полностью согласны. Но нашлись и те, кто заметил, мол, надо было думать, прежде чем что-то говорить.

— Мне кажется, ты как раз хорошо подумала.
— Безусловно. Я живу в этой стране, и у меня есть свое видение того, в каком направлении она может развиваться. Скажу больше, мою точку зрения никто и не пытался опровергать, но, наверное, моему руководящему составу досталось. Не знаю точно — только предполагаю. Но опять же мне никто об этом не говорил. За что всем большой респект.
Вообще моя позиция проста. Я за мир, желательно во всем мире, но так как это невозможно, пусть он будет хотя бы в нашей стране. То, что происходит на Украине, — страшно. У меня там много друзей, и когда на чемпионат мира приезжает товарищ и говорит, что сейчас он здесь, а жена с ребенком в Мариуполе, где начинаются военные действия… И ты понимаешь, что это ужасно — соревноваться, когда родные каждый день находятся в опасности.
Для меня война связана с воспоминаниями бабушки, которая была подпольщицей. Вместе с женихом их арестовало гестапо. Его расстреляли, а ей удалось бежать — с помощью латыша, который, как потом оказалось, был нашим агентом. Но позже его раскрыли немцы и тоже расстреляли. Бабушка, кстати, стала затем одной из героинь повести о минском подполье. Она называлась “Руины стреляют в упор”, и впоследствии по ней был снят художественный фильм.

— Предполагаю, бабушка наложила отпечаток на твое воспитание.
— Конечно. Это от нее привычка доедать хлеб до конца. Бабушка много рассказывала о том, как голодала наша семья. Как во время войны они ездили в колхозы, чтобы выменять вещи хотя бы на банку молока. Как помогали военнопленным, лагерь которых располагался недалеко от парка Челюскинцев. Я всегда интересовалась историей СССР, и потому беседы с бабушкой были особенно ценны, ведь она являлась непосредственным свидетелем и участником событий, происходивших в стране. Она не любила смотреть советские фильмы, потому что жизнь в них показывали совсем не ту, которая была — “Таня, это все неправда”… Бабушка, кстати, наотрез отказалась идти и на премьеру фильма “Руины стреляют в упор”. Видела, что в книге все ее воспоминания были подвергнуты довольно сильной правке. Что-то убрали, что-то дописали. Само собой, ей не хотелось видеть эту новую редакцию и на экране.

— Советская система была до предела идеологизирована, что потом и стало одной из причин ее быстрого краха. Даже на экране там существовали главным образом только положительные и отрицательные персонажи.
— Это да, последние были или расчетливыми капиталистами, или карьеристами, или просто предателями родины. Но вместе с тем на положительных персонажах воспитывались поколения советских людей. Многие искренне верили, что социалистический уклад жизни — самый правильный. Я не стала бы ругать то время, ведь много было и хорошего. Взять хотя бы систему образования. Как только сын пошел в школу, столкнулась с нашей и поняла, что советская была куда лучше. И еще куда-то пропал энтузиазм. Люди изменились. При Союзе они были добрее и ходили в гости без звонков, а теперь далеко не каждый переживет подобный стресс. Но раньше сама жизнь обязывала людей как-то сплачиваться.

— Интересно, как ты оказалась в столь необычном для нашей страны виде спорта? Ведь до этого, уверен, попробовала уйму куда более традиционных занятий.
— Начать надо с того, что мои родители в душе всегда были спортсменами. Мама даже хотела поступать в институт физкультуры, но ее отговорили. Хотя я до сих пор уверена, что она стала бы отличным преподавателем физвоспитания. Вместе с папой они занимались водным туризмом и объездили, наверное, весь Советский Союз. Естественно, мы с братом во всем этом участвовали — в разнообразных походах выходного дня и даже в соревнованиях “Папа, мама, я — спортивная семья”. В свое время это было очень популярная телевизионная игра.

— Помним!
— Кстати, знаешь, что там многие команды собирались по принципу сборной? Папа из одной семьи, мама из другой, а ребенок из третьей.

— Вполне такое могло быть…
— А мой отец — человек очень справедливый, и потому через всю жизнь пронес обиду на одного известного телекомментатора. В свое время папа ему на пальцах разложил всю ситуацию, а тот “успокоил”: “Да нормально все”.

— Надо было показать класс и отвозить эти левые команды.
— Мы и возили. Грамот было много. Я в шесть лет, помню, выиграла первые свои соревнования по лыжам. Папа сказал, что я на них не ехала, а натурально бежала — следует полагать, от избытка энтузиазма. Мама всегда мечтала воплотить свои несбывшиеся мечты в детях и хотела, чтобы мы с братом стали профессиональными спортсменами. Наверное, поэтому я везде старалась быть только первой. В четвертом классе к нам на урок физкультуры пришел тренер по плаванию, а уже через полгода я оказалась в спортивном классе, что маму весьма порадовало. Но выдающейся пловчихи из меня не получилось. Первый тренер уволился (только потом я узнала, что ему “помогли” это сделать), а другой… Он оказался совсем не таким, как тот, который привил нам любовь к плаванию. В восьмом классе уже точно знала, что плавать больше не хочу. И здесь меня случайно познакомили с тренером по парусному спорту. Пригласили на тренировку. Когда поделилась с мамой этим известием, она была сильно удивлена: “Откуда в Беларуси парусный спорт?” Честно говоря, я тоже была в недоумении, но на разведку все же надо было сходить, раз обещала. Понравилось…

— Отчего же не понравиться. Пахать ведь столько не надо, как в бассейне — от бортика к бортику…
— Не скажи. В плавании, наоборот, работала меньше. Здесь одна тренировка на воде, следующая на суше. Да и занятия другие. Вообще главное для яхтсмена — умение ловить ветер и ставить его на службу своему судну. А ветер может быть разным: попутным, встречным, боковым, сильным, слабым… Можно научиться чувствовать его настроение, даже где-то предугадывать, но все это, конечно, развивается со временем. Чем больше опыта, тем лучше. Многое зависит от акватории, потому что в каждой своя роза ветров. На самом деле нюансов очень много. Кроме того, надо обладать отличной физической формой. Без нее даже гениально чувствующий ветер яхтсмен обречен на поражение. Необходимо одновременно и удерживать парус, и рулить. А даже при среднем ветре, не говоря уже о сильном, это делать непросто. Часто нужно просто застывать в одном положении, а это огромная нагрузка на суставы, что с годами не очень хорошо сказывается на здоровье. Это говорю для тех, кто считает, что наш вид спорта “пляжный” и не требует особых усилий — скользи себе по водной глади под солнышком…

— Ты выступаешь в классе “Лазер Радиал”, который принято считать самым массовым из-за довольно-таки простого устройства судна.
— Он еще молодой, да и лодка стоит не очень дорого. Многие могут себе позволить потратить восемь-десять тысяч евро. Любителю такой лодки хватает лет на пять-шесть. Когда же гоняешься на высоком уровне, надо постоянно проводить селекцию мачт, подбирать парус, плавники, другое оборудование для лодки. Это важно, потому что от состояния материальной части зависит половина успеха. Парус стоит 650 евро, но мы всегда покупаем кота в мешке. Дело в том, что он приходит запакованным и проверить все его качества можно только на практике. Бывает, окажется очень хороший — отгоняешься целый год. Бывает не очень — приходится заказывать новый.

— Кто производитель?
— Паруса есть английские, американские и новозеландские, но все они шьются в Шри-Ланке. Правда, нас с тренером не покидает ощущение, что те же англичане заказывают их в каком-то другом месте. Они даже на ощупь другие.

— Денег у вас можно заработать — понятно, если находиться в верхушке международного рейтинга?
— Увы. Единственное, недавно впервые в истории проводили “Гранд-финал” в Абу-Даби, куда пригласили по двадцать сильнейших экипажей во всех классах. Приз за первое место был десять тысяч долларов. Вообще-то вопрос о премиальных за этапы Кубка мира дебатируется в международной федерации, и ставят его именно спортсмены. На самом деле не всех из них поддерживают национальные федерации более или менее сносной зарплатой. Если федерация берет хорошие взносы за участие в регатах, то почему бы ей не выплачивать вознаграждения спортсменам — по примеру того же тенниса? Но эти предложения, как мне кажется, мало волнуют чиновников, многие из которых — люди преклонного возраста. Не до этого им…

— Теперь понятно, почему в нашей стране пока лишь один мастер действительно мирового класса.
— На самом деле детей у нас занимается много. Но в какой-то момент ребята и девчонки — среди них есть, правда, очень хорошие — выбирают учебу или другое продолжение карьеры, не связывая ее со спортом. Считается, что современных детей трудно чем-то удивить и мотивация у них отсутствует. У меня же она была всегда. С детства мечтала стать чемпионкой мира и Олимпийских игр.

— Надо отдать должное, в 2007 году тебе удалось осуществить половину задуманного.
— Португальский чемпионат мира сложился для меня очень удачно. В нашем классе участвовало 121 судно, и я поставила себе цель завоевать олимпийскую лицензию. Для этого надо было пробиться в двадцатку сильнейших, что само по себе стало бы очень хорошим результатом. Но пройдя квалификацию, почувствовала, что все получается и можно попробовать замахнуться на восьмерку. Выходя на медальную гонку, даже не думала об очках. В голове сидела лишь мысль о том, как справиться с ветром силой в 25 узлов — это примерно двенадцать метров в секунду. В таких условиях это реально гонки на выживание. Но мне удалось сохранить стабильность, которая была с самого начала.

— Первое место белоруски стало сенсацией того чемпионата.
— Подобного не ожидал ни один человек, включая и меня, и соперниц, и тем более судей. Они очень любят меня “раскручивать”…

— Это как?
— Есть такое 42-е правило. Согласно ему, запрещено делать некоторые вещи — например, качать лодку, повторно взмахивать парусами. Судьи могут трактовать этот пункт довольно-таки вольно, полагаясь на собственные ощущения. Первое предупреждение — когда тебе показывают желтый флаг — чревато раскручиванием лодки на месте с оборотом на 720 градусов. Тяжелое наказание, потому что соперники за это время успевают значительно уйти вперед. За второй желтый флаг тебя просто снимают с гонки и потом она не учитывается, идет на выброс. Третий флаг за регату, разумеется, чреват самым жестоким наказанием. Тебя тоже снимут с гонки, но на сей раз она пойдет в зачет вместе со всем грузом штрафных очков, количество которых будет равно числу судов, принимающих участие в регате. Если у тебя уже есть такое зачтенное последнее место, то показать более или менее приемлемый результат просто невозможно.
Кстати, в Португалии, как потом выяснилось, арбитры просто упустили меня из поля зрения.
На следующем чемпионате мира сполна ощутила все прелести жесткого судейского контроля. Там меня сразу взяли в оборот. Увидела перед собой аж четыре флага и откатилась далеко-далеко назад.

— Представляю, какой план тебе поставили в Министерстве спорта перед Олимпиадой 2008 года, имея в виду прошлогоднее феерическое выступление.
— Первое-восьмое место. Но Игры в Пекине показали, что судьи действительно ко мне неровно дышат. Был сильный ветер, во время которого просто никому не показывают желтый флаг — здесь не до телодвижений, надо просто удержаться на лодке. Но меня нашли и “раскрутили”. Во время “раскручивания” я, естественно, переворачиваюсь — это нормальное явление в такую погоду, и… Хотя, знаешь, не буду ни в чем оправдываться. Смысл какой? Хочу выиграть в любой гонке, но часто из-за этого стремления горячусь и допускаю ошибки там, где их быть не должно.
Перед отлетом в Лондон председатель нашей федерации Игорь Анатольевич Рачковский сказал мне так: “Таня, ни о чем не думай, никаких задач себе не ставь, просто откатай гонки так, как ты это умеешь делать”. Благодарна ему за то, что он понимает психологию спортсмена и знает, что мотивировать нас лишний раз не надо. После Игр многие сказали, что 15-е место — очень хороший результат, но для меня это был крах всех надежд, и я всерьез собиралась закончить карьеру. Было крайне тяжело морально — четыре года ты упорно, изо дня в день готовишься к главному старту, тебя все поддерживают и ты безумно хочешь отплатить за эту заботу. Выходишь на старт с мыслью умереть на этой воде, но своего добиться, и понимаешь, как весь этот нервный эмоциональный заряд тебя съедает.

— Может, психолог нужен?
— Я в них не верю. Сама могу работать таким же психологом. Что для него главное? Выслушать собеседника и дать какие-то жизненные советы. Наверное, рядом просто должен быть человек, который отвлечет мои мысли и направит их в позитивную сторону.

— Так это тебе замуж надо.
— Однозначно. (Улыбается.)

— Трудно, когда все время в разъездах.
— Это проблема многих спортсменок. Мы действительно ведем кочевую жизнь и долго не сидим на месте. Да и вращаемся, по сути, в одном и том же кругу. Жизнь заставляет нас быть сильными, но против природы не попрешь, любая женщина хочет ощутить рядом надежное мужское плечо.

— Тогда сочувствую. Белорусских мужиков принято считать вялыми и безыдейными.
— Я бы так не сказала. Наши мне нравятся гораздо больше иностранцев. У тех мышление какое-то другое, среди них у меня много хороших друзей, но заводить более близкие отношения ни с кем как-то не хочется.

— Чтобы дать возможность людям узнать себя ближе, многие звезды фотографируются обнаженными. Как, например, это сделала олимпийская чемпионка Пекина знаменитая американка Анна Танниклифф.
— После той Олимпиады она вышла замуж за известного яхтсмена Бреда Фанка и перешла в другой класс. А сейчас вообще серьезно занялась кроссфитом. Раньше мы общались, а теперь могу следить за ее жизнью только в “Фейсбуке”, и, судя по фотографиям, она ею вполне довольна. Но дело в другом — это в Америке удачная фотосессия лишь подкрепляет известность спортсмена, которая лучше всего конвентируется в солидный рекламный контракт. Хотя для такой съемки тоже нужна определенная смелость. Я, конечно, смелая, но не настолько, вон пусть лучше… Хотя нет, обойдемся без фамилий. Уверена, в стране есть известные спортсменки, которые поучаствовали бы в таком проекте с энтузиазмом.

— Танниклифф — женское лицо вашего вида спорта, а бразилец Роберт Шейд — лицо мужское.
— Он у нас, как Майкл Джордан в баскетболе. Ему сейчас 42, но Роберт гонялся в “Лазере” еще с младых лет, стал в нем двухкратным олимпийским чемпионом. Затем пересел на более сложный класс лодок — “Звездный” — и выиграл серебро следующих Игр. Сейчас он опять в “Лазере” и снова на ведущих ролях — будто огромный стимул для молодых спортсменов, которые спят и видят, как в прекрасный день они смогут обойти легендарного бразильца. Это здорово для любого вида спорта, когда в нем есть живая икона — человек, который умеет все. На нем растет огромное количество спортсменов, а сама звезда делает очень много для развития популярности своего вида в мире. Та же Танниклифф — безумно обаятельная женщина, которую любят все. Не могу даже представить, чтобы она совершила какой-то подлый поступок. Всегда улыбчива и позитивна.

— Американцы вообще улыбающаяся нация.
— Не скажу, что отношусь к ним с восторгом. Улыбка — это хорошо и здорово, но не всегда за нею скрываются учтивость и доброжелательность. Англичане из той же породы. Вежливы, но высокомерны. Мол, мы из лордов, а вы откуда такие взялись? Честно говоря, уже устала рассказывать иностранцам, где находится Беларусь. Люди же, наверное, в школу ходили, чему-то там учились. Про европейцев даже и говорить не хочу — наша страна не самая маленькая на континенте, это точно. Купите глобус!
Как-то один пожилой швейцарец спросил: “Беларусь — это где?” — “А где ваша страна находится? Она вроде раз в пять меньше моей!” — “Как, ты не знаешь Швейцарию?!” — у него глаза чуть из орбит не выскочили. Скажу больше: первые пять лет меня вообще считали болгаркой.

— Думаю, твои победы со временем заставят многих не надоедать глупыми вопросами.
— Постепенно люди действительно начинают узнавать Беларусь больше. Даже судьи уже привыкают, что все чаще оказываюсь в призах. Прошлый сезон закончила на четвертом месте в мировом рейтинге. Очень хорошо провела престижную Йерскую регату. Проиграла только два очка в медальной гонке и осталась на втором месте. Услышала много комплиментов и от тренеров из других стран, и от соперниц, что было приятно. В Киле победила на этапе Кубка Европы. Он проходил на разных ветрах, а это всегда хорошее испытание для яхтсменов, и я рада, что все мои гонки были одинаково стабильны. Заняла два четвертых места на этапах Кубка мира-2014, а в Мельбурне стала второй на этапе Кубка мира уже 2015 года. Сезон у нас начался в декабре, так что Новый год встречала с хорошим настроением.

— Хочется болеть за тебя, Татьяна. Жаль только, что разобраться в вашем виде непросто даже бывалому болельщику. Не говоря уже о простых любителях.
— Это да. Мама в прошлом году впервые посетила один из турниров и честно сказала, что ничего не поняла: “В плавании или гребле все ясно — каждый гребет по своей дорожке, а здесь даже непонятно, кто откуда будет стартовать. Все крутятся, делают какие-то маневры”.

— Парусный спорт, следует признать, в Беларуси сейчас находится на выгодных позициях.
— И это здорово. Наш новый парусный центр действительно уникальное соружение европейского масштаба. Очень красивый. Уверена, что он обретет популярность у минчан, а еще у юных спортсменов.

— Однако час катания стоит немалых денег…
— Согласна, удовольствие недешевое. Так вы группой приезжайте, соберитесь прессболовской компанией — уверяю, не пожалеете. Детей тоже приводите. Для них, само собой, занятия бесплатные. Лодку дадут, тренера…

— Многое от тебя зависит. Выиграешь медаль на Олимпиаде в Рио — вдруг даже золотую, — все: и приток детей в секцию обеспечен, и квартира в доме Чижа. Особенно если этих золотых медалей будет катастрофически мало, чего никак нельзя исключать…
— Для меня деньги и квартиры не главное. Да и вообще что-то просить — не моя тема. Вот за кого-то другого могу сходить — даже в самый высокий кабинет. Если захотят что-то дать — дадут. Хотя что это мы с тобой шкуру неубитого медведя делим? Олимпиада — самый сложный турнир из всех, в которых приходилось принимать участие. Выиграть там медаль любого достоинства будет невероятно сложно. Впрочем, не стану скрывать, что та еще детская мечта живет во мне до сих пор…