Эпикриз Мозолевского. Ермакович подарил медаль

— Вы только что из Бреста. Почему приехали поездом?
— Машина сейчас ни к чему. Утром в аэропорт, вернусь на костылях — куда мне за руль? В поезде ехать хорошо. Отоспался. Последние два дня в Бресте были суматошные. Накопилось много бытовых вопросов. Их же всегда откладываешь на потом.

— Давно в Брест вернулись?
— Когда стало известно, что играть не смогу. В апреле врачи сказали: полгода полный покой. Летом уехали. В Бресте веселее. Жена, дочка, бабушки. Там и сидел. Только на матчи выбирался. В Борисов обязательно, на выезды — по возможности. Не хотелось отрываться от команды.

— Как звучит ваш диагноз?
— С этим была главная проблема. Никто не мог понять, что со мной. Сто врачей прошел — и ничего. Пока не поехал в Рим. После банкета по итогам сезона, в конце декабря. Сам так решил. В Италии хорошая клиника. Мне там мениск оперировали пару лет назад. Помню, отвели на восстановление шесть недель. А я уже через три против “Шахтера” вышел. Толковые медики. Сейчас тоже решил к ним обратиться. Приехал с доктором БАТЭ Пашей Гончаренко, профессор посмотрел и отправил на МРТ. Причем не такое, как везде, а особенное. Делают два укола в тазобедренный сустав, закачивают специальную жидкость, и потом с помощью этой жидкости рентген показывает, что нужно лечить. У меня, как оказалось, разрыв вертлужной губы на обоих суставах. Губа эта… В общем, она помогает кости держаться. Это как я понял. В принципе обычная травма для спортсменов. Только она не от стыка или борьбы — скорее что-то усталостное, накопленное. Обычное МРТ такое не показывает.

— Вам же раньше какие-то другие диагнозы ставили?
— Симфизит. Это сопутствующее заболевание, взаимосвязанное. Мышцы живота болели. Если бы не поехал в Италию, до сих пор ничего не нашли бы. Еще летом хотел туда рвануть. Физиотерапевт Йенс Демельт отговорил. Сказал, отправляйся ты лучше в Германию. Там остеопат классный, к нему люди в очередь выстраиваются. Поехал, неделю там провел, без толку. Получается, на полгода в Рим я опоздал.

— Жалко?
— Ай, что жалеть… Главное, что наконец картина ясна. Появился шанс. Нужно оперировать оба сустава. Сначала один делают — ты восстанавливаешься от двух недель до месяца. Потом второй — с аналогичной реабилитацией. Будут две поездки в Рим. И вся катавасия займет около двух месяцев. Хочу к апрелю вернуться. Но я не спешу. Год ждал — можно еще немножко потерпеть.

— Попадая в такие передряги, люди в церковь начинают ходить.
— Депрессухи у меня не было. А было… не знаю как сказать. Ты ничего не можешь изменить, нужно только ждать и терпеть. Тяжело, конечно. Знаете, как спортсмены обычно говорят: вроде нормально себя чувствую, а заниматься любимым делом не могу. Тяжело было приезжать и смотреть, как ребята играют. Ну, жена поддерживала, родные. Угнетала именно неопределенность. Прописали полный покой. Хорошо. После этого обследование — ничего не изменилось.
Я даже два раза в онкологический центр ездил. Делали сканирование, вводили в кровь изотопы — так раковых больных определяют. Оказалось, что изотопы у меня накапливались как раз в тазобедренных суставах. Врачи говорили, там проблема. Но какая именно, установить не могли.

— Помните свой последний официальный матч?
— Официальный? Охо-хо… Осень 2013 года. С кем играли — без понятия. Конец года я тогда тоже пропустил из-за какого-то повреждения. Но межсезонье отработал наравне со всеми. До апреля тренировался. И вот последний спарринг — через четыре дня Суперкубок. Пробил по мячу и почувствовал, что внутри что-то порвалось. Сразу никакой паники. Думал, недельки три пропущу и вернусь. А видите, как вышло.

— С апреля без тренировок. В весе добавили?
— Килограмма два с половиной прибыло. Пытался ограничивать себя в питании, но когда ничего не делаешь, сложно держать вес. Хотя для меня это никогда проблемой не было. После отпуска хватало пары недель, чтобы привести себя в норму. А сейчас даже элементарного не мог себе позволить. Поплавать, пресс покачать — болит. Велик покрутить еще терпимо, но доктора прописали полный покой — приходилось соблюдать.

— Срок вашего контракта с БАТЭ истек?
— 31 декабря. С этим интересная история. Когда в Италии узнал диагноз, сразу позвонил Ермаковичу. Все рассказал — какое лечение, какие сроки. Затем набрал Анатольича — Капского. Назвал стоимость операций. Цена такая, что… Даже по европейским меркам очень дорого. Честно говоря, ни на что не рассчитывал. Просто проинформировал руководство. Капский сказал: “Приезжай в Минск, все обсудим”. В итоге он принял решение, что клуб полностью оплатит мне лечение в Италии. И затем я останусь при БАТЭ. Слова Анатольича: ты как был с нами, так и останешься, только без контракта. Если восстановление пройдет успешно, приступай к работе. Тренеры посмотрят, как будешь выглядеть, и примут какое-то решение. Ермакович тоже был за то, чтобы дать мне шанс.

— Капский говорил, что вы просили продлить контракт на символических условиях.
— Просил. Готов был подписать на любых условиях. Согласился бы на зарплату сто долларов. Даже один доллар. Важно было другое — остаться в команде. И иметь стимул. Ради этого я предлагал сам оплатить операции. Сейчас, кроме БАТЭ, нигде в Беларуси не хочу играть.

— Матвеенко год назад за курс немецкой реабилитации заплатил больше семи тысяч евро. У вас более дорогостоящий случай?
— Намного. Не для печати скажу. А так напишите, что ценник очень приличный. Один момент: первичная консультация травматолога в римской клинике стоит 150 евро. А это десять минут — просто доктор зайдет в палату и посмотрит на тебя. Повторю: я готов был взять эти расходы на себя. Деньги есть. Но если бы в БАТЭ меня не оставили — даже не знаю, поехал бы в Италию или нет. Смысл? Лечиться, потом восстанавливаться в одиночку, трудоустраиваться после такой паузы… А с сегодняшними финансами в белорусских клубах я одну операцию “отбивал” бы потом три года. Да, играть в любом случае хочется. Но еще раз скажу: сегодня в стране есть только одна команда, где я себя представляю. Человеческие качества Анатольича это просто… Что тут сказать?.. Думаю, ни в одном клубе Беларуси так к игрокам не относятся.
Вот вы спросили о церкви. Я верующий. Хожу в храм, хотя и не каждую неделю. С одной стороны, не понимаю, чем все эти проблемы заслужил. Видно, бог послал испытание. А с другой — БАТЭ вот так помог, появилась возможность вернуться. Не ожидал, если честно. Помню, как узнал стоимость лечения — все внутри похолодело. Ехал в гостиницу с Пашей Гончаренко — не мог в себя прийти. Честно признаюсь, будь я сам руководителем, не уверен, что смог бы поступить, как Капский.

— Медаль за чемпионат-2014 вам не дали?
— За что мне ее давать? Ни одного матча не сыграл, глупо на что-то претендовать. Но знаете, что на банкете было? Ко мне подошел Ермакович и отдал свою медаль. Пытался отказаться: Владимирович, не могу принять! Силой заставил. Вот это намного важнее и зарплат, и операций. Я не могу о БАТЭ вообще ни одного плохого слова сказать.

— На “Борисов-Арене” вы пока так и не сыграли?
— Ну да, вот такой казус. В начале прошлого года даже мысли такой не допускал. Теперь у меня есть и такой стимул. Среди прочих.

— Ваш самый приятный день в БАТЭ?
— Их даже два. Первый — накануне матча в Израиле с “Хапоэлем”. Дочка родилась. Вторая — сам матч. Решающая игра за выход в группу Лиги чемпионов. Дома победили 2:0. Были уверены в себе. Но пропустили во втором тайме, и сразу стало тяжело. Все зависло на волоске. Погода жуткая — жара, влажность, какой-то ад. Не представляю, как люди в чемпионате Израиля играют. Справились мы тогда. В конце сравняли, я голевую передачу Павлову отдал. Вообще, первый сезон в БАТЭ у меня супер получился. Несмотря на травму мениска. И те два дня, конечно, счастливые. Как в раю находился. Хотя, помню, радоваться сил уже не осталось. Такой был стресс. Кто-то уже говорил, что в 2012-м у БАТЭ была самая сильная команда в истории. И по именам, и по опыту. Я согласен. Тогда же и “Баварию” обыграли.

— Мысли о переходе на тренерскую работу вас в прошлом году не посещали?
— Постоянно думал, что могу закончить. А тренерскую… Не знаю. Было, наверное, и такое. Ермакович говорил, что в случае чего клуб постарается подыскать мне занятие. Тех же детей тренировать. Но всерьез такой вариант я не рассматривал. Сейчас тем более.

— Вам как зрителю белорусский чемпионат был интересен?
— На “Борисов-Арене” — да. А вообще… Надо говорить открыто: у нас неспортивная страна. Людям спорт неинтересен. О нем начинают говорить, только когда Азаренко или Домрачева выигрывают. Но стоит той же Азаренко оступиться, травму получить — начинают поливать. Народ у нас такой, что сделаешь. Все говорят — спортивная нация. Но будем объективны: 500 человек на трибунах — это что? Показатель интереса? Глупо надеяться, что появится в Минске суперский стадион, и на сборную будут собираться по 20-30 тысяч. На Испанию — да. А на условную Армению придут те же пару тысяч. Нужно смириться с этим и не витать в облаках.

— На “Минск-Арене” аншлаги.
— Даже не знаю, в чем феномен. Я там был — понравилось. И, главное, проигрывало “Динамо” когда-то — все равно люди на трибунах собирались. Загадка. Понятно, там тепло, светло, комфортно. Может, это влияет? А в Борисов на футбол из Минска сильно не наездишься. Хотя, по меркам небольшого города, в процентном отношении и шесть тысяч на “Борисов- Арене” — хорошие цифры. Правда, хочется всегда большего.

— В Бресте ходили на футбол?
— Пару раз, когда получалось. Похолодало — расхотелось. И, знаете, без фанатов беда. Тишина такая. Даже в театре шума больше. Эти милицейские меры предосторожности… Не понимаю, как можно болельщика через автозак запускать, ХХI век ведь на дворе. Лично был свидетелем — живу в ста метрах от стадиона. Много крайностей. Газету нельзя — ее можно поджечь. Так и ботинком можно в голову кинуть, не разуваться же на входе? Надо как-то сесть и договориться, считаю. Иначе вообще никого на трибунах не останется.

— Василюк был вашим кумиром в детстве?
— Рома для всех был кумиром. Человек- явление. В 90-х вообще команду в Бресте любили. Я ходил в библиотеку, брал подшивку “Прессбола и, пока никто не видел, вырезал лезвием заметки про Василюка. На матчах мячи ему подавал. А потом мы вместе играли в атаке “Динамо”… Это, кстати, обычное дело для футбола. Мне мячи потом подавали и Коля Сигневич, и Гайда, и Хващ (Виталий Гайдучик и Владимир Хващинский. — “ПБ”.)…

— Можете представить, что в 35 будете, как Василюк, доигрывать в Бресте?
— Сегодня все мои ожидания связаны только с БАТЭ. Хочу восстановиться и снова заиграть. А что будет дальше — посмотрим. Родители, особенно мама, давно мне говорили: не загадывай наперед. Отмахивался, ай, что со мной может случиться. Ну вот, случилось. Теперь слушаюсь старших — больших планов не строю.

— Своими прежними высказываниями не сожгли мосты с футбольным Брестом?
— Я привык всегда говорить правду. А переживать, чем тебе это отзовется, не хочу. Раньше надеялся, что критика что-то изменит к лучшему, к чему-то подтолкнет. Но ничего в Бресте не меняется.

— Когда-то вы не явились в сборную и попали под раздачу Штанге. Немец негодовал: Мозолевский не приехал на матч с англичанами, хотя для любого футболиста почетно просто чемодан занести на “Уэмбли”!
— Со Штанге интересная ситуация была. Ты в форме, постоянно забиваешь — он не видит. У тебя спад, ничего не получается — приходит вызов. Я не был готов к матчу в Лондоне. Честно об этом тренеру сказал. Не соответствую, мол, уровню. Не знаю, может, стоило поехать и отнести этот чемодан. Штанге с Капелло фотографируется, тут я с чемоданом — два туриста. Нормально.

— Брестский журналист Эдуард Белемук, приезжая на Лигу чемпионов, обычно останавливается у вас. Это дружба?
— Да, причем давняя. Еще с тех пор, как Эдик в брестском “Динамо” работал пресс-атташе. В этом плане он один из лучших в Беларуси. БАТЭ понятно — здесь уровень, менеджмент, штат, условия. В Бресте все на минимуме. А Эдик умудрялся кругом успевать. Программки такие делал — команда зачитывалась. Сейчас занимается делами любительского клуба “Аматар”. Такие турниры организуют в городе… Денег особо нет, а ребята играют в отличных залах, проект отлично освещается в прессе. Там четыре или пять лиг. Приезжают команды с Украины, Польши. Эмоций много, даже до драк доходит. И, главное, зритель есть. Недавно был четвертьфинал в “Виктории” — где БГК играет. На трибунах — тысяча человек. Директор дворца в шоке: надо было делать платный вход… Тысяча — это больше, чем осенью на “Динамо” ходило. О чем тут говорить? Проезжал я как-то мимо стадиона во время игры. Большая трибуна видна с дороги — там только маленькие черные точки. Болельщики. Ну, где-то тридцать “точек” я насчитал. Из них шесть — в ложе прессы.

— На Василия Сарычева когда-нибудь обижались?
— Ой, не знаю. У него интересный стиль. Вообще стараюсь не обращать внимания на то, как человек пишет. Это его личное мнение — субъективное. Чего обижаться? Правда, высокую оценку у Сарычева получить невозможно. Чтобы наиграть на шесть баллов, надо сделать хет-трик и еще пару голевых отдать.

— Как вы переживали осенние разгромы БАТЭ в еврокубках?
— Когда играли в гостях с “Порту”, выключил телевизор после 0:4. Не выдержал, так было больно. Вот же команда! Забивает четыре — и несется добивать. Пока ты не умрешь. “Порту” останавливается, наверное, только если соперник с поля уходит. Такой менталитет. У нас по-другому. Поражения неприятные, конечно. 0:5, 0:6… Критики вылилось много. Но давайте говорить объективно. Посмотрим, в каком состоянии у нас футбол. Результат закономерен. Счет, правда, слишком крупный и очень обидный. Но опять же. В БАТЭ много молодых ребят, без опыта таких турниров. Где-то и травмы помешали. Сравните с той же командой 2012 года. Тогда по именам другая была картина — один Саня Глеб чего стоил. Поэтому и побеждали “Баварию” и “Лилль”.
Надо понять, что быстро ничего не делается. Я в 2001-м брестскую СДЮШОР закончил. Это не просто школа — оттуда вышли Василюк, Разин, Олехнович. Материал есть. Мы все выросли на песке. А искусственное поле там положили только в прошлом году. Вот так. Хотя не всегда в Бресте было плохо с футболом. Когда генеральным спонсором был “Брестэнерго”, директор Шишко много сделал для клуба. Реально хорошие создали условия. Базу сделали. Стадион “Динамо” выкупили, постелили синтетику. Офис хотели новый строить, я проект видел. А сейчас что? Все продают. Базу, офис…

— У вас есть нефутбольная специальность?
— Слесарь механосборочных работ пятого разряда. В школе учился в УПК. Практику на “Гефесте” проходил, собирал газовые плиты. Уже в дубле играл, 11-й класс. Болельщики иногда говорят: футболисты, идите на завод! Ребята, был я на заводе, видел, как там люди работают. Никто не умирает. Есть, конечно, сложные профессии, я понимаю. Много раз говорил, что в принципе не должны футболисты получать больше всех. Есть врачи, учителя — профессии, которые труднее и нужнее. Но у нас все почему-то смотрят на материальное производство. Ну, давайте тогда не будем платить режиссерам, певцам, журналистам. Культуру не будем финансировать. Глупо же так рассуждать. Будто у нас вся страна на заводах работает. И вообще рынок формировался многие десятилетия. Футбол существует по определенным законам. Сейчас все так. Но уже меняется — все идет к снижению, уравниванию.

— Диплом тренера имеете?
— Учился в Брестском педагогическом. Ну, вернее, пытался учиться. Но там подход к спортсменам строгий — без поблажек. Декан не понимает, что такое профессиональный спорт. Слышать не хочет про сборы, матчи, для него главное — посещение занятий. Меня отчислили из-за этого. Уже два или три раза, не помню точно. У Сани Володько такая же история. Он перевелся в минский физкультурный. Я тоже собираюсь. Все говорят, что в Минске проще. Мне надо два года доучиться. Нужно как-то “добить”.

— У Василия Хомутовского хорошо получается комментировать. Мне кажется, у вас бы тоже получилось.
— Ой, не знаю. Попробовать можно, конечно, это интересно. Но есть одна проблема: я люблю смотреть футбол молча. Вникать в подробности, подмечать нюансы. Жена уже знает — не отвлекает.

— Вы согласились на интервью за пару дней до важной операции…
— Я не суеверный. Будут недоброжелатели — ну и ладно. Я вообще стараюсь не отказывать в интервью. Прочитал недавно в комментариях: куда пропал Мозолевский? Вот, пусть люди узнают, почитают. Но дело даже не в этом. Тем более не в суевериях. Просто еду в очень солидную клинику. Операции по моему диагнозу — 95 процентов успеха. Люди выздоравливают и спокойно дальше играют.

— Даже при хорошем раскладе вернетесь в строй не раньше апреля. На первую половину сезона вас никто не заявит…
— Это сто процентов. Ничего страшного. Главное — буду спокойно работать рядом с командой. Под присмотром врачей. Шанс есть. Я готов до лета доказывать, что нужен БАТЭ.

— Что берете с собой в Италию?
— Только айпад. Мне необходим скайп — общаться с семьей. Может, Гайдучику позвоню, узнаю, как там ребята в Турции. Больше ничего не нужно. Еду ведь ненадолго. Обратный билет на 2 февраля.