50 оттенков Старого. Сергей Павлюкович. С Журавлем у нас замечательные отношения

— Валерий Апанас — уникум. Сегодня тренирует воспитанников РЦОП-БГУ 1996-97 годов рождения, а завтра цементирует с ними оборону “Звезды”. Он между тем всего на год моложе вас…
— Чтобы понять, твое это или нет, нужно попробовать. У меня подобных совмещений никогда не было. Если Валера справляется с игровыми обязанностями и у него хватает времени на тренерскую работу, разве это плохо? А касаемо меня… Тренер “Динамо” Сергей Гуренко относился ко мне хорошо. Но ближе к концу 2009-го сказал: “Пора заканчивать с футболом”. И решение пришло само собой. Негоже 35-летнему игроку сидеть на скамейке. А такое было вполне возможно. Но я-то уже знал, каково это. Чуть раньше “Динамо” тренировал Игорь Криушенко — и порой делал ставку на связку центральных защитников Мартынович — Павлючек. Опять усаживаться на скамейку? Стыдно. Мог бы, конечно, и покинуть “Динамо” — ради регулярных выходов на поле. Все-таки это огромное удовольствие. И удовлетворение от работы. У тренера или администратора оно совсем другое. И ощутить его им намного тяжелее.

— У вас есть прозвище Старый. Кто впервые так назвал?
— До поры до времени было другое. Оно и сейчас есть. Ребята, с которыми знаком с юношеских лет, называют меня Павлин. А динамовцы конца 2000-х — Старый. Это прозвище пошло от Игоря Рожкова, с которым вместе жили.

— Как-то вы сказали, что у вас отношение к МТЗ-РИПО негативное.
— Не воспринимал МТЗ с момента его основания. Не было ощущения, что этот проект — всерьез и надолго. Соответствующим было и отношение к фанатам соперника. Но без особой неприязни.

— После сезона-1998 вы подались за рубеж. Что за история?
— За полгода до этого у меня было восемь попыток трудоустроиться за рубежом. Видимо, я был одним из игроков, за которых можно было выручить хоть какие-то деньги. “Торпедо” целенаправленно к этому шло, поскольку переживало трудные времена.
Начиналось все многообещающе. Летом 1998-го был на мази контракт с владикавказской “Аланией”. У Валерия Газзаева имелись на меня серьезные виды. Шла подготовка к началу второго круга — к матчу со “Спартаком”. Газзаев показывал мне, как действует Титов. Однако с контрактом не срослось. Ни с тем, ни с семью последующими. Камнем преткновения становились деньги, запрашиваемые за меня руководством “Торпедо”. Помню, администратор “Балтики” сказал: “За тебя столько просят! Мы Герасимца у израильтян дешевле купили”. И вручил мне обратный билет на поезд Калининград — Минск.
Наставник “Торпедо” Анатолий Юревич потом махнул на все рукой: “Разбирайся сам”. Я взялся за это со своим знакомым. Был предметный интерес со стороны “Волгаря-Газпрома”. Но зимой провел два сбора с “Амкаром”. И заключил контракт.

— Помните, как все прошло?
— Помню прекрасно. Не было ни одного контракта с какими-то приключениями. Все стандартно и спокойно. С личными условиями всегда был согласен — безо всяких торгов. Если ты изначально готов к сотрудничеству — значит, представляешь, какими эти условия будут. Чуть больше или чуть меньше — это не слишком существенно.
Кстати, обсуждая с игроками “Динамо” условия контрактов, сразу понимаешь, что перед тобой за человек. Для одного важны деньги, для другого — личные амбиции, для третьего — постоянное появление на поле. Это довольно ценная информация. Чтобы футболист развивался, иногда его нужно сажать на короткий поводок. От кого-то добиться запредельной мотивации можно, влияя на него деньгами. А иному приятно, когда его у стадиона встречают девушки. Ну и пускай себе выходит на поле красивый.
Правда, был один такой вратарь “Амкара” — Гейцман. Мой бывший одноклубник. Молодой пермский парень. Выйдет из раздевалки, откроет машину настежь, включит музыку громко. И вот спускаются к нему с трибун многочисленные девушки. Игорю нравилось, что девчонки приходят на стадион. Но история с ним ужасная случилась. Клофелинщицы душили его же цепочкой. Нашли ночью нашего вратаря на трамвайных путях. Кома… Потом долго даже говорить не мог.

— Вернемся к финансовым условиям контрактов. Для кого из игроков “Динамо” они были не важны?
— Например, для Димы Молоша. Он человек старой закалки. Этот вопрос обсуждали с ним совсем недолго. Все-таки Дима вернулся домой из России. И для него куда важнее было другое — показать, что есть еще такой футболист.

— Помимо упомянутого Гейцмана, вратарем того “Амкара” был жодинец Александр Чистый. С соотечественником держались вместе?
— У него были непростые семейные обстоятельства. Поэтому после матчей и тренировок он чаще всего уезжал домой. Общекомандных мероприятий Саша, конечно, не пропускал. Но сказать, чтобы он взял меня под свое крыло, не могу. Думаю, к тому времени он уже ощущал себя больше россиянином, чем белорусом.

— Перед сезоном-2001 ряды “Амкара” пополнил Александр Шутов из “Славии”, только что выигравшей наш чемпионат.
— Это один из тех ребят, с которыми я действительно сдружился. Поддерживаю с ним отношения и поныне. Но первое впечатление — это нечто! “Амкар” отправился на сборы. Из Москвы — самолетом до Антальи. Смотрю, парень какой-то берет билет. Но там много кто летел, мало ли. Дальше он опять с нами — к автобусу. Я сильно удивился. Потому что это был типичный тинэйджер. Не футболист, а скорее какой-то музыкант. Длинная прическа, широкие штаны, бахилы большие. Думаю: “Кого нам привезли?” Потом вышел Саша на тренировку. Вальяжная такая походка. Снова мысли: “Ничего себе!” Но довольно скоро стало видно: футболист. Потом мы вместе жили, проводили досуг, дружили семьями. Так везде: сразу — легионеры с легионерами. Как раз наш с Шутовым случай. Это уже потом, после какой-нибудь совместной вечеринки налаживаются связи.

— Сильно удивились, когда ваш бывший одноклубник, экс-полузащитник “Амкара” Константин Генич стал комментатором на “НТВ-плюс”?
— Нет. Он всегда любил рассказывать. Были у него такие задатки. Сейчас, кстати, один из моих любимых комментаторов. Хорошо работает. Молодец. Раньше худой был — теперь располнел. Вообще, к москвичам отношусь не очень. Они довольно-таки своеобразный народ. Себя сильно любят. И вот Генич, заключив контракт с “Амкаром”, приехал на периферию из Москвы. Ну как из Москвы? Он-то родом из Иркутска. Но воспитанник “Спартака”, бывший игрок его дубля, московского “Монолита”, “Химок”. Костя себя москвичом и ощущал.

— Ваш домашний матч со “Спартаком” из Нальчика осенью 2001-го прошел на поле с громадными лужами. Его еще называли “бассейном”.
— Не помню. Зато запомнилось другое. Например, мы встречались с “Анжи” — скорым дебютантом премьер-лиги. И я впервые столкнулся с тем, что за весь первый тайм мы ни разу не вышли со своей половины поля. Настолько мощным был соперник. Наверное, и судья был не на нашей стороне.
А погодные условия? “Снегопадных” матчей хватало. У меня день рождения 19 мая. И однажды за неделю до этого на нашем стадионе “Звезда” был заснеженный участок. Это Пермь — там такой климат, что осени и весны нет. Лето — и сразу зима. И наоборот. Люди плащи не носят. Или пуховики и дубленки, или майки. Третьего не дано.

— Почему расстались с “Амкаром”?
— Все произошло случайно. У меня таких планов вообще не было. Вызвали к руководству продлевать контракт. Передо мной такая же процедура была у одноклубника. Правда, он был пермяком. Выходит из кабинета: “Зарплату повысили”. Думаю: “Мне, видно, тоже повысят”. Как бы не так! Дальше сработали инстинкты. Причем вовсе не из-за денег. Просто обидно. Неужели за четыре года не сумел доказать, что достоин большего? Это меня задело. Назавтра был банкет, посвященный окончанию сезона. Узнав, что не продлеваю контракт, все ребята очень удивились. Они понимали, что заработок для меня — не самоцель.

— А какие это были деньги?
— Когда заключал контракт с “Амкаром” — 400 долларов.

— Что дальше?
— Из Перми разъезжались по домам вместе с семьей Шутовых. До Москвы специально добирались не самолетом, а поездом. Чтобы спокойно отпраздновать окончание сезона, а не как на банкете — два часа, и все. Короче, добрались до Москвы. Там у Шутова была встреча с наставником “Томи” Петраковым. Говорю: “Ты иди к нему на второй этаж. Мы с женой пока на первом пообедаем”. Не знаю, что у них была за беседа. Но Петраков — Шутову: “Так пускай и Сергей поднимается”. И тут же мне: “Давай к нам”. А других вариантов и не было. Мне — 28. До этого связался с одним тренером родного “Торпедо”. Он пообещал: “Хорошо, узнаю, что да как”. А потом выясняется, что Павлюкович якобы уже не тот. Для меня стало самоцелью доказать как минимум тому человеку, что это заблуждение. Заключил контракт с “Томью”. А через год — с минским “Динамо”. И оказалось, что еще немного бегу.

— Экс-наставник “Томи” Валерий Петраков что за тренер?
— Торпедовец. А “Торпедо”, никогда не обладая звездным составом, проповедовало не комбинационный, а силовой, прагматичный футбол. И первые полгода, что Петраков тренировал “Томь”, мы действовали с либеро и двумя “персональщиками”. Затем нашу защиту укрепил Сергей Яскович из французского “Алеса”, а тренерский штаб — Федор Щербаченко, который тоже был знаком с зонно-линейной обороной. На эти рельсы перешли за месяц.
И вот начинается второй круг. Играем дома. Вообще, на своем стадионе требовалось как можно раньше заложить фундамент победы. Не добьешься этого к перерыву — после него жди нервотрепку. Так что ставка на домашние матчи была очень велика. Помню, мы за двадцать минут исполняли по 8-10 угловых. Так вот, начало второго круга. Первый тайм заканчиваем со счетом 0:0. Только начался второй, как Петраков: “Хватит! Играем персонально”. Короче, месяц работы насмарку. И только затем, потихоньку, от матча к матчу, освоили “линию”.

— Петраков человек суровый. Сумки по раздевалке летали?
— Перед нами стояла задача пополнить премьер-лигу. И каждая неудача воспринималась очень болезненно. Помню свой дебют под знаменами “Томи”. Матч против питерского “Динамо” Александра Панова. На 3-й минуте получаю желтую карточку за откидку мяча. На 7-й — еще одну, за задержку как раз Панова. Наши запасные только выходят из раздевалок. Я — обратно. Они: “Серый, что случилось?” — “Все, наигрался”. Зная характер Петракова, ребята, видно, подумали, что он меня решил рано заменить.
Матч завершился вничью. Правда, после него тренер мне ничего не сказал. Зато замдиректора “Томи” злился: “На хрена мы тебя покупали?” Но одноклубники за меня заступились. Следующий поединок пропустил из-за дисквалификации. Затем был выезд Екатеринбург — Пермь. Вышел на замену за три минуты до конца встречи с “Уралом”. И за это время сделал неимоверное количество подкатов. Хотел показать тренеру, что следующий матч для меня очень значимый. “Амкар” мы одолели — 2:0. С выезда привезли шесть очков. Для меня это был момент, с одной стороны, тяжелый, а с другой — крайне важный.
Увы, пополнить премьер-лигу осенью 2003-го не удалось. Завершали сезон выездом Калининград — Питер. Начало встречи с “Балтикой” специально было назначено попозже — на 20.00. И так темно, а здесь еще и освещение на стадионе плохое. Хозяева знали, что у нашего вратаря Суровцева было со зрением не очень. Вот ему Погребняк издали “за шиворот” и пробил. Ничья — 1:1. Так два ценных очка и потеряли.
А заканчивали сезон кубковыми матчами с московским “Торпедо”. Повторный был на выезде — на стадионе “Лужники”. Там, как известно, искусственное поле. Мы на нем неделю готовились к встрече. Но это же переход с травы на синтетику… На одной из тренировок защемило мениск. Понимаю, что через считанные дни матч. Что скоро у меня заканчивается контракт. И что сказать Петракову, что я не смогу играть, некрасиво. Со стороны это смотрелось бы как желание поскорее уехать домой. Что оставалось делать? Ходил к доктору. На мое счастье, Петраков решить оставить меня вне заявки. Ни до, ни после этого я не был доволен тем, что пропускал матч.

— Вас несколько раз удаляли с поля. Упомянутый вами случай — самый курьезный?
— Пожалуй. А самый памятный был позже. Мое “Динамо” играло, кажется, с “Днепром”. Нападающий убегал с центра поля к воротам. Я понимал, что он быстрее и чем это чревато. К радости, мы выиграли — 1:0. А вообще, грубияном я не был. Да, любил с судьями поговорить. Но ведь был капитаном “Динамо”. Правда, однажды мы на “Дариде” обыграли МТЗ — 5:0. Попытался выпросить для соперника карточку у судьи Андрея Жукова. Однако тому удалось сразу же, хоть и с помощью “нецензурщины”, меня угомонить. Тут же понял: разговоры с этим рефери ни к чему хорошему не приведут.
Вообще, опытные игроки, естественно, всех арбитров знают. Например, кому из них свойственны помарки. Или же кто строгий, а кто либеральный. Если Алексей Кульбаков обращается к тебе по имени, он тем самым сразу же располагает к себе игрока. После этого ты, разумеется, никогда его не обматеришь. Если же другой судья общается с футболистами резко и через ультиматумы, то и тебя по отношению к самому себе настраивает на такой же лад.

— Вы вынужденно уезжали из “Динамо” только раз. Причем Минск на “Хазар” сменили всего на полгода. И вроде бы сказали, что “не нашли общего языка с руководством минчан”. Так и было?
— Никогда не подписывал новый контракт, чтобы заработать. Покинул “Динамо” по той же причине, что и расстался с “Амкаром”. Одному нашему игроку — по моему мнению, такому же, как и я — подняли зарплату. Показалось, что тоже могу на это рассчитывать. Оказалось, зря.
А дальше был контракт с “Хазаром”. Причем заключили-то его на полтора года. Но спустя какое-то время начал чувствовать, что постоянные выходы на поле мне отнюдь не гарантированы. Все-таки чемпионат Азербайджана каждые полгода пополняет очень много легионеров. Понял: отработать контракт целиком будет очень тяжело. А получать хорошие деньги, сидя на скамейке, — не по мне.
Прихожу к руководству “Хазара”: “Наверное, поеду домой. Давайте разорвем контракт”. Он хоть и был рассчитан на полтора года, но мог быть расторгнут уже через полгода — по желанию одной из сторон. Вот только неувязочка вышла. С учетом такого условия была составлена только русскоязычная версия контракта. Азербайджанская — нет. Вот мне и говорят: “Конечно, все расторгаем. Только верни заработанные деньги”. Откуда ж их прямо сейчас взять? А обратной дороги, раз пошла такая песня, уже не было.

— Как вырвались из Закавказья?
— Когда тяжело, идешь туда, где тебе протянут руку помощи. Это сделало руководство “Динамо”, уладив все вопросы с “Хазаром”. Причем для этого хватило одного звонка. Я был нужен минчанам: на носу были еврокубки. Сразу после отпуска пришлось выходить на поле. Без основательной подготовки это было, конечно, очень тяжело.
Вообще, сильнее остальных на мою судьбу повлияли пять человек. Первый тренер Александр Васильевич Сидорович. Его уроки запомнил на всю жизнь, и теперь те же требования предъявляю игрокам помоложе. Затем — наставники “Торпедо” Косаковский и Юревич. Владимир Николаевич дал возможность встать на ноги и окрепнуть. А Анатолий Иванович — человек жесткий, порой жестокий. Но он знает, чего хочет. Добивается целей, несмотря ни на что. И прививает это же своим игрокам.
Был показательный случай. МПКЦ под началом Юревича выиграл чемпионат-1996. Тренер позвал меня с другим торпедовцем Борей Карасевым на “Кубок Содружества”, чтобы присмотреться к нам. Возле мозырской гостиницы — клубный автобус. Я готов нырнуть внутрь. Осекают: “Сначала наши ребята, потом ты”. Затем прохожу по салону. Все сидят у прохода — не подвинулся никто! Дошел до конца — и сел на ступеньки. Вот такие неуступчивые были мозыряне.

— Контракт с МПКЦ вы так и не заключили.
— Заключил! Выхожу из кабинета. Карасев: “А я уезжаю”. И мне сразу стало так тоскливо. Юревича разыскать не смог. Написал ему записку: “Прошу подписанный сегодня контракт считать недействительным. Я хочу домой”. Так все и вышло. Дальше — интереснее. Анатолий Иванович возвращается с “Кубка Содружества” — и вдруг принимает мое “Торпедо”! Я вроде как сбежал от него из Мозыря. Тут он меня встречает: “Ну что, дружок?” Я — от него, он — ко мне.

— Сидорович, Косаковский, Юревич. Кто остальные двое?
— Славолюб Муслин. Сезон-2008 заканчивался, мне было далеко за тридцать, но энергии оставалось выше крыши. Этот тренер так нас готовил, что мы не уставали от футбола. Сил хватало и моральных, и физических. Кроме того, каждая тренировка была направлена на моделирование предстоящей встречи. Я понимал, для чего нам то или иное упражнение — и зачем мы его выполняем. Муслин всегда говорил: “Должна уставать голова, а не ноги”. Учил мыслить на поле.
Ну и Юрий Александрович Чиж. Без него моя судьба не была бы так сильно связана с “Динамо”.

— Недавно вы расстались.
— Наверное, настало время. Видимо, это нужно и “Динамо”, и мне. Ничего страшного. Все через это проходят. Значит, так было нужно. Так было угодно судьбе.

— Ваша жизнь была связана с “Динамо” долгих одиннадцать лет. Насколько трудно было покидать ряды “бело-голубых”?
— Объяснить это невозможно. “Динамо” — вся моя жизнь. Легко это пройти не может.

— Как уезжали из офиса на проспекте Победителей?
— Расставания как такового не было. Допустим, с собранием, где говорят: “Спасибо за работу”. Просто было понятно, что все к этому идет. И потому прощание прошло спокойно.

— Долго собирали вещи?
— Чтобы сразу вывез их полную машину — такого не было. Новому гендиректору “Динамо” Алиму Селимову передавал полномочия около десяти дней. И каждый раз потихоньку забирал личные вещи домой. Я и сейчас могу к нему заехать. Селимов — такой же спортсмен, как и я. Запросто с ним общаемся. Если ему нужна моя помощь, звонит. Встречаемся без проблем.

— Как отнеслись к тому, что Чиж захотел сделать из тренера Павлюковича функционера?
— Сказать, что мечтал им стать, не могу. Но для меня, пусть это и нескромно, преданность “Динамо” важнее. Посчитай руководство, что я должен стать администратором — без зазрения совести пошел бы и на это. Однако нужен был на посту директора. Пытался работать настолько, насколько хватало внутренних резервов. Учиться-то было не у кого. Управленческого опыта не хватало. Но советовался с помощниками, без которых было бы очень тяжело. Пропускал через себя максимум информации.

— Трудно бывшему тренеру не выходить за рамки полномочий директора? Скажем, когда смотрели матч с трибуны?
— Своим отношением к происходившему на поле делился с главным тренером. По вечерам обсуждали это по телефону. Все оставалось между нами.

— Добиваться результата, демонстрировать зрелищный футбол, комплектоваться своей молодежью — разве одно другому не противоречит?
— Стремиться к этому нужно. Удастся решить все задачи одновременно — великолепно. Но это, разумеется, очень тяжело.

— Увольнение Владимира Журавля — инициатива Чижа. Маасканта — ваша?
— Это громко сказано. Понятно, что без одобрения руководства “Динамо” увольнения голландца не случилось бы.

— С Журавлем часто случались разногласия?
— А разве без них бывает? У нас было одно направление работы. И цель одна. Как к ней идти, мы наметили. Шли вместе. Разногласия, конечно, были. Но — внутри нас. Сейчас у нас, по-моему, замечательные отношения. Сказать, что мы разругались и не общаемся, не могу. Мы честно делали нашу работу. Не получилось. Вообще, у меня остались только приятные впечатления от сотрудничества с прежним тренерским штабом. Все наставники были открыты — и говорили, что думают.

— Еще осенью вы расстались с одним из них — Олегом Дулубом. Чья инициатива?
— Инициатива “Динамо”. Олег Анатольевич — профессионал до мозга костей. Он добросовестно выполнял работу. Мы с ним поговорили. Дулуб ко всему отнесся с пониманием.

— Вам, Юрию Шуканову и Журавлю Чиж сказал, что сотрудничество будет прекращено по окончании сезона, еще летом. Каково это с педагогической точки зрения? Тем более что как раз осенью на смену серии побед пришли поражения…
— Думаю, это не более чем совпадение. А решение Чижа? Его нужно знать. Есть руководители двух типов. Одни создают условия — и смотрят, как ты справляешься с задачами. К этому типу я отнес бы Юрия Александровича. Но есть и другие. Они всегда рядом с тобой, оказывают всяческую поддержку, им можно позвонить по любому поводу. А работали мы с Шукановым и Журавлем ради достижения цели. Понимая, что можем все как потерять, так и приобрести.

— Как “Динамо” игралось на групповой стадии Лиги Европы на “Борисов-Арене”? Успели летом к ней привыкнуть?
— Я привык только к последнему матчу — с ПАОКом. К тому времени было видно, что все налажено и работает. А болельщика отпугнули три фактора. Погода. Расстояние. Ну и мы сами могли провести турнир лучше с точки зрения набора очков.

— Для вас это был первый опыт организации матчей такого уровня. Каким он вышел?
— Проводить встречи на “Борисов-Арене” — совсем не то, что на “Тракторе”. Проще говоря, тяжелее. Если, допустим, у кого-то не было пледов — это наши недоработки. Но таких уж серьезных не было. За это благодарю руководство как БАТЭ, так и стадиона. Директор “Борисов-Арены” по любому звонку оказывал всяческую помощь — начиная с электрочайников и заканчивая напитками. Это заметно упрощало нашу работу.

— Вы рассказывали, что испанцу Кото не удалось привыкнуть к нашему силовому футболу. Кому еще?
— Уругвайцу Кокаро. У него не было семьи, как у Фигередо. Оттого легионеру было труднее переносить разлуку с родиной. Мы расторгли контракт, и Дулуб сказал: “Я увидел счастливое лицо Кокаро”.

— Самый обидный из несостоявшихся трансферов?
— Все, что ни делается, к лучшему. Бывает, вроде и имя громкое, а потом не знаешь, что с этим футболистом делать. Тот же Ободо. Да, у него хороший послужной список. Но, значит, таков нынче его уровень, раз он заключает контракт с нами.

— Это самый чудной легионер, с которым сводила судьба?
— Бангура! Чаще всего бывает так: если игрок образцовый или, напротив, хулиган и забияка, то и человек он такой же. С Умару все наоборот. На поле он один — прилежный. Вне его — совершенно другой. Контраст потрясающий! А образцовых игроков, с кем пересекался, для меня пятеро. Борис Панкратов. Ему скажут грызть землю — будет грызть землю. Из старой гвардии еще выделю Олега Шкабару. Мало того что такой же работоспособный, так еще и компанейский, коммуникабельный. Разбитое склеит за полчаса. Еще Эду. Легионер, частично ставший белорусом. Мы до сих пор на связи. Ну и напоследок — Кисляк и Драгун как единое целое. Ребята нового поколения. Смотрят на футбол по-другому. Мы добивались своего за счет усердия. Эти — мало того что трудолюбивы, так еще и талантищи! Драгун так вообще эталон. Помню, как только-только сменил “Гомель” на “Динамо”. Сидел мальчик на базе на скамейке. И невозможно было представить, что он станет нашим капитаном. Ему бы еще осторожнее относиться к людям. Жизнь сегодня тяжелая…