Миг и судьба. Грехи молодости

Быть словно на ладони — издержки публичных коллективных профессий, и в этом стеклянном доме иной раз спрячешься от зрителей, но не от партнеров, не замаскируешь качеств, которые не для эфира. Все подметят, разложат на составляющие и выведут: что этот жмот, за свои на кефире, а этот по девочкам и до фени футбол, а тот — игрок не ахти, но грудью закроет, в огонь, если надо, прыгнет…
Геннадий Абрамович, полжизни работавший то с дублем, то с юношескими командами, рассказывал, что, когда пробивается пушок, многие будущие черты и наклонности проявляются с точностью. Вспомнил юного одного клептомана, довольно известного потом игрока: как ни прорабатывали, всякий раз за границей что-нибудь да сопрет. Натерпелись с ним позору.
Во Франции на юношеском турнире перед ужином отпустил мальчишек в соседнюю лавку. А в советское время для нашего человека всякий западный магазин был чудом почище музея. Прибегает переводчик:
— Геннадий Брониславович, неприятность! Наши уворовали два зонтика! Надо срочно вернуть, ведь заявят в полицию.
Абрамович выстраивает ребят:
— Кто взял зонты?
Молчат.
— В глаза смотреть! Еще раз повторяю: кто взял?
Один смутился, не выдержал взгляда, отвел глаза в сторону.
— А ну доставай!
— Не брал я…
— Быстррро!
Пошел доставать из сумки.
— Кто еще?
Другой заморгал, рыженький, не проявился потом во взрослом футболе.
— Бегом! Вернуть в магазин и извиниться!
Побежали, размазывая слезы.
Дома, отчитываясь о поездке, Абрамович умолчал об эксцессе, но службы, кому положено, не спали.
— Геннадий Брониславович, а что там у вас произошло?
— Да ничего вроде особенного.
— Как ничего, а воровство!
— Глупость мальчишеская, все уладили.
— Счастье твое, что не прислали бумагу.
Прошло время, поездка молодежной команды — и опять отличился красавчик, в арабской лавке стащил портмоне.
Абрамович его опять вычислил:
— Паразит, сколько ж дряни в тебе!
— Не пускайте меня никуда! Я как их полки увижу, ничего не помню…
И на вид ему ставили, и от команды отлучали, но как прогонишь, если голы колотил в своем возрасте…
После карьеры доверили должность в футбольном клубе — Брониславович смеялся, пустили козла в огород.
Но хроническая такая чесотка — болезнь нечастая. Другое бывает: ошибется пацан по малолетству, а потом полжизни несет этот крест.
Снимок минского “Динамо”, датированный январем пятьдесят третьего, я откопал у Виля Антоновича Искорки, роясь в залежах старых фотографий. Нижний ряд: Иван Мозер, Ратмир Пержхало, старший тренер Михаил Бозененков, Александр Иванов, Федор Ванзел, Виктор Юров. Второй ряд: Николай Шевелянчик, Николай Макаров, Анатолий Егоров, Павел Мимрик, Владимир Мацкевич. Третий ряд: врач В.Катков, Михаил Савось, Владимир Нуждин, Владимир Балдесов, Иван Шевченко, тренер Владимир Брегман, Виль Искорка, Геннадий Абрамович, администратор Петр Игнатов.
Откопал и встрепенулся: помнил такой в давнишнем, в детстве купленном наборе открыток серии “Странички истории советского футбола”. Только там во втором ряду был пробел, словно Шевелянчик с Макаровым знаться не желали, а на Искоркином оригинале все плотненько. Так вскрылась работа ретушера — была такая должность в издательствах до эры фотошопа. И сразу вспыхнула интрига: кого и за какие заслуги велели вымарать из общего снимка?
И мне рассказали.
Молодой игрок из райцентра был взят на просмотр и отправился с минским “Динамо” на сбор в Сочи. Совмещая приятное с полезным, динамовцы ловили первый загар, проводя досуг на террасе. Солнышко жарило, Иван Мозер умудрился в марте перегреться и лежал в комнате с температурой.
Команда уехала на тренировку, а по возвращении обнаружилась пропажа. Были это личные деньги или не разыгранный в карты банк, теперь не уточнить. Стали разбираться, и Мозер, в порядочности которого не сомневались, сказал, что перед посадкой в автобус на террасу забегал молодой, о присутствии Мозера не подозревавший.
На обратном пути в поезде старики подняли новичка и проверили вещи — ничего. Извинились и стали запихивать обратно. Взяли мешочек с орехами, а там что-то внутри. Открыли — деньги! Капитан минчан Павел Мимрик опустил окно и, взяв парня за грудки, хотел выбросить из поезда, насилу отговорили. Так закончилась, не начавшись, игровая карьера.
А молодой человек любил футбол и потом, во взрослой жизни, принес немало пользы — не скажу большего, — но для своего игрового поколения был как прокаженный.
Святые отцы, и на солнце пятна! Есть десятки примеров, как ошибки молодости не мешали достичь высот — копни глубже, у каждого полно своих скелетов. Все мы ошибаемся и забываем, отделавшись легкими уроками, в отличие от тех, кому приходится долго платить по счетам. Паоло Росси стал героем мундиаля после тюремных нар и двухлетней дисквалификации, молодой Александр Прохоров жену увел у прославленного партнера, а известного нашего детского тренера, воспитавшего много мастеров, вытащили в футбол из плохой компании. В карьере Валерия Харламова был случай, когда он на площадке ударил в лицо бывшего партнера Володю Смагина.
К Александру Мальцеву легендарный Анатолий Тарасов обращался со страниц “Комсомольской правды”, что было, конечно, морализаторством и данью жанру. “Пришла пора, Александр, платить долги, — писал Тарасов, — свой опыт, свои знания передавать молодежи, благодарить не словами, а делом динамовский коллектив, воспитавший тебя… Но для этого надо изменить отношение к себе, к своей жизни, многое пересмотреть в ней. Надо навсегда отвернуться от тех, кто тянет тебя в ресторан. Ты долгие годы был в боевом расчете победного советского хоккея. Останься в строю и сегодня, и завтра…”
Всех их можно было при желании закопать, а скольких и закопали система воздействия и общественные порицатели.
Только жизнь длиннее последствий, и не так много на свете деяний, за которые не может быть прощения.
Обнаружил в ответе одного священника:
“Возьми житие любого святого и найдешь в нем массу нарушений каких-либо правил. Если препарировать жизнь, просмотреть под микроскопом, обязательно окажется, что и то не исполнял, и этому не следовал, а в целом-то жизнь святая, жизнь-то была со Христом.
В том-то и дело. Вот этого надо искать. А человек думает, что он выполнит все правила, предписания, и тогда оно случится, ключик от Царствия Небесного, откроется дверка. Это не так".
Ну, и Библия:
“Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав [то] и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши”.