Занесенный ветром. Сдвигавший горы. Андрей Климовец: все своим чередом

С этим определением не поспоришь. В начале века именно он держал рекорды по числу матчей и голов в национальной команде Беларуси. Затем необъяснимым образом оказался ей не нужен и принял приглашение в сборную Германии. С “бундестим” выиграл в 2007-м чемпионат мира, выступил на Олимпиаде в Пекине. Сегодня Клим-старший верховодит и на скамейке, и в игре провинциального немецкого “Пфорцхайма”. Вывел его из четвертого дивизиона в середняки третьего. А на заслуженный месяц летнего отдыха, не изменяя традиции, спешит в страну, не переставшую быть для него родной.

— Радостно видеть тебя болеющим за белорусскую сборную.
— А как иначе? Слежу за ней постоянно. Здесь много друзей. Три года играл в клубе у Юрия Шевцова. Поддерживаю приятельские отношения с Серегой Рутенко. С Ваней Бровко были партнерами в “Мельзунгене”. Я и матч против боснийцев по телевизору смотрел.

— Тебе, многое в гандболе повидавшему, игра нашей сборной чем интересна?
— Сейчас Шевцов стал активнее подключать молодежь. Вот линейный Королек очень понравился. Но ему еще надо расти.

— Расти — физически или в общем смысле?
— Физически тоже не помешает. Пока видно, что парень очень молод. А вообще по-прежнему чрезвычайно важна роль в сборной Рутенко. Вот против литовцев он не вышел, и сразу стало понятно, что Сергей — половина команды. Думаю, он постоянно тащит сборную на себе. Несмотря на травмы, выкладывается не на сто, а на сто двадцать процентов возможностей.

— Что подумал, когда узнал, что белорусскую команду возглавил Шевцов?
— Так я и не видел кандидатуры лучшей, чем Юра. Стопроцентное попадание! С ним сборная заметно прибавила в игре, появились дисциплина, наигранные связки. Естественно, это не клуб, где тренер может сказать боссам: хочу того-то и того-то из игроков. Приходится работать с теми, кто у тебя есть, выдавливать из этого подбора все без остатка. Понятно, что некоторым ребятам не перепрыгнуть определенной планки, у них нет нужного потенциала. С другой стороны, происходящее интересно мне уже как тренеру. Конечно, проще работать, когда у тебя четыре условных Рутенко. Но можно находить почерк и изюминку с составом скромнее. Мне, кстати, еще игра Бори Пуховского очень импонирует.

— Ожидал от белорусов такого роста результатов?
— Что они так скоро станут регулярно попадать на топ-турниры? Не ожидал. Любому тренеру для создания команды нужно время. Даже звезды должны сыграться. Поэтому считаю, что работа Шевцова в Беларуси — это весьма прилично.

— А как тебе игралось под его началом?
— Это очень умный тренер и мудрый человек. Мы нормально работали. Естественно, как и везде в трудовой обстановке, возникали нюансы отношений. Самое главное: сегодня мы можем прямо смотреть друг другу в глаза и пожимать руки.

— Что-то из приемов Шевцова уже пригодилось тебе в тренерской практике?
— В моей спортивной карьере было много наставников. Разумеется, у каждого было что позаимствовать. Кое-что записывал в тетрадки, теперь туда заглядываю. Юрий поставил в “рейнских львах” отличную защиту 5-1. Мы с Димой Торговановым держали центр, а передним стоял Уве Генсхаймер. Еще Шевцов умеет находить индивидуальный подход к игрокам. Когда тренер с тобой разговаривает и ты понимаешь, что нужен, — тогда ведь сдвинешь горы.

— Твой теперешний клуб называется “Пфорцхайм”…
— Да. Третья лига, полупрофессионалы. Студенты, кто-то работает. Тренируемся четыре раза в неделю, в восемь часов вечера. Приходят не все. Делаешь уступки, договариваешься по месту работы игроков. Доводится решать немало житейских проблем.

— Пфорцхайм — это Баден-Вюртемберг, юг Германии.
— А живу я по-прежнему в Кронау, там обосновался с семьей, когда играл в Мангейме. Съездить на тренировку — полсотни километров в одну сторону. По немецким дорогам это минут тридцать пять, сорок.

— Что подвигло тебя вернуться на площадку и стать тренером играющим?
— Много народу поломалось, в разгар сезона осталось человек девять. А таблица плотная была: теряли бы пару очков — и сваливались из середины. Поэтому со стороны руководителей и в команде начались смешочки-намеки: тренер, давай спасай. Я отнекивался, но потом принял решение. Надо было перестроить оборону с 6-0 на 5-1 — схема больше подходила под основных соперников. Но не хватало лидера в центральный блок — сыграть на выходе, подсказать. Вот и стал в защиту. Еще и в нападение минут пятнадцать за матч приходилось бегать.

— Такой-то режим в 41 год…
— К концу сезона устал. Больше морально, из-за ответственности. Все ученики на тебя смотрят, права на ошибку нет. Да и помощника толкового на скамейке не было. Так, дедушка… Говорю ему: в следующей атаке берешь тайм-аут. Перехватываем мяч, бежим в отрыв, вот сейчас забросим — бац, сирена. На первых порах он вообще пытался много перетянуть на себя. Но я сделал умно: поручил ему по ходу матча вести статистику, чтобы не осталось времени отвлекаться на другое. Да и мне в раздевалке его цифры помогали. Хорошо получилось.

— Поддерживать форму в таком возрасте тяжелее, чем прежде?
— Намного. Тем более я расположен набирать вес. В лучшие годы было сто килограммов. Сейчас сто восемь. Планку ста десяти переходить нельзя. Надо следить за питанием. На тренировке стараюсь двигаться, играю в футбол. Но приходится и дома добирать: два раза в неделю бег, много хожу, со штангой работаю. Заодно и сына заставляю.

— Гандболист?
— Да. Александр ведь в прошлом году учился в Минске и занимался у Бориса Репкина в гандбольном спецклассе. Даже экзамены здесь промежуточные сдавал. Правда, потом возникли паспортные проблемы, так что заканчивает среднюю школу он уже в Германии.

— Для работы тренером у тебя достаточно знаний?
— С этим там строго. Нужна лицензия. У меня она категории “В”, годится для третьей лиги. Для второй и первой нужна “А”. Можно было и на нее учиться, но решил не спешить. Это дорого — 5200 евро. А первый год в старших дивизионах в любом случае можно совмещать с учебой. Станет вопрос актуальным — займусь. Тогда ведь и клуб, возможно, сможет в оплате поучаствовать.

— Немецкая логика. Учиться на тренера было трудно?
— Для бывших игроков бундеслиги — две недели занятий с 8 утра до 8 вечера. Первая неделя — теория, приходилось много конспектировать и писать. Потом экзамены и неделя перерыва. А потом еще одна учебная — с уклоном на практику. Надо было подготовить и провести тренировку с юниорами. У меня была тема “Защита 6-0 и быстрый переход в атаку”.

— Запаса немецких слов для учебы хватило?
— Разговорный у меня вообще без проблем. Вот письменный хромает. Но на курсах все гуманно: на орфографические ошибки внимания не обращают. Главное — спортивная сторона. Оценивают, как ухватываешь суть. Так что на лицензию сдал вообще без проблем.

— Давай пофантазируем. В одно время играют две сборные: Германии и Беларуси. Можно посмотреть только на одну. Твой выбор?
— Ха, он будет зависеть, наверное, от соперника: у кого посильнее. Но, естественно, вторую игру запишу и тоже обязательно гляну.

— Вопрос был с подтекстом.
— Это понятно. Вообще-то сейчас больше болею за белорусскую сборную. Здесь все родное осталось. В команду Германии пришло много молодежи, все по-новому. И, скажу откровенно: то, как сейчас играют немцы, мне не нравится.

— Тема смены твоего гандбольного гражданства тебя сегодня волнует? Часто доводится к ней возвращаться?
— Нечасто. Это вроде как ворошить старое. Почему отказался играть за Беларусь? Постоянно ловил косые взгляды, слышал разговоры за спиной, что уже старый и перехожу дорогу молодым. Это расстраивало и злило. Если спортсмен не передвигается пешком и может играть на нормальном уровне, то какая разница, что написано в его паспорте?

— Твоя судьба хорошо иллюстрирует этот постулат. Только вот интересно: решение не играть за Беларусь ты принял, когда уже появился вариант натурализации в Германии?
— Не было такого. Прошло года два, прежде чем ко мне подошел Хайнер Бранд и поинтересовался, не хочу ли сыграть в его сборной. У меня как раз заканчивался срок необходимого в таком случае карантина. В Германии к тому времени играл больше восьми лет. Это давало право оформить гражданство. Из Беларуси на меня никто не выходил, моими планами не интересовался. Потом где-то писали, мол, я предатель. Считаю, это не так.

— Как думаешь теперь, по истечении времени, почему у вас не сложились отношения со Спартаком Мироновичем?
— У нас не было ничего, похожего на конфликт. Всегда говорил и повторю, что в плане обучения игре это лучший из всех моих тренеров. Однако вне зала человек он своеобразный. Миронович никогда не спрашивал об элементарном: о делах, о семье. Бывало, я приезжал в Минск, просился потренироваться с армейцами и слышал: хорошо, побегай по кругу…

— В недавнем интервью Александр Каршакевич вспоминал, как вы подвели его, нарушив режим перед важной игрой сборной против исландцев…
— Читал. И не понял, для чего он это рассказал. Я ведь тоже могу поведать многое на ту же тему. Но скажу коротко: на том сборе нам было кому подражать. Тогда по молодости о многом не задумывался, а сейчас оцениваю это иначе. Безусловно, в той истории была и наша ошибка. Но важно учесть, что тогда и время было другим. Мы приезжали сыграть за страну, однако не видели, что страна серьезно относилась к сборной. Если откровенно, мы рассматривали такие вызовы как возможность отдохнуть от клубных будней. Вокруг команды не было ауры ответственности. Да и у гандбола не было таких серьезных и требовательных руководителей, какие есть сейчас.

— Белорусский гандбол сегодня как-то заметен в Германии?
— Если только сборная на топ-турнире играет. Говорили немного о “Динамо”, когда оно было живо и туда ехали игроки из Европы. Сейчас в таком контексте иногда вспоминают Брест.

— Как место, где можно неплохо заработать?
— Именно так. А других поводов говорить о белорусах не возникает. Игроки нашего поколения были последними, кто массово играл за рубежом на нормальном уровне. А сейчас все стремятся уехать молодыми — поскорее и лишь бы куда.

— Вот сидел бы сейчас на моем месте тот же Артем Королек и просил совета: Андрей Александрович, как сделать жизнь?
— Нельзя получить все сейчас и сразу. Заработай имя, стань игроком. И тогда получишь в десять раз больше. Но надо уметь терпеть и пахать, пока тебя заметят.

— Заметят — здесь?
— Ну, это если только станешь играть за сборную по шестьдесят минут. Не мелькая на нормальном уровне — в Лиге чемпионов, в других еврокубках, пробиться наверх сложно. Про наш чемпионат нигде не знают.

— Твои рассуждения выводят на пример Сергея Рутенко?
— Естественно. Он для начала уехал в действительно хороший словенский чемпионат. Там отличная школа. Попал в струю — пошел выше, выше, выше. И вырос из молодого игрока в звезду-лидера. А еще надо помнить вот о чем. Ты провел сильно одну игру — через пару недель о тебе забыли. Так что успокаиваться нельзя. Выделиться и чего-то достичь можно, играя все лучше и лучше. И не падая ниже определенного уровня, даже когда что-то не ладится. Это и есть мастерство.

— Твоя спортивная судьба уникальна примером второго пика. Казалось, главные события в карьере уже позади, можно было спокойно доигрывать на хорошем уровне, как вдруг появилась эта перспектива выступлений за “бундесманншафт”. Что это было? Переворот в сознании? Перезагрузка?
— Не скажу, что пришлось кардинально себя ломать. Играл в Германии много лет. Хорошо знал всех новых партнеров. В коллектив вписался без проблем и конфликтов. Но самым значимым фактором была мотивация: хотелось поиграть на недостижимом прежде уровне, чего-то добиться, что-то выиграть.

— Были опасения, что окажешься среди немцев чужаком, инородным телом?
— Конкуренция если и была, то в чисто спортивном плане. Приняли меня замечательно. Тогда в Германии вообще много делали для сплочения команды. Например, на один из сборов отправились в Австрию с семьями. Мы тренировались, а жены и дети вместе отдыхали, общались, заводили дружбу. Было много семейных забав: конкурсы, игры, эстафеты. Супруги сборников созваниваются до сих пор. И вообще костяк той чемпионской команды сохраняется в действии. Есть такая традиция — благотворительные игры. Их заводилы — Даниэль Штефан, Кристиан Шварцер, Штефан Кретчмар. Опрашивают ребят в интернет-контактах. Кто свободен, едет по определенному адресу, играем там выставочный матч. Все деньги за билеты перечисляем на добрые дела. Недавно в Магдебурге переоборудовали заезд на второй этаж для бывшего работника клуба, ставшего инвалидом. До этого покупали коляску для больного мальчика. После игры устраиваем ужин, ночевку в гостинице. Снова всех увидеть, пообщаться — это вообще супер! И так три-пять раз в году.

— Такое стоит перенять…
— Конечно. У нас тоже можно устраивать что-то подобное.

— Хайнер Бранд — могучий человек?
— Да. По масштабу личности схожий с Шевцовым. Он и в “Гуммерсбахе” был игроком-лидером. И как тренера его уважают непререкаемо.

— На январском чемпионате мира произвела фурор сборная Катара, наполовину составленная из заезжих европейцев. О ней сейчас много спорят. Нормально ли так строить команду? Точка зрения человека, поварившегося в котле натурализации, особенно интересна. К слову, за Германию, помимо тебя, в разные годы играли серб Йованович, украинец Великий, поляк Вента…
— Считаю, здесь надо соблюдать меру, не переступать какой-то предел. Конечно, за страну должны играть в основном доморощенные спортсмены. Если богатые государства начнут оптом скупать звезд, это будет неправильно. Катарцам разрешили такое сделать. Ну, прошел чемпионат. Ну, взяли они второе место. Звезды разъехались. И что осталось? Своих игроков как не было, так и нет. Новых иностранцев набирать? Кстати, в Германии к моей натурализации относились все же немного настороженно. Например, комментаторы всякий раз делали оговорку: это бывший белорус. Немцем так ни разу и не назвали.

— Это как-то напрягало?
— Не особенно. Ведь все равно знаю, кто я такой. Был, правда, забавный эпизод. Дочка Аня в 2007-м была еще маленькой. И вдруг спросила: папа, а почему ты не поешь перед игрой немецкий гимн?

— И каким был ответ?
— Пробовал отшутиться, что не знаю слов. Но она не отступила: сейчас найду слова в интернете, надо выучить. Сказал: нет, не надо. Короче, пришлось немного поупрямиться.

— То есть так и не запел?
— Нет.

— Гандболист, который поиграл в бундеслиге на таком уровне, как ты, и закончил карьеру, по немецким меркам, человек состоятельный? Иными словами, быть гандболистом в Германии — это хорошо?
— Думаю, хорошо. Естественно, не стоит сравнивать нас с футболистами, хоккеистами и кем-то еще. Скажу так: в игровые годы нормальный заработок у тебя есть. Если не быть дураком, можно что-то и отложить на будущее. Мне в этом смысле на что-то жаловаться грех.

— То есть в сегодняшней немецкой жизни ощущаешь себя уверенно?
— Был отрезок растерянности примерно в полгода, когда закончил играть и не знал, куда метнуться, что делать дальше. Но потом пригласили поиграть в минорную лигу с перспективой стать там тренером. И пошло-поехало. Я такой человек, что без дела не могу. А деньги когда-то непременно заканчиваются. Тренировать мне понравилось.

— Ты почти месяц в белорусском отпуске. Уже скучаешь по Германии?
— По семье. Наталья и дети там остались.

— Про семью понятно. А вот как — по Германии?..
— Есть немного. Там все размеренно, все своим чередом. Новостей немного. У нас в городе такой ночной жизни, как в Минске, не бывает. Немцы в этом плане немного даже закрепощены. После десяти вечера на улице никого не увидишь — всем рано вставать на работу.

— Тебе немецкий уклад по душе уже больше нашего?
— Ну, наверное. Ведь живем там долго. Но, с другой стороны, сюда, к родителям, с удовольствием приезжаю.

— В твоем родном Гомеле жизнь заметно изменилась?
— Да. И город вырос, расстроился. Что мне нравится в Беларуси — все чисто, прибрано, нигде не увидишь мусора.

— Ха-ха! А в Германии разве по-другому?
— В Германии так же. Но я недавно побывал в России. Нахожусь под впечатлением. Не сравнить, конечно.

— Твой лучший клубный период — восемь лет во Фленсбурге. Это север. Сейчас, на юге, жить приятнее?
— Погоду точно не сравнить. На севере было море, оттуда всегда дуло. Постоянные дожди, серость и сырость. Особенно чувствуется разница весной: во Фленсбурге еще не зацвело, а в Кронау уже все распустилось. Там у меня за домом гористая местность, а на ней — виноградники. Это очень красиво.

— Говорят, северные и южные немцы — совсем разные по ментальности.
— Может быть. Но и во Фленсбурге мне очень хорошо. Там осталось много замечательных знакомых и друзей. Вот с удовольствием побывал на прощальных матчах Ларса Кристиансена и Яна Хольперта. Иногда заезжаю туда по делам и захожу посмотреть на игру своего бывшего клуба. Так об этом сразу непременно объявляют на весь зал. Тогда все на трибунах встают и аплодируют. Теплее мне не бывает нигде. И от этого немного грустно…