Федор Черенков. Часть вторая: вычет судьбы

На исходе этого получаса Черенков и забил — второй раз подряд подопечным Мишеля Идальго, считая их московский приезд, и вновь не уступал в изобретательности самому Платини! После удачной пробы Федор и питерский новичок Николай Ларионов попадут в обойму и будут вызываться Лобановским в сборную весь сезон.
Двадцатитрехлетний игрок в один момент вдруг стал нужен всем. Бесков уже не был хозяином положения, и дальше “Спартака” его компетенция не распространялась. Национальная — как ее тогда называли, первая — сборная пользовалась абсолютным приоритетом, а помимо нее была еще олимпийская, где совместительствовали Ларионов и Черенков. Грузят на того, кто везет, и Федя тянул.
27 апреля сборной СССР предстоял отборочный матч чемпионата Европы с португальцами. В Новогорске накануне игры Лобановский вызвал Черенкова к себе в номер. Спросил: “Знаешь, на какой позиции будешь играть?” Федор догадывался, что левого хава — место центрального было занято. “А знаешь, кто против тебя выйдет на фланге?” — “Думаю, Шалана”.
И все. Федор попал в число одиннадцати и действительно играл против Шаланы. В том матче наши учинили разгром 5:0.
Черенков забил два мяча. Открыл счет на 16-й минуте — с лету под углом, пластично извернувшись после навеса с фланга, а на 63-й реализовал “буллит” — обвел Бенту и закатил в пустые ворота.
Но самым красивым мог стать еще один, незабитый. Получив пас “в спину” у линии штрафной, Федор не то шведой, не то пяткой в касание перебросил мяч через головы — свою и защитников — и шмыгнул между португальцами к опускающемуся мячу. Не дав коснуться земли, нанес могучий, не черенковский удар — перекладина! Это было почище знаменитого гола Пеле в его первом звездном финале и могло войти в топ столетия.
Второй мяч португальцам был одиннадцатым в 14 матчах за сборную (а еще двумя неделями раньше не засчитали в Швейцарии) — неудивительно, что с такой стрельцовской статистикой Черенкова рвали на части.
17 мая — товарищеская встреча в Вене с австрийцами, 22-го — отборочная с поляками в Хожуве, 26-го — девяносто минут за олимпийскую сборную уже в другом отборе против Болгарии, 1 июля — снова в составе первой с финнами в Хельсинки.
Тот год вышел лучшим в карьере Черенкова. Было трудно представить, что спартаковец впишется в реестр Лобановского, чей чудовищный атлетизм коллективного отбора раздавил в семьдесят пятом всю клубную Европу, но Федор набрал фантастическую форму. Он успевал восстановиться в череде матчей один важнее другого, требовавших колоссального напряжения, и именно эта несвойственная Феде выносливость не дает покоя в свете случившегося. “Колотов умер в пятьдесят, у меня был инфаркт – это от нагрузок Лобановского”, — вспоминал известный в прошлом защитник Виктор Звягинцев еще до последних трагедий. Фармакология того времени делала упор на снижение порога усталости, а вторым ударом шло форсирование восстановления.
Федору, казалось, все нипочем, он летал по полю. Его популярность росла как на дрожжах. Он даже решился на химическую завивку, и это диво лишь подчеркнуло новый статус кумира. Впрочем, прическа была не его инициативой: жена и ее подружка-парикмахер, молодые девчонки, загорелись идеей — так за границей носят. Федя отбивался, но в конце концов махнул рукой. Потом, когда “химию” состриг, жена жалела: “С кудряшками было лучше…”.
Я запомнил того завитого Федора по июльскому матчу в Минске. Он был немного уставшим, и динамовские партнеры по олимпийской сборной (принявший ее Малофеев использовал Янушевского, Шишкина, Гоцманова, Алейникова, Гуриновича, а Пудышева примерит следующей весной) сумели отыграться с 0:2 к десятой минуте и вырвали победу. По возвращении в Москву Бесков назначил крайнего — отчислил капитана команды Олега Романцева, а через матч ввел в состав харизматичного Александра Бубнова.
Осенью к сборным добавились еврокубки — еще шесть матчей на высшем уровне. Нагрузка на Федора достигла предела. Ему бы взять паузу, согрешить на “заднюю поверхность бедра” или просто “повозить тачку”, но при всей игровой смекалке житейская хитрость была для него трудна. Да и негде было волынить: осень — пора урожая.
Черенков сыграл главную роль в решающей фазе олимпийского отбора. Его выездные голы в Венгрии (1:0, гол за минуту до конца) и Греции (3:1, второй победный на 84-й минуте) принесли команде путевку в Лос-Анджелес, воспользоваться которой не довелось из-за бойкота Олимпиады — ответных санкций за Москву четырехлетней давности.
В первой сборной результат не задался: одолев через четыре дня после греков команду Польши (2:0), наши проиграли решающий матч португальцам в Лиссабоне, где Шалана заработал пенальти, зацепившись за ногу Боровского. На последних минутах встречу едва не спас удар-навес Черенкова с правого края, когда мяч опускался в “девятку”, но попал в перекладину.
До этого сборная больше года не знала поражений и досрочно выиграла бы группу, сыграй поляки с португальцами хотя бы вничью двумя неделями раньше. Но те не упирались и слили домашний матч, не выставив Бунцола, Бонека и Дзекановского, что было неудивительно на фоне тогдашних настроений (“Орла врона не покона” — “Ворона орла не победит”). Спорткомитет СССР отреагировал на невыход в финальную стадию ЧЕ люстрационным документом, запрещавшим использовать Лобановского и Симоняна в качестве тренеров любой сборной страны, от первой до юношеских.
А спартаковцев в осенних раундах Кубка УЕФА ждала удача. Дежурно пройдя финский ХИК (2:0, 5:0), во втором раунде подопечные Бескова сотворили сенсацию — они одолели действующего обладателя Кубка европейских чемпионов британскую “Астон Виллу”. Домашняя ничья 2:2, добытая на последней минуте ударом Гаврилова, оставляла шансы на ответный матч. 2 ноября в Бирмингеме ознаменовалось бенефисом Черенкова. Проигрывая по ходу, спартаковцы вырвали победу над лучшей клубной командой Европы за счет голов Федора на первой и предпоследней минутах второго тайма.
Третий раунд с роттердамской “Спартой”, в средней линии которой играл ван Гал, растянул сезон — невиданное тогда дело — до середины декабря. Голландский барьер подопечные Бескова одолели на последнем издыхании — 1:1 с удалением Гесса и 2:0.
Журналистский опрос еженедельника “Футбол-Хоккей” безоговорочно принес Федору Черенкову звание лучшего футболиста года. Года-сказки, подарка судьбы, которая сполна за него и вычла.
Это случилось ранней весной. Накануне “Спартак” провел матч с тбилисским “Динамо” (0:0) и остался в грузинской столице, где предстоял четвертьфинал Кубка УЕФА с “Андерлехтом”. В первом поединке в Бельгии спартаковцы проиграли 2:4 и были настроены дать бой.
Команда готовилась выйти на поле, когда Федор вдруг понес бессвязный бред. Решили, шутит, хотя было на него не похоже, и только увидев глаза, поняли, что дело худо. Бесков в срочном порядке ввел в стартовый лист Сергея Шавло.
Забив лишь на предпоследней минуте, спартаковцы не выполнили задачу, но главное разочарование ждало в гостинице: Федор так и не пришел в себя. 21 марта 1984 года стало чертой, разделившей его судьбу на “до” и “после”. Отныне, то отступая, то возвращаясь, болезнь станет его спутницей навсегда.
Более полусотни официальных матчей, сыгранных в один год сразу в пяти турнирах, сокрушительно ударили по психике. “Я сильно себя перегрузил, — признает впоследствии Федор. — Все произошло неожиданно, организм как-то сразу сломался: раз — и все! Я ощутил колоссальную усталость и впал в депрессию”.
В закрытой стране слухи мчат быстрее телеграфа. Когда Черенков в начале лета вернется в состав, на всех стадионах будут знать о проблеме и, вглядываясь в игру, констатировать: не тот Черенков.
В футбольной среде случившееся приняли с сочувствием. Федор был добрым, незаносчивым парнем, практически не нажившим врагов, разве что перешел кому дорогу талантом. Но на чужой роток не накинешь платок. Тренер “Металлиста”, известный хохмач, разбирая проигрыш подопечных, изрек вмиг разлетевшуюся репризу: “Один был игрок в Союзе, и тот с вами, дураками, поиграл — с ума сошел”.
Поздней осенью “Спартак” выиграет в Харькове 2:0 и оба гола забьет Черенков, но это чистой воды совпадение.
(Продолжение следует.)