На улицах Берлина. Говорит и показывает Каталония

Но человек, поразительно похожий на Бернда Штанге, монотонно ответил в стиле “дорогу молодым”. 69-летний Кайзер Франц свернул предвыборную кампанию, не начав ее.
“Они не знают Франца Беккенбауэра”, — причитал в свое время Штанге, указывая на Дом футбола. В эти берлинские дни Беккенбауэра знали все. У него имелась особая миссия — быть генеральным послом проекта “Футбол для дружбы”, реализуемого “Газпромом” в 24 странах мира. Миссия оказалась перевыполненной.
Участником проекта была и команда БАТЭ из ребят 2001 года рождения. Однажды победив и проиграв, она не вышла из группы, но впечатление оставила неплохое. В финале же у Бранденбургских ворот сошлись “Цюрих” и венский “Рапид”. Симпатии публики были на стороне швейцарского интернационала, ворота которого защищала девушка. Именно это место оказалось тонким — свой флаг перед зданием Рейхстага подняли австрийцы.
Один из редких случаев, когда флаг был не цветов Каталонии. Должно быть, по выпуску флагов на душу населения северо-восточному региону Испании в Европе равных нет. Их нельзя было приобрести ни в одном из магазинов Берлина, но и представить болельщика “Барселоны” без полотнища с красно-желтыми полосами было решительно невозможно — будь он хоть из Аргентины, хоть из Чехии, будь он хоть трижды неладен.
Неужели у всех этих аргентинцев и бразильцев, чехов и поляков на случай “Барселоны” покоится в шкафах флаг Каталонии? Почему не Испании? Неужели условный чех вот так просто улавливает эту разницу и проникается моментом? Кто тот невидимый политрук, расставляющий акценты? Ведь не нашлось же поклонников “Ювентуса” с отличительными символами Пьемонта. Лишь энциклопедии говорят, что флаг этого административного региона Италии похож на датский.
Впрочем, не все каталонские полотнища одинаковы. В этой разнице — отличия между коренными жителями региона и “понаехавшими тут”. В руках “местных” почти всегда традиционный флаг с синей или красной звездой, так называемая Эстелада — символ борьбы за независимость. Для не улавливающих разницу прилагается обязательное пояснение: “Каталония — новое европейское государство”, “Свободу Каталонии” или “Каталония говорит “да”.
Настоящий каталонец никогда не упустит возможность попасть в кадр. Если ты имеешь неосторожность достать при нем фотоаппарат, то обязан его сфотографировать. Причем в том ракурсе, какой он выберет сам. Обычно это что-то близкое к трагическому образу. Видимо, чтобы фотографирующий глубоко проникся мыслью, как нелегко автономному сообществу Каталония в составе Испании.
Упомянутая Эстелада — продукт марксистской идеологии. Карл Маркс в Берлине жил, учился и философствовал. По аллее имени его в уик-энд прошагало множество каталонских ног и поднятых голов, которые не могли не обратить внимания на “дворцы для рабочих”, призванные отражать мощь инженерной мысли ГДР. Громадные коробки, сколоченные без признаков дизайнерской мысли. Марксу аллею отдали в 1961-м, до того она носила имя Сталина.
В том же году началось строительство Берлинской стены. Стремление коммунистов отгородиться от цивилизованного мира достигло апогея. Товарищи пошли в отрыв, проводя линию разграничения прямо по улицам и домам. По сути, это история наших дней, однако для каталонцев она слишком сложная. И аллея Маркса для них — всего лишь необычный антураж для очередной фотографии с политически мотивированным флагом.
Но вообще они, конечно, чрезвычайно милые ребята. Без тормозов, стеснения и, кажется, с двумя боекомплектами голосовых связок. Любопытства ради и разговора для захотелось узнать у одного из них, сколько дон лет пятидесяти готов отдать евроденег за билет на финал. Из десятка других выбор пал именно на него из-за наличия барретины — каталонского головного убора. Это обстоятельство позволяло уверенно попасть в выбранную целевую группу.
Диалог начался с тысячи евро. В его ходе дон тараторил на всех языках мира, а мне, от греха подальше, пришлось срочно забыть даже родной. Но взгляд собеседника был настолько пронзительным, что еще немного, и он получил бы желаемое. Если бы, конечно, билет был у меня в кармане.
Должно быть, дон попал-таки на стадион. Нет, он наверняка сделал это, иного исхода невозможно представить. Кажется, он сидел там, прямо напротив огромного надувного Кубка чемпионов, в который то набирали воздух, то откачивали его. В едином порыве дон поднимал желтый лист бумаги. Или красный, а возможно — синий. В любом случае со стороны было совершенно неясно, кто и как руководил этим процессом?
Как на вираже незнакомого стадиона незнакомые люди умудрились составить фразы наподобие “Mйs que un club” (“Больше, чем клуб”) — да еще с диакритическим знаком над “е”? Откуда во втором тайме они, как один, достали листки такого же формата с флагом Каталонии? Почему все они показывали его миру, сидя под бесчисленными баннерами с иными топонимами — Аргентины, Армении, Бразилии, Шотландии, Валенсии, Галисии, Астурии и даже Мадрида. Какая из философий Маркса двигала ими?
Какая, Карл?..