ЧЕ-2016. Беларусь — Испания. Микст-зона. До последнего клиента

А всего-то стоило после финального свистка чуть дольше других коллег попляскать в ладошки в знак почтения к культовым персонам в алых майках и в качестве искренней признательности за смелый и вполне добротный футбол родимым белорусским хлопцам. Да забежать в пресс-центр за дармовыми печенюшками и кофе. Да выкурить у входа с надписью “Media” до половины сигаретку. На все про все какой-то десяток минут — и вот ты уже где-то в третьем ряду толкаешься локтями и продираешься сквозь непоколебимые стальные задницы таких же взъерошенных, с лихорадочным румянцем на щеках журналистов, китайской стеной выстроившихся вдоль ограничительных ленточек.
Это ожидание, с предчувствием нормального общения с игроками, которым нечего стыдиться, в кои-то веки не нервозно. И отнюдь не томно — потому как по ту сторону заграждения бенефис правит миловидная блондинистая барышня с длиннющими ногами, потрясающей фигурой и неким организаторским бэйджиком на ровно вздымающейся груди. Ее волшебное присутствие сюрреалистично и загадочно. Да это и не важно. “Усы и шпага” — все при ней. И в этом ее главное функциональное и эстетическое предназначение. Ей не нужно ничего говорить. Она и не говорит. Просто ходит туда-сюда, глядя бездонными голубыми глазищами поверх наших голов и с видом: “Я знаю, что вы делаете в Борисове этим летом. Но мне ни до этого, ни до вас никакого дела. Смотрите пока”. И мы смотрим.
До тех пор, пока на “красной дорожке” не появляются первые актеры больших и малых театров. Естественно, они тут же попадают в прицелы снимающей и звукозаписывающей аппаратуры. Для затравки бьющая копытом в отведенном “стойле” пресса берет в оборот Максима Володько — человека, таки забившего Икеру Касильясу. Правда, по мнению чуть позже почти никем не узнанного прошмыгнувшего по коридору австрийского рефери Роберта Шергенхофера, не по правилам. Вселенской печали Макс не выказывает: “В принципе у нас имелись хорошие моменты, могли сравнять счет. И вообще в целом все не так страшно. В Лиге чемпионов было как-то волнительнее. Зато теперь на стадионе собрался аншлаг. Хорошо, что люди хоть на сборную пришли. Правда, скорее всего, в большей степени на испанскую. Отмененный гол? Было так. Я открывался под ввод мяча из аута. В такой ситуации офсайда нет. Однако пас мне пошел уже с игры. Понимал, что нахожусь в офсайде, но доработал эпизод до конца. Боковой помощник-то не поднял флажок, только главный зафиксировал “вне игры”. Наверное, мне следовало начать бурно радоваться. Может, тогда и засчитали бы гол? А так чему радоваться? Что не опозорились?”
На заключительных аккордах перекрестного допроса Володько в коридоре возникает статная фигура товарища Шакирова. Он же Пике. Своим павлиньим проходом импозантный защитник будто дает отмашку демонстрации, похоже, неслабого тренда в летней одежде футболистов — выбитых на майках фотографий и фамилий знаменитых персон. По логике баналистов, грудную клетку Херарда должен украшать лик красавицы-супруги. “Это точно не Шакира. Это какой-то мужик”, — говорю поджидающему рядышком Ивана Маевского пресс- боловцу Володе Пирогу. “Это и есть мужик. И зовут его Микки Рурк. Я успел прочитать”. Если так, то это какой-то неправильный Микки Рурк. Из давешнего времени. Из “Девяти с половиной недель”. Или неправильный — нынешний, брутальный, помятый жизнью дядька с морщинами, шрамами и следами стойкой многолетней зависимости от нехороших излишеств на фэйсе?
У Андрея Горбунова во весь пресс изображен чувак еще похлеще — любитель сырых человеческих ушей Майк Тайсон. У нашего вратаря лицо, конечно, интеллигентнее и добрее. С легкой грустинкой в усталых глазах. Корит себя парень. За один просчет корит: “Обидно, что именно после моей, по сути, единственной ошибки пропустили. Мог не выходить из ворот, но все-таки рванул на перехват — и не дотянулся до мяча. А отыграться не сумели, поэтому сильно расстроился. Да, соперники создали уйму моментов, но это, как говорится, уже совсем другая история… Готовился к тому, что будет много ударов, постоянно прокручивал все в голове. И смазал старания одним проколом. А ведь был шанс сыграть с испанцами “на ноль”.
Шанс был. А можно было получить и еще несколько штук в свою “авоську”. Так что брось убиваться, Андрюха. Ты железный. Почти такой же, как Железный Майк у тебя на майке.
У Павла Нехайчика на майке никаких физиономий нет. Зато во всю спину надпись “Маrlon Brando”. Как копполовский крестный отец, Паша тоже не шибко жалует стражей правопорядка и энергичен в оценках их работы: “Отличная атмосфера на арене. Однако с нынешним отношением белорусской милиции тяжело будет массово вернуть болельщиков на трибуны. Впрочем, сегодня вроде особых проблем с проходом людей не возникало. Правда, досталось нам, сборникам. Когда ехали на предыгровую тренировку, столкнулись с тем, что сотрудники милиции начали спрашивать: “Кто вы? Что вы?” То есть они еще думали: пускать футболистов национальной команды на тренировку или нет. Это полный бред! Зато приятно было наблюдать, что зрители не покидали стадион сразу после финального свистка, отдавая нам должное. Будем стараться радовать их дальше. Столько людей на трибунах последний раз собиралось, наверное, только на нашей прошлой игре с испанцами”.
А вот и он — традиционный хедлайнер пресс-таймов Глеб. Без всяких картинок и вензелей на футболке. Зато в броской желтой бейсболке. Микст-тусовка естественным образом приходит в нездоровое возбуждение. У меня перед носом, нагло пихаясь и вдобавок что-то злобно бурча, продирается на перспективный плацдарм загеленный, обвешанный всевозможными прибамбасами и гаджетами испанский журналист. Он разворачивается на сто восемьдесят и бесцеремонно выбирает Глеба фоном для селфи.
На моем плече повисают девушка и объектив ее фотоаппарата. Девушка виснет эротично, объектив — нет. Но отвлекаться на это противоречие некогда.
И немудрено. Если Александр соглашается говорить, то за красным словцом в карман не лезет. За крепким тоже. Потому на вопрос “в чем отличие от предыдущего поединка с “Красной фурией”?” отвечает предельно конкретно: “На этот раз не обос…лись”. И, на пару секунд отзываясь на дружеское похлопывание по загривку пробегающего мимо Санти Касорлы, добавляет по существу: “До перерыва немного стушевались, недотерпели и пропустили необязательный гол “в раздевалку”. А второй тайм начали активно. Тренер дал нам кое-какие таблетки, и мы полетели. Шутка, конечно. Терять было нечего. Александр Хацкевич попросил нас взбодриться и сказал примерно следующее: ребята, играйте в удовольствие и в свой футбол. Мы и заиграли. Пошли вперед, создавали острые моменты. Жаль, не забили. Чуть не повезло. Ну, ладно, парни, извините, надо бежать…” И умчался общаться с давним, еще со времен совместных выступлений за лондонский “Арсенал”, приятелем Сеском Фабрегасом.
Там, за дверью выхода из микст-зоны, Саша купается в овациях, девичьем визге, юношеском оре — почти как Рамос, Пике, Иско, Сильва, Бускетс, Педро Родригес… На часах половина первого ночи. Продвинутые болельщики и просто “глоры” не расходятся и толпятся у металлической ограды под проливным дождем. Они ждут не только Касильяса. Они в упряжке с репортерами работают до последнего клиента. Чтобы потом закупорить участок трассы до Жодино здоровенной пробкой из автомобильной вереницы, рассосавшейся где-то на середине пути к Минску.
Буэнос ночес, Борисов!