Чемпионат мира. Эпилог из чемодана. КАТАРжане-2015

Калейдоскоп
Сергей НИКОЛАЕВ

Помню, как сильно огорчился в июле. Тогда наш замредактора Сергей Новиков поинтересовался, не желаю ли слетать в Доху, на жеребьевку чемпионата. Путешествия обожаю, и желание увидеть экзотический Катар просто зашкаливало. Увы, на те же отпускные сроки была забронирована путевка в Болгарию, от которой не отказаться…
Но действительно, что ни делается — к лучшему. В Катар я в итоге попал. Причем не на июльские “плюс 45”, а в очень даже комфортную январскую погоду. Она напомнила белорусское лето, только без раздражающей влажности. Не пара дней, а целых восемнадцать, не считая дороги, — таких долгих командировок у меня прежде не случалось. Да еще в чудесной компании ребят-прессболовцев, а также коллег из других изданий.
Это знакомое окружение порой заставляло забыть, что до родного Минска 3700 километров. Хотя, конечно, необычного в Катаре предостаточно. И впечатлений за эти дни накопилось на целый калейдоскоп. Подъемные краны как символ активно строящейся Дохи, которая высотой небоскребов мерится с соседями из Дубая. Джип-сафари через пустыню к границе с Саудовской Аравией. Эх, как жаль, что нет в районе Персидского залива своего Шенгена! Бахрейн, Саудия, ОАЭ вроде и рядом — а не съездишь, как в Европу.
Люди из разных уголков мира, приехавшие в Катар за длинным риалом. Царство корявого английского и постоянное угодливое “сэр” в твой адрес. Роскошные арены “Лусаил”, “Духаил” и “Аль- Садд” возвращали память к хоккейному чемпионату мира, потому как первая прочно ассоциировалась с “Минск-Ареной”, а две другие — с “Чижовкой”. Наконец, “вздохи Дохи” — поражения сборной Беларуси, а затем и жесточайший разбор полетов на “квадратном столе” у Владимира Коноплева. И все это — лишь малая часть того, что довелось увидеть и пережить. Доха, Доха, без тебя теперь плохо…
Впрочем, нет — это лишь для красного словца. Жизнь продолжается уже не в пустынно-желтом далеке. А воспоминания о замечательной командировке останутся навсегда. Так что спасибо тебе, гандбольная сборная Беларуси. Попадая на топ-турниры, ты делаешь журналистскую жизнь еще интереснее!

На вулкане “Лусаила”
Александр ДОБРИЯН

Мое знакомство с Катаром состоялось два года назад, когда футбольная сборная Георгия Кондратьева сыграла там “товарняк” с канадцами. Теперь убедился, что поговорка “Возвращаться — плохая примета” априори неверна. С огромным удовольствием прилечу в эту страну еще. Уверен, что каждый из соратников по трехнедельной командировке в Доху думает так же. Ведь в сказку хочется попасть не только детям…
На гандбольный топ-турнир меня снарядили фотокорреспондентом. Так что в точности исполнил творческую заповедь классика: “Можешь не писать — не пиши”. Самовыражаться в светописи ведь тоже чертовски интересно. Тем более когда каждый день находишься в метре от игровой площадки, видишь горящие глаза гандболистов, проникаешься их репликами с рабочим матерком. Нерв игры оголен, воспринимаешь ее совсем не так, как из ложи прессы. Азарт проникает в каждую клеточку, и ты уже инстинктивно, по-малофеевски, бросаешь мяч вслед за Рутенко, “столбишь” рядом с Чистобаевым, удивляешь публику сэйвом на пару с Черепенько. Согласно профессиональным постулатам, это неверно — во время работы надо убивать в себе болельщика. Когда играли белорусы, не получалось. В остальные же вечера по-настоящему наслаждался. Когда не связан оперативным заданием “в номер”, можно спокойно поохотиться за мимикой Хансена или Карабатича, с помощью 600-миллиметровой “пушки” заглянуть в глаза Ривере или Деничу. А сколько эмоций дарили фанатские сектора! Особенно когда играли топ-сборные. Это несравнимо с тем, что приходится снимать на родине. Даже хоккейная “Минск-Арена” — самое козырное в этом смысле место для фотокора — на фоне вулкана “Лусаила” отдыхает. Хватало десятка минут, чтобы оглохнуть от барабанов, дудок и ора тысяч глоток. А каково было соперникам катарцев? Может, потому хозяева и прыгнули выше головы, сенсационно добравшись до финала?
Мой гандбольный фотомарафон завершен. Уже не нужно каждодневно таскать на плече 20 килограммов оптики, стрелять очередями из амбразуры экранной сетки за воротами, до глубокой ночи выуживать на компьютере золотые рыбки отснятых кадров. Но это облегчение кажущееся. Сколько еще селекционных вечеров придется ностальгически посвятить катарским съемкам…

Несерьезно
Артем ФАНДО

У Катара нет прошлого. В тамошнем пирамидоподобном музее исламского искусства вы увидите клинок времен Османской империи, десятиметровый персидский ковер (просьба не прикасаться — превратится в труху), зачем-то немного египетской посуды и закусочную в европейском атеистическом стиле на первом этаже.
Вокруг Дохи — пустыня. Почти голая. Почти безжизненная. Иногда пролетают по барханам полноприводные “Land Cruiser” с визжащими туристами.
Здесь нет футбола — даже Рауль, поиграв два года за “Аль-Садд”, уехал в США. А чернокожие таксисты-мигранты смеются, как после удачного анекдота: “Катарский футбол? Я люблю этот спорт. Вот слежу за Кубком Африки. Но не зовите меня на местные стадионы”.
Здесь есть Микаэль Лаудруп, которого за время гандбольного чемпионата мира так заколебали датские и испанские медиа, что нам с Николаевым, пробившимся к нему на стадии плей-офф, в интервью тот категорически отказал. В качестве компенсации согласился на совместное фото.
В ста метрах от гандбольного “Лусаила” есть одноименная гоночная трасса. Она принимает “Moto GP” и претендует на Формулу-1. Мы с тем же Николаевым аккредитовались там на этап “Porsche GT3 Cup Challenge Middle East” и успешно пропустили гонку из-за экстренного “круглого стола” у гандболистов. Зато побывали двумя днями раньше на практике и напугали девушку, отвечавшую за работу с прессой, вопросами вроде: “Действительно ли Бахрейн ставит Катару палки в колеса, не давая ударить по рукам с Берни Экклстоуном?” Барышня смотрела на нас затравленно, бормотала что-то невнятное и в итоге отправила куда подальше — к главе федерации…
“Про что ты будешь писать?” — спросил Сергей Юрьич. “Про музей исламского искусства”, — подколол Серега Мордасевич, как подкалывал все время, что провели мы в Дохе. Да, пишу про музей, до которого другие прессболовцы не дошли, отвалившись на полдороги. Про пустыню, которая тоже оказалась мало кому нужна. Про Лаудрупа, который тренировал “Лехвию” в пятидесяти метрах от “Духаила” и вызвал интерес только у датчан и испанцев.
Наши спецкоры практически не увидели ни того, что в Дохе есть, ни того, чего там нет. Они самоотверженно смотрели гандбол, писали в номер газетный из номеров отеля, брали километровые интервью. Они занимались важным делом и лишь под утро ложились спать. А музей в стране без прошлого? Это несерьезно.

То, чего ради летали
Сергей МОРДАСЕВИЧ

Женщины в хиджабах, мужчины в дишдашах, плеск Персидского залива, старый рынок, эклектичная урбанистика — все это, конечно, крайне интересно и колоритно. Но главным впечатлением чемпионата мира по гандболу стал для меня собственно сам гандбол. То, ради чего мы туда и ехали.
Мировой форум в Катаре — это, безусловно, звезды в телевизоре и в жизни. Какие они в “ящике” и какие на самом деле — известное болельщицкое переживание. Причем одно дело, когда ты видел их на экранах год тому, а живьем засвидетельствовал только сейчас. И совсем другое — когда ты еще полминуты назад дописывал текст в номер в пресс-центре и одним глазом поглядывал на монитор, где крутили испанцев и катарцев. А вот уже стоишь в проходе арены — и тебе бьют в нос, в уши, в глаза аромат, звуки и картинки большого гандбола.
Мировой форум в Катаре — это, конечно, и аргентинцы. Впечатление с большим знаком плюс и с таких же размеров минусом. Плюс дал их гандбол на предварительном этапе. В группе “гладиаторы” не играли и даже не сражались — творили. В виде спорта, где сила издавна ценится больше всего, парни Эдуардо Гальярдо сделали упор на смекалку. Понятно, что такие романтики чемпионат мира не выигрывают. Но их постыдный “влет” французам в 1/8 финала все равно огорчил — и это тот самый жирный минус. Отсутствие борьбы в том матче аргентинцам не прощу.
Мировой форум в Катаре — это, конечно, Валеро Ривера. Вот как это у него получается? Да, родные стены. Да, натурализация. Да, свои люди среди арбитров. Но этого всего ведь критически мало. Да и не очень-то ему нужно. Мне этот испанец во главе сборной Катара напомнил гениального профессора из американских фильмов. Ему поручили создать оружие, с помощью которого удастся поработить мир. Он сутки напролет сидел в лаборатории, стучал, паял, крутил, что-то смешивал. Вконец обессилел, но создал-таки — и все ахнули.
Мировой форум в Катаре — это, наконец, команда Юрия Шевцова. Без нее, несмотря на “разочаровательный” результат, все это не имело бы никакого смысла.

Великолепная пятерка
Виктор КАЗЮЛИН

Если по уму, то я должен написать здесь про гандбол на чемпионате. С его искусственным проектом “сборная Катара”. С его болельщиками, слепившими белизной дишдашей и борзо убеждеными, что Катар — центр гандбольной вселенной. С его россыпью звезд — сегодняшних, сияние которых пожирал глазами в режиме “live”, и не ржавеющих вчерашних, с которыми делил репортерские позиции и столики за трапезой. С его скромным белорусским следом, неглубоко отпечатавшимся на турнирном большаке.
Или про Доху, ставшую среди пустыни сюрреалистическим миражом. С ее луной, убывающей и прирастающей вертикально. С ее архитектурной и ментальной пестротой. С ее не считающим нефтедоллары прагматичным гостеприимством, которым нетрудно обмануть, когда ты сам обманываться рад.
На худой конец, про троицу чемпионатных арен. С их интерьерным великолепием и всеобъемлющим комфортом. С их пресс- центрами, уютом напоминавшими семейные обиталища, а атмосферой — студенческие хостелы, где любого оттенка кожи и любой степени профессиональной хватки журналист всегда мог найти напитки-перекус и посадочное рабочее место по ширине попы. С их одинаково разящими парфюмом флегматичными секьюрити и стюардами, полоскавшими натруженные ноги в умывальниках общественных туалетов. С их смешливыми официантками филиппинских кровей и без возраста, потешно щебетавшими заученный сервисный политес.
Но, чтобы написать про все это по уму, отмеренных шефом двух тысяч компьютерных знаков мало. Зато, чтобы о главном, что увез с берегов Персидского залива, сказать сердцем — хватит и пары предложений. Когда в моем мобильнике зазвучит рингтоном гимн этого гандбольного “мира”-2015, я буду вспоминать нашу прессболовскую команду. Великолепную пятерку профи, с которыми отработал и дружно прожил потрясающие две с половиной недели.
Братцы, я вас люблю.

Связь времен
Сергей НОВИКОВ

Долго искал для себя точное определение всего, что окружало нас там, в стенах и за пределами пяти звезд “Миллениума”. И вот пришло: общество просвещенного рабовладения. Катар кажется при этом страной всеобщего лучезарного счастья. Ибо все, кто старательно суетится там, дабы обеспечивать комфорт трем сотням тысяч получателей невиданной газонефтяной ренты, пребывают в покое и радости, несравнимыми с теми, что имели на далеких родинах в других уголках замечательной нашей планеты. Этих разноликих строителей, таксистов, официантов, секьюрити, да и гандболистов никто не принуждал прибиться к оазису на кромке аравийских песков и пробовать перезапустить там свои судьбы. Им просто так лучше жить…
Вламываться в чужое безмятежное жизнеустройство со своими представлениями о прекрасном и уродливом, о добре и зле — дурной тон. Отчего-то самым сильным впечатлением для меня стали катарские дети. Глазастые и чернокудрые, они прекрасны, как и всякая ребятня. Им так и подмывает при встрече по-нашему, по-славянски кивнуть-подмигнуть. И, ожидая привычной ответной улыбки, ты наталкиваешься вдруг на стену… не отторжения даже, а полного безразличия — они тебя словно не видят! И отрезвляюще понимаешь, в какой особый мир попал…
В череде стран, покоривших самобытностью, этот загадочный Катар стал для меня рядом с Исландией. Здесь скрыт сугубо личный символизм. Свой лучший доселе чемпионат мира я прожил на диковинном северном острове — в Акюрейри и Рейкьявике. Тогда, в 1995-м, на моих журналистских глазах причудливо стриженые французы сенсационно отхватывали в финале первый из вот уже пяти планетарных титулов. Той командой выдумщиков верховодил на площадке атаман-линейный Филипп Гардан. В “Лусаиле” я наблюдал его — уже тренера “ПСЖ”, погрузневшего и с усталыми глазами — через пару проходов журналистской трибуны. И в изменении гардановского облика легко прочитывалась пропасть двадцатилетия, прожитого с тех рейкьявикских пор. Нами обоими.
Тогда, в 1995-м, казалось: таких вот чемпионатов по безмятежному гандбольному счастью в странах, очаровательно непохожих одна на другую, впереди не счесть. Было круто рассказывать в эфире из сказочного Рейкьявика о гандболе родной стране. Она как раз в те дни самобытно и референдумно решала вопрос о желанных ей гербе и стяге. А оказалось — отчасти и о гандболе, и о журналистике тоже…
…Гардан сидит правее от меня. А по левую руку, подталкивая локтем, запальчиво стучит по клавишам компа Сережка Мордасевич. И я завистливо верю, что за свои ближайшие двадцать лет он узнает много больше моего: городов, турниров и просто улыбок…