НеПРОФИЛЬный актив. Боксер Гостюха. Владимир Гостюхин: люди писали Путину и просили, чтобы я возглавил сборную России по футболу

Но пока он сидит в одном из кресел малого зала — и рассказывает корреспонденту “ПБ” о спортивной и хулиганской молодости, о сериале “Команда”, о “Дальнобойщиках” и о жизни вообще.

— В юности я отдал спорту семь лет. Начал с легкой атлетики. К нам в класс пришел тренер из школы высшего спортивного мастерства при Центральном стадионе Свердловска. Посмотрел урок физкультуры, выбрал несколько пацанов, девчонок. Мы пришли. Поначалу нас было человек десять. В конце концов остались только четверо. Постепенно люди отсеивались. Но я спортом очень сильно увлекся. Тренер мне попался просто замечательный. Он умел работать с детьми, очень точно выстраивал занятия. Общая физическая подготовка, плавание, гребля, баскетбол, хоккей, футбол… Постепенно начинали осваивать технические виды легкой атлетики.
Утром мы собирались на зарядку. Я жил недалеко от стадиона. Бегали, разминались… Вечером — тренировка. Входили в нее и элементы акробатики. Совершенно свободно крутил и переднее, и заднее сальто, делал фляки. Легкая атлетика — это потрясающий, удивительный вид спорта. Технически сложный. Мы осваивали почти все дисциплины: бег, прыжки, метания… Шла общая подготовка, и тренер присматривался, кому какие виды даются лучше.

— Что лучше давалось вам?
— У меня неплохо обстояло дело со всеми техническими видами. Лучше всего шли прыжки в высоту, как ни удивительно при моем небольшом росте. Хотя тогда с ним все было нормально. Это потом уже стал поднимать штангу — и рост прекратился. Рановато начал тягать железо. Барьерный бег, тройной прыжок, копье, диск, ядро — все это получалось. Хуже всего давались средние дистанции, полторы тысячи. В общем, тренер присматривал меня на десятиборье. А это самый тяжелый, пиковый, коронный вид легкой атлетики. Где-то три с половиной года отрабатывал различные виды, в последнюю очередь взялся за шест — наиболее сложную дисциплину десятиборья.
Но случилась одна история. Я метал копье, тренировался. И ко мне подошли хулиганы, начали приставать, а потом и ударили. Стало очень обидно. Я был крепкий парень. Но при этом спокойный. Не мог драться. Не было этого в крови, был воспитан по-другому. Меня это покоробило. А мой приятель занимался боксом в “Спартаке”. Я к нему и обратился. Хочу, мол, тоже тренироваться, научиться защищать себя. Пошел, таким образом, в бокс.
В то время я уже учился в радиотехникуме. Новое занятие мне понравилось. Помогала хорошая физическая подготовка, заложенная легкой атлетикой. Освоился быстро. Оставалось только наработать технику, поставить удар. Тренер попался тоже хороший. Вырос удар, стал здорово боксировать. Про это, конечно, узнали. Я начал появляться на улице. Но трогать меня, естественно, уже никто не смел. Быстро заявил о себе.
Три года занимался боксом, но потом пришлось устроиться работать — электриком на стадионе. Трудно было совмещать. Убегал на тренировки, когда был обеденный перерыв на работе. А в то время я уже занимался в Уральском политехническом институте у замечательного тренера Волкова. Ехать было далеко. Вдобавок в техникуме увлекся самодеятельностью. Именно театр и перебил все мои страсти. Выбрал творческий коллектив, который затягивал все сильнее. Серьезный спорт оставил. Но при этом продолжал тренироваться самостоятельно. На балконе висела груша, постоянно молотил по ней, старался держать себя в форме. На стадионе, где я работал, бегал, поднимал штангу.

— Электрик на стадионе — это интересно.
— Начинал дежурным электриком. Человеком, который следит за электрической частью во всем комплексе. На самом стадионе, в гостинице, в зале, в душевых, в подтрибунном помещении… На малой арене зимой проводились соревнования по хоккею с шайбой, летом — по боксу, волейболу, баскетболу. Большая арена — это футбол, хоккей с мячом, легкая атлетика. Надо было забираться на огромные — 60 метров высотой — осветительные мачты, чистить, менять лампы. Требовался специальный допуск. Поднимаешься очень долго по лестнице, подбираешься снаружи и сверху и начинаешь протирать эти прожектора. Очень важная и сложная часть работы. А работу я любил. Стадион-то родной. Трудился до тех пор, пока не поступил в театральный институт. Какое-то время проработал даже главным энергетиком. Начальник электроцеха, уходя, сказал: “Гостюхина я поставил бы вместо себя”. А мне было всего 18 лет. И меня назначили исполняющим обязанности. В подчинении было пять человек. Студенты, ребята уже после армии… Но ничего — они меня уважали как специалиста. Комплекс работ освоил очень хорошо.
В качестве главного энергетика я провел первый и единственный — больше в Екатеринбурге такого не было — чемпионат мира по конькобежному спорту. Очень ответственное мероприятие. Надо было подготовить световой и информационный блоки. Мы сочинили такой стенд, на котором высвечивались все результаты. Смешная там была механика. Нам звонили из судейской будки, давали информацию. А мы тотчас летели менять перфокарты с цифрами. А здесь — зима, уйма иностранцев, которые впервые попали в такую глубинку. Шестидесятые годы, “холодная война”…

— Нормально хоть все прошло?
— Провели соревнование на хорошем уровне. Иностранцы поражались. Думали, у нас какая-то суперсовременная электроника. Потому что цифры высвечивались цветные. Они-то не знали, что мы вручную все это фигачили, красили эти лампочки. Только-только черно-белые цифры появлялись, а здесь цветные, да еще на огро-о-о-мном щите! Это их потрясло. Всё ходили, пытались разведать. Но мы их туда не пускали. Так и уехали, бедняги, не разгадав этой тайны. Такое вот у нас было ноу-хау. Поэтому… Спорт я протянул через всю свою жизнь. Всю жизнь занимаюсь физкультурой.

— И сейчас — в свои без малого 69?
— Конечно. В киностудии оборудовал тренажерный зал. Нынче там, правда, идет реконструкция. На даче есть тренажерка, несколько станков. Очень люблю коньки. Когда лед замерзает на озере и снега еще немного, днями катаюсь. Шесть километров в длину, полтора в ширину. Как дашь утром пару кругов! По двадцать с лишним километров накатываю за день. Когда снег хороший, становлюсь на лыжи. Потому что лыжи в Свердловске в мое время были любимым видом отдыха.

— Еще ваша любовь к спорту нашла отражение в фильмах. Например, в сериале “Команда”…
— Да-да. У меня две спортивные картины. Одна — “Такая жесткая игра — хоккей”. Я там играл капитана хоккейной дружины. Вторая — “Команда”, где мой герой — тренер Борзых. Должен был еще выйти фильм о Попенченко — великом советском боксере. Это мой кумир. Сценарий был прекрасный и писался под меня. Планировалось, что сыграю главную роль. Но судьба у боксера была трагическая. Фильм не был допущен к съемкам. Стоял вопрос, как он умер. Разгадка гибели не раскрывалась. И до сих она существует только гипотезно. Алкоголь, связь с криминальным миром… Так и не сняли, к сожалению. Хотя я уже начинал подтренировываться.
А над фильмом “Команда” работал с большим удовольствием. Хороший сценарий. Крепкая жизненная история. Характер тренерский написан здорово. И сделан фильм качественно. Плюс отличная актерская команда. Шевченков Леша вообще когда-то в “Спартаке” юношеском играл, владел мячом профессионально. Ребята тоже кто занимался раньше, кто подготовился. Были и профессиональные футболисты из Молодечно, которые оказались внедрены в съемочную группу.
Единственная проблема — продакшн. Экономили деньги, потому что параллельно снимались еще две картины. Фильм о футболе требует много массовых съемок. Всевозможные фанатские истории… Поначалу с этим был порядок. А потом возникли трудности. Команда стала подниматься все выше — а трибуны пустые. В финале со “Спартаком” использованы документальные кадры. А перед этим полуфинал Кубка России — и народу на трибунах нет. Они стали экономить, а зря. Потому что картина-то хорошая. Актерски сыграна здорово.

— У вашего Борзых был прототип из мира спорта?
— Нет. Я его придумал сам. Не могу назвать себя большим футбольным болельщиком. Люблю два вида спорта — легкую атлетику и бокс. То, что знаю и понимаю. Всегда смотрю бокс — и мне это очень интересно. Если и был тренер, черты которого перенял, то это Волков. Мой институтский наставник. Большущий такой мужик. Отталкивался от него. Он всегда подкалывал меня. Спрашивал после тренировки: ну что, Гостюхин, устал? Конечно, устал, говорю. Он: руки-то поднимаются? Подними руки! Я поднимаю. А Волков и говорит: а теперь иди и выключи свет! Жесткий, требовательный, но в то же время любивший ребят тренер. Очень разумно ставил меня в спаррингах и с тяжеловесом, и с легковесом. Один учил меня держать удар (доставалось, известное дело, сильно), а второй гонял. Я же работал в первом полусреднем весе. И брал у каждого его сильные качества. Отличался шустростью. И в то же время часто нокаутировал. Бокс меня и вывел на улицу.

— У вас 28 приводов в милицию. Как столько насобирали?
— Драки. Отстаивал свои пацанские амбиции. Обидели девушку из нашего района — мы ехали и разбирались. Но никогда не нападали сами. В нашей компании были борцы, боксеры, все парни крепкие. Мы просто гуляли. А там же всякая шпана. Цеплялась к нам. Мы и приводили в чувство распоясавшихся хлопцев. Нас очень уважали и боялись. К нам обращались, когда кто-то кого-то обижал. Я всегда заступался. Меня Гостюха звали. Случай был интересный. Зацепил меня один парень, я ему сказал что-то в ответ. Он все равно не унимается: что ты там выступаешь? Ты Гостюху знаешь? Я Гостюхе все расскажу! Вот он, говорю, Гостюха, перед тобой. Получал он потом, конечно, крепко… Да, всякое случалось…

— Какая драка была самая страшная?
— Наверное, та, после которой я закончил с этим. Нашему хлопцу сильно досталось в заводском районе. А у нас был район Ленино-5, почти в центре города. Уже знали, что будем идти стенка на стенку. Мы собрали около сотни человек, они примерно столько же. Все было очень серьезно. Я тогда от улицы уже уходил. Все больше увлекался театром. Однако меня попросили пойти за хорошего человека. Наседали на них сильно. Однако нас остановила милиция, которая начала стрелять в воздух из пистолетов. Мы побежали. Те начали догонять. Ни ножей, ни кастетов не было. Дрались кулаками. Могли еще, правда, штакетник использовать. Одного парня и убили гвоздем, торчавшим из доски. Многих после того пересажали. А я забросил улицу, ушел с головой в театр, стал читать. Вовремя одумался, а то мог бы и за решетку попасть. Был такой вариант. Но театр меня спас.

— Второй ваш спортивный фильм — “Такая жесткая игра — хоккей”…
— Сценарий у него не очень хороший. Эта картина вообще странная. Антитарасовская такая. Я-то этого не понимал. Только потом уже разобрался. Главного тренера играл Владимир Самойлов. У его роли было не очень позитивное содержание. И это учуяла сборная СССР по хоккею. В Прибалтике проходил фестиваль спортивных фильмов. “Такая жесткая игра — хоккей” выдвигался на главный приз. Так игроки той команды выступили с протестом. Особенно рьяно — великий вратарь Третьяк. Они прочувствовали, против кого фильм. И восприняли его негативно. Картина прошла не столь заметно. Я считаю, что этот фильм не случился, по большому счету. Неплохое кино, но и не большое произведение.
Фильмы на спортивную тему вообще удаются редко. Один из последних — о Харламове — получился крепким. Кино сделано в стиле американского блокбастера. Хотя я считаю, что история Харламова глубже. Очень хорошо, качественно сыграл Меньшиков. Но Меньшиков — не Тарасов. Меня он не убедил в этой роли. Фильм прочный, однако не явление. Я на всю жизнь запомнил потрясающую английскую картину “Такова спортивная жизнь”. Про регби. Вот там — жесткость спорта, пот, кровь. Проблемы спортивные показаны очень здорово. Наши старые советские фильмы — типа “Чемпион мира” — тоже нравятся. Они очень милые. У них своя атмосфера. А так хороших спортивных картин мало.
Если бы продюсеры больше внимания уделили “Команде” в финансовом плане… Если бы футбол был снят на таком же уровне, как хоккей — в “Легенде N 17… Там очень хорошо обставлены все эти спортивные дела. Сама история ребят из “Команды” сыграна хорошо. А вот что касается спортивной части, не хватило ни времени, ни средств, чтобы разработать все четко, классно. Есть удачные куски, и тем не менее… Смешная история, кстати, случилась, связанная с этим фильмом. Мы приехали со спектаклем в Саранск на фестиваль. И там нас хорошо встретили. Пришли в гримерную ребята и говорят: вы знаете, Владимир, мы посмотрели сериал “Команда”, собрались компанией и, как запорожские казаки турецкому султану, написали письмо Путину. Мол, поставьте Гостюхина во главе футбольной сборной России. Серьезно, говорят, выпили — и написали письмо президенту России. Очень понравилась мне эта история. Картину, кстати, не лучшим образом отрекламировали. Тогда как раз шел чемпионат Европы по футболу. Фильм показали в неудобное время. Вот в Сибири пустили, когда нужно, — и он здорово прошел. А так сериал хороший. Очень много отзывов позитивных. После его показа разрывался телефон: о, “Торпедо” Болотное! Болотное “Торпедо”! В свою позитивную кинематографическую копилку я этот фильм взял. Люблю его, иногда пересматриваю.

— Вы сказали про две спортивные роли. Но таковой ведь можно считать и еще одну. В “Охоте на лис” ваш герой увлекался радиоспортом…
— Да-да-да. Мой Белов был спортсменом. Побегать тогда пришлось прилично… Хотя в фильме не столько о спорте речь шла. Там “Охота на лис” как философская категория, вплетенная в ткань фильма. Картину снял Вадим Абдрашитов — один из лучших советских режиссеров. Все памятно: место съемок, атмосфера, партнеры, Ира Муравьева, в частности… Замечательная компания. Суть картины к тому же очень интересная. За этот фильм на кинофестивале в Сан-Ремо я получил приз. Лучшая мужская роль. Это одна из дорогих мне работ. “Восхождение”, “Случайные пассажиры”, “Старшина” и “Охота на лис”. Четыре фильма, которые сразу создали мне какой-то актерский уровень.

— Ваши слова: “Часто после съемок Михалков собирал команду, и они играли в футбол”…
— Михалков — да. Я-то не играл. А Никита любитель. Не знаю, как сейчас, но тогда, на съемках фильма “Урга — территория любви”, он собирал компанию, и они гоняли мяч после съемок. Осветители, операторы, даже китайцы с французами играли. Я не присоединялся к ним. На футболе не очень крепко завязан. В детстве, конечно, с утра до ночи играли. А с возрастом интерес пропал. К тому же во время съемок никогда не даю себе физических нагрузок. Только если зарядочку сделать. Съемочный процесс меня очень сильно утомляет. Не хватает сил. А вот когда он заканчивается, с удовольствием возвращаюсь к физкультуре.

— Друзья из мира спорта у вас есть?
— Больших — нет. Хотя с одним чемпионом, известным белорусским боксером, мы часто перезванивались. Он хотел подарить мне свои награды. Но так с ним и не состыковались. А сейчас он пропал. Не знаю, что с ним, здоров ли. А так меня часто приглашают на соревнования. В 2008-м вручал награду Людмиле Волчек на церемонии “Триумф”. Преклоняюсь перед мужеством этих спортсменов. Вел программу “Гордость нации” на ОНТ, там героями были в том числе и выдающиеся паралимпийцы. Удивительные люди. Восхищаюсь их силой духа.

— Как думаете, если бы не тот случай, когда основной актер заболел и вас, мебельщика-реквизитора, попросили его подменить, сложилась бы ваша актерская карьера?
— Трудно сказать. Пять лет почти я мучился, трудясь рабочим сцены в театре Советской армии. Кто знает, как бы все было. Но, думаю, рано или поздно я вышел бы все-таки на свою дорогу. Как ни странно, верил в судьбу. Терпеливо работал над собой, занимался самостоятельно. Наша профессия ведь во многом от случая и зависит. Но, как сказал один умный человек, к этому случаю надо быть готовым. А я был готов. И именно спорт помогал переносить жизненные трудности, которых хватало. Я был выносливый, физически крепкий. Попробуй потягай эту мебель весом в сто килограммов.

— Роль Рыбака в “Восхождении”, снятом по мотивам повести Василя Быкова “Сотников”, — ваша самая сложная роль?
— Их много было сложных. Но эта — первая трудная. Вход в кинематограф. Съемки потребовали от меня огромнейших усилий. На грани жизни и смерти. Я себе сказал: умру, но сделаю это так, как никто не сделает. Это был мой шанс. С Борисом Плотниковым мы в каждом кадре рвали себя в клочья. Рядом была Лариса Шепитько — величайший режиссер. Она переживала все вместе с нами, пропускала через себя. Тяжело все достигалось. Но “Восхождение” стало первым советским фильмом, который получил “Золотого медведя” на знаменитом Берлинском кинофестивале. Кроме того, картина взяла главный приз на всесоюзном кинофестивале, имела другие награды. Она была настолько звонкой и яркой, что сделала мне карьеру. После нее посыпались приглашения. Я мог выбирать, отказываться от не очень интересных работ. В советском кинематографе я прожил очень счастливую жизнь. Сложную, трудную, но счастливую.

— Ваш тандем с Владиславом Галкиным в “Дальнобойщиках” — пример идеального творческого союза?
— В общем, да. Пара сложилась потрясающая. Неожиданная, но потрясающая. Настолько вложились друг в друга, что возникло ощущение, будто мы родные. Совпали эмоционально, типажно. Особенно в первых двадцати сериях. Дальше было посложнее. Влад немного зазвездился. А так, он был замечательный партнер, очень талантливый, мобильный, эмоциональный, восприимчивый. Мы цеплялись друг за друга, появлялась такая вязь рабочая. Все было: и юмор, и веселье, и ругань, и скандалы. Но это была полнокровная творческая жизнь. Уставали очень сильно. Но работе отдавались целиком. Поэтому сериал до сих пор и пользуется таким успехом. Там все живое, настоящее.

— Вы четырежды были женаты. Откуда в вас эта любвеобильность?
— Природа такая — что поделаешь?! Я мужик, мужчина! Меня влечет к противоположному полу. Женщина для меня как произведение искусства. Красивая женщина. Меня тянуло к ним всю жизнь. И это замечательно, это прекрасно. Я влюблен в женщин. В преддверии 8 марта я могу сказать, что благодарен самой нежной половине человечества за то количество любви и радости, которые испытал. Слабый пол ведь меня в Минск и привел. Я влюбился и переехал из Москвы в столицу Беларуси. На той девушке в итоге женился. Любовь — это составляющая актерской профессии. Иначе — холодный нос, бесстрастные глаза. Артистом должны двигать страсти.

— Режиссер — это тот же тренер?
— Режиссер, как и тренер, диктатор. Он ведет за собой коллектив. Вообще у спорта и искусства очень много общего. Потому что это зрелище, это страсти, это чувства, это динамика, это движение, это интрига. В эмоциональной части спорт и театр близки. Поэтому и тренер с режиссером похожи. Есть такой прекрасный фильм “Берегись автомобиля!” Евстигнеев гениально играл режиссера самодеятельного театра. Совершенно гениально! Ха, когда он, бывший тренер, путает слова и вместо “репетиции” говорит “тренировка”… Рязановым была сделана такая штука замечательная.

— Вы тренер-диктатор?
— В общем, да. Не люблю режиссеров-диктаторов, когда я актер. Но как режиссер я диктатор. Добиваюсь того, что хочу видеть. А когда я актер, мне не надо мешать. Я должен заниматься сотворчеством. Если режиссер начинает давить, он быстро понимает, что этого не надо делать. Меня необходимо отпустить. Дать возможность импровизировать, легко себя чувствовать. Потому что я очень много работаю самостоятельно. Вот актеры приходят на съемочную площадку и думают: что мне скажет режиссер? А я появляюсь уже подготовленным, со своим видением роли. Предлагаю режиссеру: вот здесь так лучше сделать, здесь так. На съемках фильма “Урга — территория любви” Михалков навязывал мне свое видение, показывал, как надо делать. Я этого не воспринимал. Из-за чего у нас случился сильный конфликт. В конце концов он понял, что мне не стоит мешать. Необходимо помогать, поддерживать. А в этой картине мы к тому же импровизировали. Обычно Михалков фильмы свои репетировал. А здесь была чистая импровизация. Мы даже не знали, что будет в следующий момент в кадре.