Лига чемпионов. БАТЭ — "Видеотон". Микст-зона. Семья, где можно щелкать

Это не регламентированная коммуникативная рутина, когда одним нужно во что бы то ни стало спросить, а другим — ответить, желательно складно и с ниточками нетривиальных мыслей. Это не духовное томление. Это нормальная скука. Знаете, как в большой, крепкой, годами спаянной семье, где нет ни склок, ни потрясений. Где вечерами трудных обычных дней все собираются за столом попить чаю с ватрушками. Где можно щелкать чем угодно — и тебе все равно достанется и чаю, и ватрушек. Где все двигаются и улыбаются умиротворенно и меланхолично — так, будто только что в сортир сходили.
БАТЭ побеждает. БАТЭ привычно торит еврокубковый путь. И в микст-зоне “Борисов-Арены” густо висит сладкое, почти приторное облако — может, еще сахарку? Здесь все друг друга сто лет знают: журналисты — журналистов, журналисты — футболистов, футболисты — журналистов. И так далее. Из “так далее” — как всегда импозантный Сергей Николаевич Румас. Глава федерации счастливо давит лыбу и панибратски рукается с репортерами. Он тоже любит пить чай с семьей. Хоть зачастую допоздна задерживается на работе.
Когда все хорошо — а у БАТЭ ведь все хорошо, правда? — в микст-зоне “Борисов-Арены” царят тотальный позитив и согласие. Вечером — деньги (победа), ближе к полуночи — стулья (комментарии для прессы). Полное непротивление сторон. И пусть кокетливо пробрасывает земляка и прессболовца Гришу Трофименкова загадочным пассажем Анатолий Анатольич Капский: “Не, Гриша… Где я, а где пресса?” Пусть безостановочно вышагивает к выходу Миша Гордейчук, жуя бутерброд и освещая себе путь фонарем под глазом. Пусть примеру Михаила следует Дима Бага, прижимая к уху телефонную трубку (типа, сразу — нет, разговариваю — знаем эти штучки, не первый год в армии, отработанная сборниками схема). Пусть. Героям слава.
А проведшему отличный поединок моторному бойцу Максу Жавнерчику — в особенности. Хедлайнер на поле, он и в корреспондентском “овертайме” взятый в оборот на добрый десяток минут прима-персона: “Мы играли против чемпиона Венгрии. Соперники тоже знали, за что они сражаются. Тяжело ли было? Непросто, однозначно. Верил, что все равно забьем. Неважно, на какой минуте это произошло бы. Имели столько моментов! По тому, как складывался поединок, даже не проскакивало мысли, чтобы действовать на удержание. Могли забивать еще. Макс Володько не попал с линии вратарской? Топор, ха-ха. Это мастерство. Большой респект болельщикам. Валидольный матч, но не понимаю, чего от нас постоянно ждут журналисты. БАТЭ — среднеевропейская команда. Ну не можем мы на одной ноге обыгрывать чемпиона Венгрии! А у нас привыкли создавать иллюзию, будто Борисов легко должен побеждать едва ли не любую команду. Сыграли плохо — начинается: “Ну как так?” Это футбол, ребята. Если поставить против БАТЭ одиннадцать болельщиков, то, уверен, нам придется непросто. Хотя будут противостоять любители, которые каждый день собираются в манеже. Ну не обыграем мы их со счетом 10:0! Если они станут в две шеренги, просто не сможем это сделать. Может, у нас болельщик привык к другому. Мол, БАТЭ должен катком проходить по соперникам. Но такого не бывает. И не будет. Нужно приучить наш народ к тому, что не все так просто”.
Упомянутый тезкой Жавнерчиком Максим Володько был чуть сдержаннее в эмоциях. Но тоже не ставил под сомнение перевес борисовчан в классе: “Должны были выигрывать с крупным счетом. Не реализовали несколько стопроцентных моментов. Вообще непонятно, за счет чего “Видеотон” собирался побеждать. Ведь даже в равных составах БАТЭ владел ощутимым преимуществом, а уж когда у соперника случилось удаление, инициатива перешла в наши руки полностью. Да, проскользнуло тревожное: не забиваешь ты — забивают тебе. Но это если у оппонентов шансы имеются, а их у венгров попросту не было”. И наверняка еще не зная о своей “топорности”, добавил: “Николич в порядке, показывает свой уровень. Как и Милунович. А еще Жавнерчик здорово отыграл. Впрочем, не стоит кого-то адресно выделять. Каждый боролся: кто-то в отборе, кто-то голевые передачи отдавал”.
…В опустевшей микст-зоне нас оставалось двое — я и мальчик в желтой футболке с надписью “Родионов” и цифрой “20” на спине. В подтрибунном проеме виднелся кусочек поля. По нему уже не летал “взад-вперед кудрявый мяч”. Служитель запирал “расписныя ворота”. Мальчик вдохновенно ковырялся в носу, периодически поглядывая то на свой палец, то на мои джинсы. И он тоже — семья.