Там за океаном... Светлана Хохлова, Павел Санкович: американцы тоже плачут

Университетский городок Таллахасси (Florida State University) стал их домом как минимум на девять месяцев в году, и, возвращаясь на родину, они уже чувствуют легкую грусть по стране, которая заставила их кардинально изменить привычный уклад жизни.

Павел. Когда уезжал учиться во Флориду, почему-то думал, что все будет гораздо легче. К тому же отправлялся к одному тренеру, но так получилось, что уже через три месяца после нашего прибытия университетскую коман- ду возглавил другой. К счастью, это очень хороший специалист — Фрэнк Брэдли, работавший ранее ассистентом тренера в университете Оуборна, где выросло целое созвездие пловцов мирового уровня.

— Что больше всего удивило в Таллахасси?
П. То, что там учеба на первом плане. Если не сдал зачеты, не допустят к в соревнованиям.
Светлана. Паша был от этого в шоке. Я, признаться, тоже.
П. Именно поэтому нас называют student-athlete, а не наоборот. Первые месяцы был так истощен и загружен учебой и тренировками, что даже не понимал, насколько мне тяжело. В будние дни спал по пять часов, а с субботы на воскресенье — пятнадцать. Иногда режим был вообще убийственным: после второй тренировки ужинал, потом всю ночь занимался, а затем сразу отправлялся на утреннюю тренировку. Но, по сути, все это можно пережить, когда понимаешь, что находишься в хороших руках и тренируешься по настоящей американской программе.

— Чем она отличается от нашей?
П. Если взять двадцать топ-университетов, то в каждом найдется по паре пловцов международного класса. Это говорит о том, что система работает в национальном масштабе. Предполагаю, программы тоже не написаны под копирку, каждый тренер, наверное, вносит что-то свое. Но один из китов, на которых базируются тренировки, — мощная психологическая подготовка.
С. Кроме того, американские пловцы более организованны. У них все четко расписано: плавание, учеба, плавание. У нас же — плавание, плавание, плавание и немного учебы. А между ними — шалтай-болтай.
В Штатах же ни на что постороннее и ненужное нет времени. Каждый день из четырех лет учебы расписан по минутам. Когда Паша в Минске ходил на занятия в университет физической культуры, то чувствовал себя героем только потому, что жертвовал ради этого дневным сном между тренировками. Там же никто днем не спит, ну если только подремать полчаса в перерыве между уроками на травке. В Таллахасси первая тренировка начинается в шесть утра, в Минске — в восемь. Американцы собранные, каждая минута на счету. Белорусы — каша-малаша. Пока потянешься, дойдешь, переговоришь…
П. Эй, Света, ты же интервью даешь!
С. Может, немного утрирую, но скорости жизни действительно разные. У нас есть пару хороших пловцов, а дальше — провал. У них же все держится на средней прослойке, откуда постоянно выныривают те, кто хочет что-то выиграть всерьез.
П. В Беларуси внимание к спортсменам просто неимоверное. В диспансере тебе сделают полное обследование, на занятии кровь на анализ возьмут, в НИИ расскажут, как надо тренироваться и как не надо, массаж бесплатно, фармакология тоже… А там ничего подобного нет. Внимание конкретно тебе — хорошо если пять минут в неделю. В нашей группе 60 пловцов. Доктор фармпрепараты не выпишет, никто даже не заикается об этом. Если хочешь что-то пить — ради бога, но за свой счет.

— Но откуда же так много психологии, если вы общаетесь с тренером пять минут в неделю?
С. Фрэнк делает много общих собраний, мы даже из бассейна не вылазим. Объясняет много, казалось бы, элементарных вещей: что надо делать на тренировке, ради чего мы вообще плаваем и перевариваем такие немаленькие нагрузки.
П. Мы это знаем как бы по умолчанию. Но все приобретают совсем другое значение, когда произносится вслух — тем более человеком, которому безоговорочно доверяешь.

— Какой смысл студентам так исступленно тренироваться — за свои же, по существу, деньги?
П. Обучение в нашем университете стоит 40 тысяч долларов в год. А если ты спортсмен и выступаешь за команду — будет скидка около 10 процентов. Это хорошие деньги, учитывая, что средняя годовая зарплата во Флориде те же 40 тысяч. Если в семье двое детей и обоим надо дать образование, то действительно придется считать каждый доллар.
С. Есть еще один момент. Многие начинают всерьез плавать только в университете и загораются этим видом спорта. Немалое значение имеет и команд- ный дух. Скажем, в нашем коллективе в самом деле чувствуешь себя очень комфортно. И когда человек заканчивает учебу и уходит, а потом в социальных сетях появляются посты о “лучшем времени моей жизни”… Порой аж слезы на глаза наворачиваются.
П. Здесь нет понятия учебной группы, как у нас, когда четыре года подряд видишь одни и те же лица. Каждый выбирает те предметы, которые его интересуют. Поэтому коллектива как такового нет, что всегда давало нам основания называть американцев индивидуалистами. А вот в бассейне мы убедились, что они умеют дружить. И радоваться, и переживать за других точно так же, как это делаем мы.

— Света, насколько знаю, после Лондона ты собиралась заканчивать карьеру.
С. Да, желания плавать у меня уже больше не было.
П. Все получилось так. Мы как-то сидели с тренером, и он спросил у Светы: “А ты почему не плаваешь?” — “Да вроде завязала”. — “А как у тебя с английским?” — “Ну…” — “Ясно, вижу, что не фонтан. Чем же ты тогда собираешься заниматься? Каждый человек должен делать то, что у него получается лучше всего”.
С. В итоге разговор плавно вырулил на то, что мне неплохо было бы вернуться в бассейн. Ну, я пришла и услышала от Фрэнка: “Ты хорошо плаваешь… Да у тебя потенциал, давай работать вместе”. Понятно, я растаяла… Потом он на меня наорал пару раз.
П. Выгнал с тренировки. Света ушла довольная — она эмоции любит. Денек дома отдохнула и вернулась. С большим желанием работать.
С. На самом деле программа понравилась. Было очень интересно на тренировках. Все новое, и я понимала, что отказаться от этого уже нельзя. Вот еще насчет психологии. Понятно, что в Беларуси тоже были собрания, но главный тренер у нас, как мне кажется, говорил или слишком много, или, наоборот, слишком мало. Всегда чего-то не хватало. А здесь я увидела идеальный разговор. Сказал, развернулся и ушел. Первый раз я подумала: “Ну нормально, а где же сюсю-мусю, все эти наши дела?” Потом смотрю, вроде и ласково может что-то сказать. Но только успокоилась, опять наорет… И ты снова в боевом режиме. Именно таким в моем представлении и должен быть тренер.
У Фрэнка безумно сложная программа, только на моей памяти четыре пловчихи ушли из команды лишь потому, что не смогли выдерживать нагрузки. Какая я была счастливая, когда случайно услышала, как девочки плачут после тренировки… Оказывается, они тоже не железные.
Если бы мне было 18-20 лет, эта программа, конечно, сошла бы на ура. Но когда тебе “тридцатник” и ты не понимаешь, зачем плыть 30 по 100 метров, если готовишь несчастный “полтинник”… Но я понимала: надо терпеть и ни в коем случае не показывать, что тебе трудно. Я всегда улыбалась.
П. Самое интересное, что Фрэнку за нас со Светой никто не платит. Но он же нас почему-то тренирует. Причина только одна: мы ему нравимся. Он даже составил для Светы индивидуальное расписание.

— Результат есть?
С. Сложный вопрос. Общая программа лично для меня подходит не очень, все-таки я чистый спринтер. На “мир” в Казань отобралась на спине, не в любимом кроле, но это ни о чем не говорит. В год, который будет предшествовать Рио, мы начнем работать уже над конкретными задачами.
П. Тренер очень верит в Свету. В прошлом году жена под нагрузкой плавала на уровне своих лучших результатов. Мы ждали прорыва, но она, как обычно, некстати заболела.

— Сейчас главная спортивная надежда вашей семьи — Паша.
П. Главное, я стал более уверенным в своих силах. Это объективно — хотя бы потому, что два года назад в мировом рейтинге стоял где-то в третьем десятке, а сейчас практически в тройке. И понятно, что на любом старте буду бороться только за пьедестал.

— Женя Цуркин, который идет вторым в мировой табели на сотне баттерфляем, тренируется по белорусской системе…
П. Ты так про нее сказал, будто она плохая. Просто у каждого свой путь. Кому-то нужен индивидуальный подход, кому-то — чтобы его выбросили посреди океана.
С. Хочу сказать, что у Елены Владимировны Климовой — нашего с Сашей Герасименей тренера — всегда была прекрасная программа. Просто человек устроен так, что ему все время надо пробовать что-то новое. В Америке не круче, там просто все по-другому.
П. Там есть такое выражение, которое любит ретранслировать наш тренер: “Получайте удовольствие от плавания”. В Беларуси такого я не слышал.
С. Здесь — работа, за океаном — тоже, но с улыбкой на лице…
П. Думаю, люди везде одинаковы — что у нас, что в Америке. Просто все живут в разных условиях и вынуждены под них подстраиваться. Белорус, прожив десять лет в США, станет американцем. И наоборот. Хотя, конечно, бывают нюансы, которые удивляют и даже раздражают. Но это скорее от незнания. Например, у нас раньше не было машины, только скутер. А во Флориде часто идет дождь, и мы, насквозь промокшие, ездим на нем на тренировку и обратно. Кстати, Света один раз так и заболела. Но дело не в этом. Приезжаю я на своем скутере в университет. Смотрю, стоят такие же — ставлю рядом. Возвращаюсь — штраф тридцать долларов. Хорошо, другой раз поставил уже на парковочное место. Возвращаюсь — снова тридцать долларов. Не та парковка — для скутеров отдельная. Хорошо, поставил на скутерную, возвращаюсь…

— Снова штраф.
— Тридцать долларов. Нужна наклейка, которая выдается всем учащимся университета, чтобы парковаться могли только они, а не просто люди с улицы. Излишне говорить, что когда мы стали обладателями машины и обзавелись наклейкой, то все равно попали на те же тридцать долларов. У них места на стоянке разные — для преподавателей и для студентов…
Вообще надо учесть, что мы живем в Америке с белорусской зарплатой. Мягко говоря, ее там мало на что хватает. Проявляем чудеса изобретательности, чтобы выйти хотя бы в маленький минус. Никаких кафе, питаться только дома. Исключение в год только одно — день рождения супруги. Мой не отмечаем. (Смеется.)
С. Может, многие нас не поймут: мол, зачем нам все это нужно, столько проблем, все за свой счет, получится — не получится… Конечно, в Минске было бы уютнее и проще. Но нас тянет в Штаты как магнитом — именно к тем трудностям, которые научились преодолевать. Мы уже не расслабленны, собранны, и нас трудно чем-то удивить.
Очень хорошо, что помогает федерация. Светлана Владимировна Попова курирует заказ и оплату всех наших билетов и перемещений — как из Америки, так и по ней. Можно догадаться, что это, мягко говоря, непросто. Особенно когда меняются сроки и маршруты и все надо решить в течение пары дней. Так что респект этому человеку огромный. Вот и сейчас мы торчим в Минске лишние дни, но это скорее из-за американской стороны, потому что бюрократия, наверное, вообще не имеет национальности.

— Американцев многие почему-то склонны считать тупыми.
П. Думаю, это происходит оттого, что они не знают некоторых вещей, считающихся у нас элементарными. Но опять же американцы могут легко назвать тупым и меня, потому что я ни разу в жизни не выписывал чеков и понятия не имел, как это надо было делать. На меня смотрели изумленными глазами: тебе же уже почти 25, как ты раньше жил?..
С. Однажды надо было сфотографироваться на паспорт. Но никто не знал, где это делают, потому что там никому паспорт не нужен. Все живут по автомобильным правам. Мама нашей знакомой девушки, которой около 50 лет, никогда не имела паспорта. За рубеж она не выезжала, а внутри страны прекрасно обходилась без него. Но это только пару примеров из жизни маленького студенческого городка. На самом деле в Америке нас еще ждет масса открытий, особенно если захотим путешествовать по стране. Мы же не были еще ни в Нью-Йорке, ни в Лос-Анджелесе, нигде, по сути…

— США большая страна…
С. Трудно не согласиться. Даже не беру экономический или какой-то другой потенциал, достаточно просто увидеть, как простые американцы относятся к своей родине, как поют ее гимн, держа руку на сердце.
П. С точки зрения демократии США, естественно, не идеальны, но, пожалуй, именно эта держава ближе всего находится к определению “демократическое государство”. Я имею в виду внутреннее устройство, во внешней политике к ним есть много вопросов. Но, с другой стороны, мне интересно, как на их месте повела бы себя другая держава, которая настолько доминировала бы в мировой геополитике.
Свобода там — это не возможность делать, что душе угодно. Это знание своих обязанностей и прав и возможность выбора. Ты можешь стать там тем, кем хочешь. Это правда.
С. Паша, ты не забыл, что это интервью белорусской газете?

— Как ты с ней только уживаешься?
П. Хорошо, когда характеры разные. Света более позитивно настроена, а я люблю покритиковать: и это мне не нравится, и то… Но не думай, что по жизни я такой глумный чувак, склонный к депрессиям и глубокому внутреннему самоанализу. Просто на Светином фоне такой. Ты заметил, что она в Америке стала гораздо более спокойной и умиротворенной? Раньше мне казалось, что найти на нее управу невозможно.
С. (Улыбается…)