Алексей Ефименко: славгородский лев

В оговоренный для интервью вторник сибиряка пришлось немного подождать. И не только на бонусные полчаса занятий в тренажерном зале: совместно с несколькими зрелыми сборниками и молодняком Ефименко не торопился уходить со льда.

— Не наигрался за сезон?
— Ха, скорее не набросался. Нагрузок в чемпионате на самом деле хватало. Но дополнительная практика никогда не лишняя.

— Пардон за соль на раны, однако игровым временем в “Сибири” ты определенно не был избалован.
— Так то игровым, есть же еще и тренировочное. На самом деле сезон получился двояким: с одной стороны, практики в матчах действительно получал не так много, как хотелось бы. Но с другой — провел чемпионат в отличной команде, которой удалось бороться за самые высокие места. Возможно, поэтому где-то что-то и не получалось: не всегда удавалось отвечать высоким требованиям. Тренировочный процесс был жестким, как и дисциплина. В том числе и игровая, что, наверное, и стало для меня главной проблемой.

— Отчего же ты такой недисциплинированный?
— Не в том смысле, в котором можно подумать. Просто в “Динамо”, например, допускалась большая импровизация. Не то чтобы в “Сибири” она совсем уж категорически запрещалась. Но в Минске я скорее входил в пул созидателей. В Новосибирске — разрушителей. А они должны еще строже действовать в рамках системы.

— То есть проблемы были не физические а, скажем так, стилистические?
— Что-то вроде того. С новыми функциями нужно свыкнуться, а “здесь и сейчас” были ребята, которые справлялись с ними лучше, я это понимал. Что ж, это тоже опыт, который позволяет говорить, что год в Новосибирске прошел не зря. Руки не опускал, старался доказывать, что имею право на место в основе.

— Но мог же пойти и по варианту Степанова: надоело Андрею быть вне игры в Нижнекамске — нашел возможность перебраться в Минск.
— Об этом не думал. Все-таки хотелось доказать, и прежде всего себе, что способен справиться в этой команде. Насколько получилось — другой вопрос. Но если что-то не вышло, виноват только сам.

— На протекционизм главного тренера “по старой памяти” рассчитывать явно не приходилось. Но между его появлением у руля “Сибири” и твоим — в ростере, видимо, прямая связь?
— Ой, там была такая сложная ситуация, что однозначно и не ответишь. Так что лучше вообще опустить тему.

— А фактор родины на желание переехать повлиял? Не все до сих пор в курсе, что твой родной Славгород — это не тот, что в Могилевской области, а аккурат в окрестностях Новосибирска.
— По понятиям сибирско-алтайских просторов и правда совсем рядом. Но в абсолютном исчислении все же расстояние заметное — больше четырехсот километров за рулем. Поэтому за сезон в родные места выбраться так и не довелось, был только летом. За выходной туда-сюда под тысячу кэмэ не слишком-то наездишься. А единственная в сезоне пауза в календаре была занята выступлением в сборной на турнире в Швейцарии в декабре.

— Но тянет?
— Само собой. Стараюсь приезжать каждое лето. Хотя, собственно, в Славгороде сейчас только бабушка, остальная родня давно перебралась в Москву.

— Наверняка же остались друзья детства?
— Не без этого. Правда, всего несколько человек. Остальные, как нынче водится, стараются переехать в города покрупнее — в тот же Новосибирск. Так что проблем с адаптацией на новом месте не ощущал: было кому показать и где к сотовой связи подключиться, и где что в городе находится, и как в быту обустроиться, и с переездом подсобить…

— Но во время летней побывки в родную хоккейную школу заходил?
— А как же! Встреча с первым тренером Анатолием Анатольевичем Пинигиным — почти неизменный пункт программы пребывания. И с его нынешними воспитанниками в славгородском “Кристалле”. В последний визит привез динамовских футболок-кепок, устраивали конкурсы — все прошло здорово.

— Первый коуч в шутку не укорял, что ты вроде как “предал родину” выступлением за белорусскую сборную?
— Самое интересное, что в нашей школе в этом смысле не я один такой. На молодежном “мире” в США в 2005-м мой однокашник Саша Янцен выступал за сборную Германии. Так что, выходит, славгородская школа дала путевку в хоккей игрокам двух сборных, пусть и из разных стран. Совсем неплохо для города с населением меньше ста тысяч.
А вот в раздевалке “Сибири”, случалось, подкалывали белорусского сборника. Но, понятно, по-доброму. Вообще в команде у нас царила потрясающая атмосфера единства. Ребята все держались вместе, часто выбирались куда-то. Легионеры тоже, против обыкновения, не кучковались особняком, тем более что многие приехали без семей.

— Неужели осенний спад не отравил идиллию? Когда была череда поражений, многие поспешили отправить Скабелку в отставку.
— Не знаю, в раздевалке точно его никто не отправлял. И раздрая не было: вместе попали в трудную ситуацию, вместе выкарабкались.

— Опираясь на что?
— Как ни банально прозвучит — на работу. Впахивать в “Сибири” действительно приходилось дай боже: такой тяжелой предсезонки у меня в карьере еще не было. И по объемам, и по наполняемости: многие упражнения были элементарно новыми. И не только мне приходилось туго — всем. Это рано или поздно не могло не принести плоды. Тем более что и в сезоне расслабиться не давали: все четко, по методике, просчитано.

— Скабелка тоже раскрылся по-новому? Ты же и прежде работал под его руководством в сборной.
— Ну как по-новому… Андрей Владимирович всегда пользовался у ребят непререкаемым авторитетом. И всегда умел довести свои требования. Не тем способом, так другим.

— Ну да, генменеджер “Сибири” недавно заметил, что сдержанность Скабелки — лишь видимая на скамейке часть. А в раздевалке от его руки пал смертью храбрых уже не один бойлер.
— И такое случалось. Говорю же, когда надо достучаться, так или иначе тренер достучится. И какая разница, как, если это в итоге принесло плоды?..

— Тебе доставалось?
— Всем доставалось. Буквально: не было ни одного игрока, который хоть раз да не попал бы под горячую руку. И все же это в успехе было не главным. “Сибирь” мне за сезон действительно много дала в плане профессионализма. Тот же Тарасенко — ассистент и полный тезка Скабелки — работал с группой не проходящих в состав или восстанавливающихся после травм. Я узнал, что такое настоящая работа. Опять же поначалу было неимоверно тяжело. Но потом на льду себя чувствуешь гораздо легче и увереннее.

— Плей-офф и в самом деле поставил Новосибирск на уши?
— Ой, не то слово! В гостинице, где жили, постоянные поздравления, поддержка, напутствия. В городе, завидя клубный автобус, сигналили даже водители снегоуборочных машин. После каждого матча шум в ушах стоял еще несколько часов — трибуны поддерживали просто неистово. Уже то, что довелось быть к этому причастным, позволит вспоминать сезон с удовольствием.

— Во время трансляций финала у новосибирцев сейчас, видимо, ощущения Семен Семеныча Горбункова: “Ребята, на их месте должны были быть мы!..”
— И вполне могли бы быть, играли-то с “Ак Барсом” абсолютно на равных. В каждом матче не хватало буквально чуть-чуть. Да и травмы нескольких игроков оказались некстати. Но могли и правда сейчас сражаться со СКА. Раз уж продвинулись так далеко, в этом не было бы ничего запредельного.

— Льюис накануне высоко оценил твою форму. Мол, Ефименко молодцом: видна практика, свежесть.
— Хорошо, коли так. Но, надеюсь, к чешскому чемпионату мира будет еще лучше. Пока же нужно притереться к новым партнерам, сыграться, почувствовать друг друга.

— И блеснуть на “мире”. Контракт-то с “Сибирью” заканчивается…
— Вот отыграем в Остраве — тогда и посмотрим, кто, как и чем блеснул.