Золотая гвардия. Олег Логвин: человек дождя

Велосипедисты стартовали уже на следующий день после открытия Игр, и я, конечно, смотрел эту гонку, в которой советская четверка (Анатолий Яркин, Юрий Каширин, Сергей Шелпаков и Олег Логвин) побеждала за явным преимуществом, привозя нашим главным конкурентам из сборной ГДР больше минуты. “Молодцы наши”, — сказала моя мама, на минуту озаботившись перипетиями борьбы на трассе. “Там и белорус есть — Логвин Олег, — с гордостью заявил я. — Вон тот, блондин!”. “Молодец, Логвин!” — долетело уже из кухни. Так я впервые услышал из маминых уст фамилию спортсмена, не имевшего никакого отношения к ее любимому фигурному катанию.
Потом она вернулась и жалостливо покачала головой: “Слушай, ну это какой-то лошадиный спорт. Смотри, какие они все взмыленные…”
Честно говоря, до сих пор считаю велосипедные гонки уделом людей необыкновенных, специально обученных терпеть и пахать через не могу. И по идее все они должны быть сродни героям Сталлоне или хотя бы Дедюшко: мужественными и немногословными, отличающимися друг от друга лишь глубиной морщин, красиво перетягивающих их суровые лица.
Ан нет, наши олимпийские чемпионы уж точно из этого ряда выпадают. Триумфатор Монреаля-76 Каминский скорее смахивает на профессора гуманитарного факультета какого-нибудь западноевропейского университета, а Логвин — на пастора или проповедника, это он так считает.
Да и я подозреваю, если бы Олег Николаевич захотел, то немногочисленные посетители нашего кафе легко стали бы его паствой — стоило только пустить запись нашей беседы в динамики. В самом деле, мой нездешний улыбчивый герой кажется несколько необычным — просто потому, что безгранично счастлив жить в нашей стране.

— Следует заметить, перед Олимпиадой-80 белорусская велосипедная школа обладала такой силой, что, пожалуй, могла бы выставить самостоятельную и весьма конкурентоспособную команду что в групповой, что в командной гонках. Интересно, как она проехала бы в Крылатском?
— Вопрос из категории условного наклонения… Сейчас можно предположить что угодно. Тогда действительно в республике была плеяда очень сильных гонщиков, но надо понимать, что в сборной СССР существовал очень жесткий отбор — по целому ряду турниров, люди готовились не один год. Да, мы были вторыми на Спартакиаде народов СССР 1979 года: Саша Кисляк, Боря Исаев, Миша Наумов и я. Но и Россия ехала практически олимпийским составом: Сухорученков, Яркин, Каширин и Шелпаков. Да, они могли бы выиграть и год спустя на Олимпиаде. Но не было гарантии, а ее давали только серьезная подготовка и успешные старты.
Перед Москвой я выиграл олимпийский тур в Голландии — тяжелую многодневную гонку, может, поэтому и попал в состав. Главный тренер сборной Виктор Васильевич Капитонов с головы до ног был армейцем, но в команде ехал только один армеец — Толя Яркин, который в последний момент заменил его одноклубника Сергея Прибыла. Остальные два человека из профсоюзов — Каширин, Шелпаков, и я из “Трудовых резервов”. Так что никакие ведомственные интересы не учитывались. В этом плане на Капитонова никто не мог повлиять, ему надо было давать результат, и он, как правило, точно знал, кто именно его может обеспечить.
В 1984 году я тоже мог попасть в командную или групповую гонку, но вместо меня поставили Сашу Зиновьева. И он на “Дружбе”, заменившей для советских спортсменов лос-анджелесскую Олимпиаду, выиграл групповую гонку. Человек взял золото — какие вопросы могут быть к тренерскому штабу? А вообще в спорте, конечно, очень важны фарт и удача.

— Вас можно назвать фартовым?
— Да. На сто процентов. Я очень счастливый человек. Мы с супругой Еленой уже тридцать лет вместе. Три года встречались, потом поженились.

— Однако вы проверяли чувства…
— Глупо идти под венец через месяц после знакомства, надо было узнать друг друга. Хотя сразу понял: это тот человек, который мне нужен.

— К тому времени вы уже были известным в республике человеком — олимпийским чемпионом.
— И что? Ты же не будешь всю жизнь этим жить и именно из-за этого звания все прощать? Глупо. Я, кстати, никогда о своей золотой олимпийской медали не вспоминаю — специально во всяком случае. Никогда этим не пользовался. Наоборот, люди всегда приятно удивлялись, что бизнесмен Логвин, оказывается, еще был и чемпионом. Это всегда прибавляло ко мне доверия как к партнеру, так и к человеку.
Бизнесом (не могу сказать, что он был сильно большим) с женой всегда занимались вместе, и, мне кажется, отлично дополняли друг друга. Знаете, у женщины совершенно иной склад ума, она чувствует по-другому, у нее замечательно развита интуиция, и она может дать взвешенный и абсолютно трезвый прогноз. Но это что касается бизнеса. В обычной жизни научились подстраиваться друг под друга. Хотя не скажу, что у меня простой характер. Но у кого из спортсменов он был не таким? Слабый и неорганизованный человек ничего в жизни добиться не способен. А я должен постоянно развиваться и прогрессировать. Это проблема многих людей — чего-то достигнув, они останавливаются и потом живут воспоминаниями. Я этого не понимаю. В спорте показал результат, потом создал семью — на мой взгляд, абсолютно замечательную, две дочки 18 и 28 лет, уже и внук есть. В бизнесе тоже что-то сделал, снова в велоспорт вернулся и чувствую себя на своем месте, получая удовольствие от любимой работы.
Вы не поверите, но у меня нет врагов. Никому не делал вреда и всем желаю счастья. Можно ли сегодня встретить счастливого человека в нашей стране? Как правило, каждого что-то гнетет и что-то не нравится: быт, политика, еще что-то. А вот моя любимая погода — когда идет дождь. Все мои родные это знают. Вроде плохо, сумрачно, а мне хорошо и комфортно. В велоспорте ведь характер именно в такую погоду и проявляется. По солнышку и ветерку любой проедет, а вот когда дождь, то ты весь на ладони: как поведешь себя, укроешься в середине или, наоборот, будешь искать момент для отрыва — когда особенно трудно… Знаете, почему я испытываю эти сугубо положительные эмоции? Потому что нахожусь на земле своих предков. Хотя, поверьте, мог бы жить в другой стране, я ведь почти весь мир объездил. Мне комфортно здесь — все мое.

— С такой риторикой вам в депутаты нужно.
— Нет, это очень сложно. Надо многое отбросить и жертвовать своим временем. Сейчас работаю старшим тренером национальной команды, главного у нас нет — со мной в прошлом году не продлили контракт, а другого не нашли. Ну, может, снова стану, когда результаты появятся. Но не в этом, естественно, дело. Мне нравится работать с людьми, встречаться, решать проблемы, искать новые пути решения задач. И ведь это дает толк — пару дней назад наша “молодежка” до 23 лет привезла семь медалей с континентального первенства. Результат достигнут благодаря спокойной и планомерной работе. Мне нравится, когда все идет по плану и люди знают, что они делают и для чего. Но вообще современные спортсмены довольно грамотные люди. Тот же Валуев, футболисты, хоккеисты… Домрачева — это само собой разумеется.

— А мне депутат Валуев не нравится за то, что голосовал за “закон Димы Яковлева”.
— Это его право. Я далек от политики, там правды не найдете. Если сегодня удобно занять какую-то позицию, то это не значит, что завтра она останется такой же. Могут появиться иные факторы, и человек снова будет делать не то, что хочет. Если же заниматься политикой профессионально, то надо быть очень умным и хитрым, чтобы идти к намеченной цели.
Я же всегда хотел чего-то добиться в спорте. Там все проще. Не надо под кого-то подстраиваться и искать компромиссы со своей совестью. Вышел на тренировку, сел в седло и паши. Я простой борисовский парень, который никогда и не мечтал стать олимпийским чемпионом. Это потом, уже в институте физкультуры, познакомился с Владимиром Каминским. Для меня до сих пор это человек высокой морали, редкой отзывчивости и большой личной скромности. А тогда… Олимпийский чемпион — смотришь на него, и он тебе кажется пришельцем с другой планеты. Конечно, я равнялся на Каминского, и он, безусловно, оказал на меня влияние.
Еще одним человеком, который не мог не произвести впечатления на любого новичка сборной СССР, был Ааво Пикуус — неординарная и очень интересная личность. Сейчас, правда, у него проблемы со здоровьем, буду в Тарту, обязательно к нему зайду. Ааво — большой жизнелюб, у которого постоянно был адреналин в крови. После спорта он ушел в ралли. Нетипичный вариант, согласитесь.

— Эстонец.
— Он был хулиганом на велосипеде, на переднем колесе разворачивался, на заднем ездил. Прибалты такие. Они чувствовали себя куда свободнее, чем мы. Наверное, им проще было выехать на Запад, в Таллинне можно было ловить программы финского телевидения, и это тоже давало о себе знать.

— Кто был самым талантливым в сборной?
— Талантливых было много, но не все смогли раскрыться. Все-таки главным был и остается труд. Надо перетерпеть, в горах особенно. Ум, конечно, тоже играет свою роль, но у кого терпежки больше, тот и побеждает.

— Следуя этой логике, вы могли бы сделать карьеру в МВД. Пошли ведь в Высшую школу милиции, когда решили закончить с карьерой в 1986-м…
— Да уж, потерял звезды и потенциальную пенсию. Но главное, вовремя понял — это не мое. А так как легок на подъем, то никаких угрызений совести не испытывал. Мне нравится работать с людьми и помогать им. Я был бы хорошим исповедником. Батюшкой или священником. У нас, кстати, есть батюшка Сергей Подоляк — сам в прошлом гонщик, его сын сейчас тоже в клубе “Минск” тренируется. Сергей нашел свое место в жизни.

— Можете ему исповедоваться?
— При желании это может сделать любой, но я все же нет. Немного далек от церкви и, наверное, из тех людей, которые бога вспоминают, когда им плохо. А когда хорошо, мы о нем и не думаем. Так еще с детства получилось, верующих в нашей семье не было. Чтим, уважаем, придерживаемся, но особо строгих канонов нет.

— С вашим характером вы должны быть любимы тренерами.
— Я никогда не садился в карты на деньги. Даже не знаю, что такое рулетка и казино. Разве что только в дурака сыграть или нарды. Чем еще было заняться на сборах? Тем не менее мы были даже более информированы, чем сегодня, когда люди не вылазят из интернета. Постоянно проводились политинформации, обзоры свежей прессы. Знали всех членов Политбюро. О Фиделе Кастро и Анжеле Дэвис и говорить не буду — вообще культовые персонажи. Много читали. Я, например, любил военную литературу, того же Василя Быкова. Дюма читал, русских классиков. Опять же учились — не так, как сейчас. Мы с Володей Каминским сами сдавали все экзамены, в библиотеке сидели. Это сегодня легко найти любую информацию, а раньше без читальных залов дело не обходилось.
Но тогда еще надо было много знать просто для того, чтобы поехать за границу. На собеседованиях, а их было довольно много, могли бог знает о чем спросить. Дураков туда тоже не пускали.

— Шоком не стало посещение стран капитала?
— Мы начинали с социалистических стран — ГДР, Болгария, Польша. Даже сейчас назову вам фамилии первых секретарей ЦК компартий: Хоннекер, Живков, Герек. Тогда велогонка Мира была ничуть не хуже, чем “Тур де Франс”, потому что ее организацией занимались сразу несколько государств.

— Однако относились к нам там не очень дружелюбно.
— А за что нас любить? В ГДР выиграть хотели немцы, в ЧССР — чехи, в Польше — поляки, и только мы должны были побеждать везде. Я два раз ехал велогонку Мира — 81 и 84 год, и мы два раза побеждали что в личном, что в командном зачетах.

— В 81-м, говорят, поляки в вас камнями кидали.
— Ну, камнями не кидали, но свистели. А что делать, если на стадион врывается четверка гонщиков и все они в алых майках сборной СССР? Тогда как раз “Солидарность” начиналась, и их это возмущало. Хотя они понимали, что спорт надо отделять от политики, и советских спортсменов уважали.

— Вы с гонщиками из соцстран дружили на самом деле?
— Да. Иногда только дрались.

— Это как?
— Когда кто-то кого-то подрезал и отправлял на обочину… Но так происходило только тогда, когда силы были равны. А когда ты на голову выше всех, то просто берешь и уезжаешь.

— Профессиональный спорт уже не первый год потрясают допинговые скандалы. Как обстояло с этим дело в СССР?
— Зачем кому-то надо было что-то придумывать, если у сборной была огромная скамейка, на которой сидели сорок человек, и из них надо было выбрать четверых? Никто не заморачивался, мы работали на выживание.
Как можно было в то время членам Политбюро — людям, которые победили в войне или строили БАМ, — объяснить, что наши спортсмены слабые и кому-то надо чего-то давать или переливать? Как мы можем быть слабее европейцев, которых мы от коричневой чумы спасли, или, упаси бог, американцев? Советский человек силен духом. К нам в команду перед Олимпиадой приезжали Юрий Левитан, кавалеры орденов Славы, они рассказывали о примерах героизма и самоотверженности. Ну какое здесь еще переливание крови может быть? Это издевательство над памятью предков, проливавших кровь за нашу свободу.
Прирост гонщиков в сборную был сумасшедшим — прежде всего из-за огромной массовости вида в СССР. С нами работала высококвалифицированная медицинская бригада, постоянно контролировавшая здоровье спортсменов. Нам же нужно было выполнять определенный объем нагрузки — естественно, он был экстремальным. А врачи уже сами смотрели, кто выпадает, а кто чувствует себя хорошо.

— Представляю, как уставала команда, работавшая все время на первое место.
— У нас был массажист, хотя, конечно, после некоторых этапов даже глаз не получалось сомкнуть. И даже не из-за усталости, а из-за того, что снесешь половину задницы при падении на большой скорости. А с другой стороны, куда деваться-то? Партия сказала — комсомол ответил: “Есть!” Тогда никто никого не уговаривал. Просто пробиться в сборную — это уже было сродни попаданию в отряд космонавтов. А не хочешь пахать — свободен, можешь на завод идти или сельское хозяйство подымать.
Правда, понятно, у нас тоже не мед был. Нагрузки были гораздо больше, чем сейчас. Это теперь и фармакология отличная, и современное оборудование. В 80-х, смешно сказать, собственноручно варили себе геркулесовые каши на гонку, понятия не имели, что такое энергетические батончики. Бананов никто в глаза не видел, мандарины надо было везти из Абхазии. Зато иногда перепадало космическое питание, конфитюр в тюбиках — очень удобно. Это казалось верхом комфорта.
Сейчас гонщикам запрещено даже иметь при себе шприц и какую-то ампулу. А раньше у людей и в мыслях такого не было, да и народ в общей массе не знал, что такое укол в вену и для чего он нужен. Это у профессионалов на кону стоят огромные деньги, а мы имели только зарплату и иногда какие-то призовые.

— Когда в 1989-м поехали на гонки в составе первой советской профессиональной команды “Альфа люм”, что почувствовали?
— Тогда собрали лучших гонщиков страны, и выступали мы очень достойно: Петя Угрюмов был вторым на этапе “Джиро д»Италия”, а Дима Конышев стал вторым на чемпионате мира среди профессионалов.
Впрочем, по ощущениям сразу стало понятно, что у профи совершенно другой уровень подготовленности, но все это приходило через огромные нагрузки. Даже переход из любителей в профессионалы официально длится два года, за это время надо адаптироваться к новым объемам. Если ты выжил, становишься профессионалом. Но опять же побед придется ждать долго. Ведь почему “Тур де Франс” нередко выигрывают люди в 36-40 лет? Они долго варятся в этой каше. Пять-десять лет, думаю, нужно, чтобы претендовать на пьедестал в этой самой престижной гонке мира.

— Вы пришли в “Альфа люм” в 31 год.
— Возраст очень хороший, но если бы мы оказались в разных клубах, то было бы проще адаптироваться. Ведь и тренеры тоже были наши — с советским менталитетом и командным стилем руководства. Что меня удивило у профессионалов, так это то, что там никто никого не гоняет и ничего не говорит. Все обязательства прописаны в контракте, и если их не выполняешь, то с тобой просто разрывают соглашение. Информация расходится очень быстро, и получить следующий контракт будет уже очень трудно. Никто не увещевает Васю, чтобы он не пил, или не курил, или не ходил на дискотеки. Это обманчивая свобода, но это свобода внутренней культуры.

— Наши ребята сейчас нормально воспринимают эту свободу?
— Думаю, да. Единственное, у нас получился разрыв в возрасте. Между тем же Васей Кириенко и теми, кто начал показывать результат, буквально единицы. Сегодня, по сути, отсутствует национальная мужская сборная. Есть только несколько легионеров, выступающих за рубежом. И нам лет десять надо будет восстанавливать то, что когда-то упустили.

— Задача грандиозна. Она вашей супруге по душе?
— Да она живет этими проблемами и дома первой заводит разговор о моей работе. За столько лет мы уже стали одним целым. Когда прихожу вечером домой, по выражению лица может понять, что случилось на работе и какие мысли у меня в голове. Вот прошлый год был сложным, но я знал, что со временем все образуется.

Мы выходим из кафе и садимся в его машину — июльский дождик застилает лобовое стекло, и я почти физически ощущаю, как поднимается настроение у моего собеседника.

— Что бы мы ни говорили про немцев, но порядок и организованность бьют класс. Этому стоит у них поучиться. Все работают, все разложено по полочкам. Посмотрите, как добавили англичане что в шоссе, что на треке. Да, они используют современные технологии, но у них отличные организованность в работе и подход к подготовке спортсменов. Австралийцы, американцы. Как поляки прогрессируют… А все потому, что делают работу с умом. Она так и называется — правильная и неправильная.

— Судя по всему, ваша золотая четверка всегда работала правильно. Впоследствии трое возглавляли национальные сборные разных стран, а Сергей Шелпаков даже сделал административную карьеру, став заместителем министра спорта России.
— Да, никто не выпал, не спился, как это, увы, нередко бывает даже с очень успешными спортсменами. Нахожу этому одно объяснение: в то время когда мы пришли в сборную, там был очень взрослый и серьезный коллектив. Если попадаешь в эту атмосферу, автоматически наполняешься ее духом. Я захватил этих уважаемых людей: Сережу Морозова, Сергея Сухорученкова, Сашу Аверина, тех же Каминского, Чуканова, Чаплыгина, Пикууса…

— Следует полагать, Виктор Капитонов часто говорил с вами о будущем.
— А вот и нет. Он видел в нас только спортсменов. Когда прошли московскую Олимпиаду, стали для него отработанным материалом. В 21 год я был уже психологически сломленным человеком, потому что прошел эти жернова. Хотя, считаю, мог бы еще выступать на двух-трех Олимпиадах безо всяких проблем. Армстронг до 42 лет гонялся, пусть даже мы уже знаем на чем. Но есть ведь и множество других примеров, когда расцвет гонщика приходился на период после 35 лет. Лэнс, впрочем, все равно великий гонщик. Такое количество “Тур де Франс” даже проехать трудно, не говоря уже о том, чтобы оказаться их победителем.

— С Капитоновым неловко получилось. Характерная концовка пропала.
— Сейчас другую придумаем, я же все-таки проповедник. В самом деле, хотя мы и затаскали это определение, олимпийский чемпион должен оставаться примером для людей. Не потому, что он когда-то чего-то добился — уже не все спортивные чиновники помнят, когда и что. Мы должны показывать окружающим, что важно не только добраться до вершины, но и удержаться на ней. И жить так, чтобы приносить и своим родным, и обществу пользу. А это происходит тогда, когда ты уверен, что находишься на своем месте и испытываешь радость и от работы, и от самой жизни.

— Это определение светлого человека.
— Так к таким же дети и тянутся. Я это чувствовал, когда работал с ними в родном “Динамо”, да и потом, когда ездил на встречи в составе группы олимпийцев. Им нужны примеры, они должны знать, куда надо идти, как работать, как добиваться целей.

— Лучше всего это показать на собственных детях.
— Моя старшая дочка — архитектор-дизайнер, а младшая учится в экономическом университете на эколога. Она вообще очень любит учиться — английский, немецкий и уйма всяких других увлечений. И мне за них не страшно. Они сами меня учат правильным манерам поведения, и меня это, следует признаться, очень сильно радует. Мы никогда не давили на детей, и они привыкли свободно выражать мысли, поэтому, наверное, у нас всегда был хороший контакт.

— А у ребят в сборной можно чему-то поучиться?
— Увы, и ребят, и тренеров надо учить. Так уж получилось, что этот десятилетний разрыв необходимо сокращать. Ведь в тренерском составе та же картина: либо очень возрастные, либо очень молодые. Но я уже вижу результаты и думаю, что велосипедный спорт в стране мы возродим. Есть у нас Алена Омелюсик, она на очень хорошем мировом уровне. Сейчас выиграла групповую гонку в Европейских играх. Вася Кириенко там же — индивидуальную. Подтягивается очень хорошая молодежь. Будем работать…

Дворники его “БМВ” приветствуют начавшийся дождь, и я, кажется, тоже заражаюсь энтузиазмом моего собеседника, слушая его рассказы о том, как когда-нибудь все будет хорошо. Пусть даже в отдельно взятом спорте одной маленькой, но очень талантливой на хороших гонщиков страны.