Мельбурн-56. Финал СССР — Югославия

Была и другая причина особого внимания: четыре года назад в Хельсинки после вылета из турнира от ног югославов разогнали ЦДКА и фактически год не созывали сборную. Поражение на фоне случившегося в сорок восьмом разрыва с “кликой Тито и Ранковича” стало вопросом политическим. В Югославии на советского вождя рисовали карикатуры и отказывались принимать СССР в качестве старшего брата. В такой обстановке футбольный проигрыш был пощечиной, стерпеть которую Сталин не смог.
Теперь обстановка была другой, вождь три года как умер, а его развенчатель, отважно пинавший мертвого льва, взялся ровнять политический курс. В июне страну посетила делегация Югославии, и маршала Тито встречали с помпой. Булганин возил югославского лидера в Ленинград, Хрущев — в Сталинград и на Кубань, в честь гостя ставились спектакли, устраивались приемы и многолюдные митинги. Умасливали двадцать дней, но главного не добились: Тито соглашался на возобновление отношений, но не на военный союз и не на отказ от американской помощи — словом, в доску своим не стал. Югославский социализм оставался особым, с “буржуазным” уклоном.
В такой обстановке главный матч футбольного турнира Олимпиады носил особый характер. Игроки, может, сами не до конца осознавали полученный от предшественников генетический код, а накачки начальства, имевшего свои опасения, тревожный фон только усиливали. Перед отлетом в Мельбурн глава Спорткомитета Николай Романов составил для футболистов клятву, в которой те обещали выполнить задачу партии и правительства — вернуться с золотыми медалями. И хотя умом все понимали, что даже в случае неудачи до послехельсинкской степени самодурства дело не дойдет, жили на нервах.
На следующий день после ничьей с Индонезией руководители распорядились провести собрание. Игроки и тренеры спустились в холл и, перед тем как начать, тщательно осмотрели мебель, стены, пол. “Говорили долго, часа четыре, — вспоминал защитник Алексей Парамонов. — Предложили высказаться всем футболистам, запасным и игравшим в матче. Помню, сказал, что, если соперник не позволял бить из штрафной, надо было чаще использовать дальние удары. Лев Яшин на собрании молчал. После матча с Левой случился нервный срыв, он тогда говорил Белаковскому, что хочет вообще уйти из футбола. Для вратаря нет страшнее муки, чем простоять всю игру без мяча, а в конце встречи защищать ворота от таких выходов, как в эпизоде с Дану”.
Не знаю, насколько разговор помог одолеть индонезийцев в переигровке, но начальников было много, больших и малых, и каждый считал необходимым как-то свой вес проявить. Интеллигентный Гавриил Дмитриевич, даже к игрокам обращавшийся на “вы”, в какой-то момент не выдержал, попросил не вмешиваться в жизнь команды.
Перед финалом тренер рискнул сменить коней на переправе. У опытных наставников тасовка победного состава не в чести, а тут обычно осторожный Качалин обновил сразу половину позиций. Вместо Иванова, Стрельцова, Рыжкина, Тищенко и Парамонова в основе появились свежие Симонян, Исаев, Ильин, Масленкин, Кузнецов. Большие вопросы — не у современников, у потомков — вызовет замена Стрельцова, но как раз здесь все объяснимо: 19-летний парень, чья игра строилась на прорывах и борьбе, изрядно “наелся”. Дополнительный матч с индонезийцами, четыре тяжелых тайма с болгарами вытянули из игроков все соки. Кроме того, травма Валентина Иванова разорвала торпедовский тандем, и наставник решил использовать другую связку — спартаковскую. Тем более что при внушительности состава игры команда в Мельбурне не показывала.
“Мы выходили на решающий матч с Югославией, тогда одной из сильнейших команд Европы, с единственной мыслью — доказать, что мы не хуже, не слабее хорошо известных футбольному миру Шекулараца, Антича, Веселиновича, Муича и других”, — будет вспоминать Никита Симонян и вообще-то слукавит.
Югославский бразилец Драгослав Шекуларац звездой станет позже, а тогда ему едва исполнилось девятнадцать. Соперник прислал на Олимпиаду экспериментальную команду: в дни, когда в Мельбурне был зажжен Олимпийский огонь, национальная сборная с большой группой наших хельсинкских обидчиков находилась в британском турне — играла со сборными Англии и Шотландии. Но у страха глаза велики, и, обжегшись когда-то на молоке, советские мастера стали дуть на воду.
Где-то они были правы в своих опасениях: молодежь, если на кураже, остановить порой сложно. (Хрестоматийный пример — хоккейный финал восьмидесятого года в Лейк-Плэсиде, где непобедимая сборная Тихонова проиграла команде американских студентов.) В талантливости югославской молодежи сомневаться не приходилось, к тому же ее путь к решающему матчу был совершен легким прогулочным шагом.
Финал выдался тяжелым. Техничные югославы сразу забрали инициативу и повели осаду ворот Яшина, но их комбинационные действия разрушались обороной и вернувшим уверенность вратарем. Швейцарская газета потом напишет, что югославы совершили ошибку, затеяв футбольные шахматы, вместо того чтобы штурмовать ворота: при надежной обороне русских такой изыск не проходит.
На руку оборонявшимся был и дождь — редкое явление для австралийского лета. Он только подстегнул стотысячный аншлаг на “Мельбурн Крикет Граунд” — при том что большинство матчей собирали по десятку тысяч зрителей: футбол на континенте не пользовался популярностью.
Лишь к концу тайма наши стали нащупывать контригру в атаке. А вскоре после перерыва советской сборной улыбнулась удача. Борис Татушин — тот самый, что полтора года спустя станет невольным виновником судьбы Стрельцова (примерка костюмов в ателье перед вылетом сборной на чемпионат мира, друг детства Татушина с родительской дачей, сам Борис, девушки, приглашение присоединиться Стрельцову и Огонькову…) — тот самый правый крайний прошел с мячом по флангу и дал верхом на ближний угол вратарской. Туда рванулся инсайд Анатолий Исаев: “Чувствую, не успеваю, далеко мяч, да и вратарь у ближней штанги — отрываюсь и прыгаю вперед, пытаясь достать мяч головой и как-то перебросить в центр. Ударил даже не головой, не лбом — боднул снизу вверх затылком, и мяч — о чудо! — перелетел через голкипера, а Ильин уже практически с линии ворот добил его в сетку”.
Бесконечный повтор эпизода склоняет к тому, что мяч, скорее всего, пересек линию в воздухе и Анатолий Ильин лишь формально внес его в сетку, но так или иначе автором гола записали последнего.
Делить славу было некогда (к чести друзей, не делали они этого и в последующие десятилетия). Надо было держать счет, и сборная СССР старалась играть на чужой половине. Что любопытно, ни участникам, ни запасным не запомнились подробности, настолько велико было напряжение. Никита Симонян: “Матч для меня прошел как в тумане”. Валентин Иванов: “Помню только, что блестяще сыграл Лев Яшин, и ощущение огромного облегчения и счастья, наступившее сразу после финального свистка”.
По окончании матча на поле вынесли пьедестал, на который поднялись капитаны сборных СССР, Югославии и Болгарии, а за ними выстроились партнеры. Президент Международного олимпийского комитета Эвери Брендедж вручил медали, по одиннадцать на команду.
Фотокорреспондент запечатлел героев Мельбурна уже по возвращении с Олимпиады. Гавриил Качалин, Игорь Нетто, Лев Яшин, Борис Разинский, Эдуард Стрельцов, Анатолий Башашкин, Сергей Сальников, Алексей Парамонов, Михаил Огоньков, Йожеф Беца, Владимир Рыжкин, Валентин Иванов, Никита Симонян, Анатолий Ильин, Анатолий Масленкин, Борис Кузнецов, Анатолий Исаев, Николай Тищенко, Борис Татушин…
На родине первый крупный успех советского футбола был восторженно принят болельщиками и достаточно сухо — специалистами. Последние отмечали, что команда находилась не в лучшем состоянии, не убедила качеством игры. Сам Качалин остался доволен своими разрушителями (Тищенко, Башашкин, Огоньков, Масленкин), Яшиным и Стрельцовым. Весной следующего года на заседании президиума футбольной секции старший тренер раскритикует себя и подопечных: “Физическое превосходство над сборными Болгарии и Югославии продемонстрировать не смогли, так как подошли к Олимпиаде не в лучшей форме… Нападающие не показали высокого мастерства в игре головой и ударах по воротам. Тактика нападающих, особенно против команд, применяющих глухую оборону, оказалась неэффективной. Мало пользовались обводкой, злоупотребляли короткими передачами в ноги, передерживали мяч в середине поля, недостаточно маневрировали… Тактика команды была негибкой, когда противник играл в необычном для нас плане…”
Необычное, согласитесь, самобичевание с сегодняшних позиций, когда отыскание тренерами слов при любых неудачах, послематчевая работа языком являются важным элементом профессии.