Возвращение. Андрей Сидоренко: они здесь все “забронзовели”...

Там возглавлял пензенский “Дизель” из второго дивизиона, КХЛовские “Трактор” и “Спартак”, затем — снова “Дизель”, только уже представляющий ВХЛ. В минувшем сезоне вывел команду, хотя та влачила жалкое финансовое существование, в четвертьфинал плей-офф, за что номинировался на Тренера года. Но в Пензе хоккей едва не развалился, а Сидоренко оказался в “Гомеле”, где теперь будет поближе к сыну Максиму — нашему известному арбитру, отработавшему на двух последних чемпионатах мира…

— Вы вернулись в белорусский клуб спустя семь лет. Как впечатления?
— Пока рано делать выводы. Надо для начала сыграть, присмотреться к окружающей действительности, оценить…

— Следили за здешним хоккеем в последние годы?
— Эпизодически. Слышал, что уровень в первой и второй шестерках сильно отличается. Когда принимал “Гомель”, посмотрел записи матчей с “Юностью”, чтобы решить для себя, стоит ли. Однако следил за КХЛ, потому что являюсь экспертом на allhockey.ru, и был в курсе дел минского “Динамо”. Сборная тоже порадовала — два последних сезона можно занести в актив.

— Как возник вариант с “рысями”?
— Сразу хочу заметить, что имелось предложение из КХЛ. Карты не стану раскрывать — некрасиво. Сказали, все будет нормально. Ждал, ждал… В последний момент там поменялось руководство, и я остался ни с чем. В принципе после этого не планировал пока работать, хотел подлечиться. Можно было подождать, ведь по ходу сезона изменения на мостиках неизбежны. Но на меня вышел “Гомель”. Месяц обхаживал… В итоге я согласился. Клуб амбициозный, хочет развиваться, созданы хорошие условия для работы. По подходу к делу — это даже уровень КХЛ. Тем более всегда считал, что тренер должен находиться в тонусе. Для меня важно заниматься делом — независимо от лиги. Благо в Беларуси у меня дом, здесь начинал тренерскую карьеру. Поэтому нормально смотрю на то, что придется поработать в местном чемпионате.

— Под стать условиям в “Гомеле” и задачи.
— Конечно, клуб хочет бороться за чемпионство. Но для этого предстоит очень много трудиться.

— На какой стадии находится селекция?
— Да она еще не начиналась. Пока работаем с короткой скамейкой. Дальше будет видно. Есть один нерешенный финансовый вопрос. Решится положительно — возьмемся за селекцию плотнее.

— На просмотр приехали трое россиян…
— Некоторые хотят подготовиться к сезону, некоторые — создать конкуренцию, показаться. На просмотр мы могли взять, а дальше будет видно. Остроухов, кстати, уже отбыл. В понедельник только вышли на лед. Там приглядимся к молодым Стеценко и Коннову. Первые впечатления неплохие. Ребята физически крепкие.

— А что скажете о костяке, оставшемся с прошлого сезона?
— Очень доволен, что все ребята приступили к работе. Знаете, разговоров много вокруг меня: предсезонки ужасно трудные, пахать приходится… Да, пахать придется, команда показалась немного разбалованной. Но мы с первого собрания нашли общий язык. И у меня пока нет претензий к хоккеистам. Люди с рецидивами, после операций — все занимаются. Ныть, разумеется, будут и должны — тренировки действительно непростые. Однако мне важно увидеть, как игроки закаляют характер, на что способны в экстремальных ситуациях. А это делается только через труд.

— С годами не стали мягче?
— У меня никогда не было проблем с коллективом. Это раньше такое говорили. Хотя я всегда знал, чего хотел. Поэтому ставил во главу угла дисциплину. При этом хоккеистов люблю и уважаю. Кто этого не понимает… Ну, его проблемы.

— Еще у вас слава антикризисного тренера…
— …Да-да-да. Как шучу про себя — министерство по чрезвычайным ситуациям. Кстати, клуб КХЛ, который звал перед “Гомелем”, тоже пришлось бы поднимать в непростой ситуации.

— Так вот “рыси”, похоже, как раз первый за долгие годы клуб в вашей карьере, где все относительно спокойно накануне старта. Костяк сохранился, новостей о денежных проблемах не появлялось…
— Согласен, работать можно. Поддерживаю амбиции руководства и сам хочу побеждать. Хоккеистов на это нацеливаю. А то три бронзы за четыре года… Они уже здесь все “забронзовели”. (Смеется.) Надо сбросить груз третьего места, который конкретно придавил команду.

— В ваш штаб вошли только местные специалисты — уже работавшие ассистентами Шумидуб и Полищук, тренер “фарма” Пчеляков и недавно завершивший карьеру защитник Стась…
— Решили оставить всех здешних. Нужно подтянуть ребят. Это неплохие наставники, которые хотят работать. Правда, тренерского опыта немного не хватает — необходимо помочь. Ну и еще такой момент: если будет достой- ное предложение, то по ходу сезона могу уйти. Этот вариант оговаривался. Я о нем сейчас не думаю, но и не исключаю такой возможности. Так что нынешний штаб — еще и забота о будущем.

— С прежним клубом, “Дизелем”, разошлись по-хорошему?
— Просто не стал продлевать контракт. Помогал своему другу — исполнительному директору Дмитрию Корягину. Он ушел — я следом. Для “Дизеля”, считаю, сделал очень много. У клуба были хорошие перспективы, но грянул кризис, поменялось руководство.

— Следом за Корягиным вы уходили еще по ходу сезона- 2013/14.
— Да. Потом он вернулся и кричал: “Выручай! Надо дать результат!” Я пришел снова, наверное, туров за семь до конца. В итоге вскочили в плей-офф, где хорошо выступили. В прошедшем чемпионате тоже непростая ситуация сложилась. Одиннадцать человек основного состава ушли — набрал пацанов 1995 года из МХЛ-Б. Взобрались на десятое место и попали во второй раунд. Будь скамейка подлиннее, поборолись бы за бронзу. Хотя и так никто не ожидал, что доберемся до восьмерки лучших.

— По сообщениям прессы, с финансами в Пензе беда…
— Их практически не было. Часто думал: зачем мне это надо? Но бросить-то легко, однако есть болельщики — хотелось доказать. Закусил удила, пошел до конца. Старался хоть как-то мотивировать хоккеистов. Хотя это сложно, когда у игроков даже клюшек нет. Платил свои деньги, чтобы прокормить команду в гостинице на выезде. Короче, тренировал и занимался меценатством.

— Номинация на звание Тренера года ВХЛ стала моральной компенсацией?
— Отчасти да. Если бы еще дальше прошли, то, может, и получил бы “лучшего”. Знаю, коллеги проголосовали за меня. Однако, как правило, выбирают из двух финалистов.

— “Дизель”, который намеревался пропустить сезон, кажется, спасли…
— Похоже. Я тоже прилагал для этого много усилий. Потому что нельзя просто так загубить клуб, где созданы отличные условия для работы, превосходный дворец, прекрасные болельщики. Отношение властей, правда, непонятное. Взять все и развалить, чтобы начать с нуля? Ну не знаю… Могу только удачи пожелать. Но подход неправильный.

— Где вам в последние годы комфортнее всего работалось?
— Везде работа была связана не с результатом, а с какими-то трудностями. Хотя в “Дизеле”, несмотря на безденежье, комфортно себя чувствовал. Директор клуба понимал главного тренера — были единомышленниками. А КХЛ… “Спартак” — это сплошные интриги. “Трактор” — то же самое. В таких условиях тренеру трудно реализоваться. Если руководство назначает специалиста, то должно его поддержать. А получается: ковыряешься в проблемах, при этом делаешь результат, но к тебе лезут, мешают. А за все ошибки руководителей и менеджеров отвечают, к сожалению, наставники.

— Вы сказали, что собирались подлечиться. Может, на нерв- ной почве проблемы?
— В целом устал немного. Хотя сил еще хватает, работать люблю. Чувствую, что еще не реализовал себя.

— С сыном Максимом обсудили его возможную работу на матчах “Гомеля”?
— Ха! Думаю, гомельские болельщики его уже не увидят.

— А когда-нибудь пересекались в официальных встречах?
— В ВХЛ Макс один раз получил назначение на поединок в Пензе. Но я позвонил: “Пиши бумагу в лигу — я тебя здесь видеть не хочу”. (Смеется.) Зачем мне потом лишние разговоры? Он жаловался: “Игру у меня забрал…” Что поделаешь!

— В одном интервью Максим сказал, что, если понадобится, легко удалит отца со скамейки до конца матча…
— Надо отдать должное: он у меня товарищ принципиальный. Не посмотрит, кто там — отец или друг. Что ж, случись такое, дома после матча серьезно поговорим… Вообще с сыном всегда на связи, можем что-то обсудить. Вот во время чемпионата мира в Чехии говорили про эпизод в поединке Швеция — Швейцария, где он взял на себя ответственность и удалил в овертайме Тракслера. Шведы забросили и победили. Хэнлон подходил потом к нему, спрашивал, за что дал две минуты. Максим спокойно поговорил, нашел пункт в правилах, напомнил, что перед турниром обращалось внимание на подобные нарушения. В итоге Хэнлон пожал руку, а сын получил высокую оценку за эту встречу.

— Вы могли предположить, что Максим попадет в пул лучших арбитров ИИХФ?
— Он ведь очень хорошо играл в хоккей. За юношескую и молодежную сборные выступал, чемпионом мира становился. Но когда я после известных событий уехал из Беларуси в 1996-м, пошли гонения. В том числе сына, который занимался в “Юности”. Стали его немного поддушивать — отовсюду выпихнули. Думаю, пострадал за отца. Приглашали в Финляндию — к Владимиру Юрзинову в ТПС. Ему тогда лет восемнадцать было. Но мы, родители, не отпустили одного. Видел, что момент тяжелый. Потом обсуждали как-то тему сына с Контаровичем. Он предложил попробовать в судействе — вдруг понравится? Говорю: “Лев Яковлевич, надо ж экипировать”. Он дал судейский свитер, свисток. Принес Максу, говорю: “Пробуй”.

— Про известные события 1996-го и то “письмо 23” болельщики и журналисты теперь будут вспоминать каждый раз, когда “Гомелю” предстоит встречаться с “Юностью”. Для вас эти поединки имеют принципиальное значение?
— Нет. Это раньше восприимчивый был, а сейчас жизнь уже побросала. Конечно, неприятно. Впрочем, что теперь вспоминать?

— С Михаилом Захаровым здороваетесь?
— Здороваемся. Но не разговариваем.

— С кем из специалистов экстралиги повидаетесь с удовольствием?
— Я же работал в Новополоцке, где по сей день трудятся Катаев и Коробов. В “Немане” остаются Шенько и Варивончик. Наверняка в Могилеве встречу знакомых ребят. А Гавриленок в “Бресте” еще?

— В “Металлурге”.
— Да, точно. Вот с ним тоже…