Все равно наш. Артем Милевский: переживал, как примут в Минске

Сейчас он самостоятельно тренируется в одноименном клубе — бывшей “Смене”, воспитанником которой и является. Причем воспитанником самым знаменитым. И самым одиозным. После его занятия мы общались час — на темы “бульварные”, и не только.

— Кто посоветовал работать у тренера по физподготовке в клубе “Минск”?
— Мой менеджер связался с Виталием Леденевым. Они партнеры. Организовали нам встречу, пообщались. На следующее утро я сюда и приехал. Познакомились с Татьяной Николаевной Ловец и стали работать.

— Нагрузки приличные?
— По два с половиной часа каждый день. Тренер иногда кричит на меня больше, чем в свое время в киевском “Динамо” Валерий Георгиевич Газзаев. А нагрузки да, серьезные. Благо все проходит интересно.

— Здесь игроки в основном восстанавливаются после травм. Но у тебя же повреждения никакого нет?
— Все нормально. Просто не хочу тренироваться с командой — боюсь получить нелепую травму. Перед подписанием контракта с новым клубом решили с менеджером от этого воздержаться. Лучше заниматься индивидуально, чтобы ничего не повредить.

— В теории ты мог бы поработать с “Минском”?
— Так мне и предлагали. У команды закончился сезон. Поля в отличном состоянии. Так что с удовольствием повалял бы дурака. В хорошем смысле.

— Почему осенью не заиграл в хорватском “Сплите”?
— Долго рассказывать. С физической формой это не связано. По семейным обстоятельствам приехал в Минск. Пока буду здесь.

— С родными все в порядке?
— Не хочу комментировать. Есть и личные мотивы. Мне сейчас надо находиться в Минске. Слава богу, есть где тренироваться. В моей школе хорошо встретили. Я очень рад. Готовимся к новому вызову.

— Пожалуй, уникальный случай. В Хорватии ты жил у Горана Саблича. Это понятно: вы вместе играли в Киеве. Но ведь вскоре он стал главным тренером твоего “Сплита”.
— Начнем с того, что я начал жить у него еще до того. Долго не мог найти квартиру. А Горан и говорит: “Чего ты будешь один? Давай ко мне — дом большой. Поживи до Нового года, а там что-нибудь присмотришь”. Я поначалу отнесся к этому как-то не очень. Может, стеснялся. Но в итоге переехал. У Саблича очень хорошая семья. Дети. Собака. Здорово! Нам было нескучно. Он мне в тот период очень сильно помог.

— Идеей в будущем заниматься одеждой заинтересовала жена Саблича?
— Да. У нее свой бренд. Так и называется — “Моника Саблич”. Зарабатывает этим, причем неплохо, на благо семьи. И мама отличная. Повезло Горану с женой. Они прекрасно живут. У них все хорошо. Смотришь на них, и хочется создать такую же семью.

— Не пора?
— В январе тридцать один — пора.

— В прошлые годы ты приезжал в Минск позже — на день рождения отца. У него он 30 декабря — перед самым Новым годом. Можно дарить один подарок.
— Один большой. Или два поменьше. Но к папе на праздник попадал не всегда. Бывало, приезжал в Минск сразу после сезона в “Динамо”. Это было в середине декабря — дней на пять. А потом — на пляжи. 30-го и 31-го поздравлял отца уже по телефону.

— Сестра Ксения закончила карьеру теннисистки из-за травмы. Сильно переживал? Или отнесся к этому философски?
— Второе. У нее были проблемы с кистью. Приняла такое решение. Но та травма, наверное, одна из причин. Читал ее интервью в “Прессболе”. Очень правильно сказала: “Если ты не в первой сотне рейтинга, выступать нет смысла”. Золотые слова. Ведь если так и есть, что ты вообще делаешь в теннисе? Сейчас Ксения работает тренером. Молодец! Нашла себя в работе с детьми. Зарабатывает. Правда, устает, конечно: иногда по две тренировки в день.

— Андрей Милевский — твой двоюродный брат. Вы на связи?
— Ой, давно не виделись. Приезжал я лет пять назад в Минск — вот тогда. Поручил маме собрать всех родственников. Дяди, тети — человек пятнадцать вышло. Андрей был. И Саша Соболь — он ведь тоже мой двоюродный брат. Мама молодец — откликнулась на эту идею. Все получилось супер. Надо будет повторить. Правда, сейчас приехал домой, и столько всяких дел накопилось. Постоянно занят. А город большой. Пока ни с кем не встретился. Но это дело наживное.

— Видел, как Милевский выносит мяч с линии ворот после удара Шевченко в Киеве в матче наших сборных?
— Мы, малые, как раз за воротами сидели. 0:0 тогда сыграли. Помню ту игру.

— Тебя на родине, по известным причинам, многие не любят. Возможно, в этой истории есть темные пятна, которые хорошо бы разъяснить. Насколько знаю, в принятии гражданства Украины особого выбора в полном смысле слова и не было…
— На самом деле так и есть. Я понимаю белорусских болельщиков. Знаю, какое у них ко мне отношение. Но уехал в пятнадцать лет. Сделали в Киеве из ребят 85-го года рождения базовую команду сборной. А заканчивать академию могли только граждане Украины. И нас, можно сказать, просто поставили перед фактом.
И пусть уж простят меня соотечественники, но благодаря этому я играл в сборной Украины. Сначала — от U-17 до U-21. Против Месси и Сабалеты, Серхио Рамоса, Сольдадо и Сильвы. Потом — на взрослых чемпионате мира в 2006-м и чемпионате Европы в 2012-м. А сыграл бы там, если бы не поменял паспорт?
Конечно же, понимаю обиду и так далее. Однако выбрал такой путь. Хотя, может, это и некрасиво звучит, но не жалею, что все так сложилось. Поиграл на высоком уровне. И продолжаю играть. Не хочу оправдываться: как получилось — так получилось.
Приобрел огромнейший опыт. Все те юношеские чемпионаты Европы и мира — это очень интересно! Потом сразу же — молодежный чемпионат Европы, где мы проиграли в финале Голландии. Хунтелаар нам забил в конце. И тут же зовут в национальную сборную, где Шевченко, Воронин, Тимощук. В итоге на чемпионате мира в 1/4 финала с Италией выходишь в стартовом составе в атаке с Шевченко. В 21 год. Незабываемые эмоции.

— Помнишь фамилию вратаря сборной Швейцарии, которому на том мундиале в 1/8 финала забил в серии пенальти подсечкой по центру ворот?
— Ха, Цубербюлер! Такое не забывается. Он после матча, когда шел в автобус, совсем не по-доброму на меня посмотрел.

— Правда, что тот трюк не им- провизация, а заготовка?
— За пару месяцев до этого точно так же пробил на молодежном чемпионате Европы. Дважды подряд получилось. И слава богу. Потому что в третий раз вратарь остался на месте. И мы с этой контратаки пропустили. Играли с Симферополем. Тогда Крым еще был украинским. Потом я, правда, забил в конце. Исправился. Выиграли.

— Подсмотрел такой удар у Тотти?
— Да. Он так забил Голландии — в полуфинале чемпионата Европы в 2000-м.

— Ты понимал, что могло произойти, стой Цубербюлер, как тот вратарь Симферополя?
— Так мне Андрей Гусин, царство ему небесное, сразу и сказал: “Малый, если бы не забил, сам знаешь, что с тобой было бы”. А я: “Ну так забил же, Андрюша!” Тут или пан, или пропал. Стальные нервы? Слава богу, они у меня есть.

— Самая большая небылица о тебе?
— Что Блохин говорил в интервью, будто я приходил пьяный на тренировки. Для меня это больная тема, ужасная. Приходить пьяным на тренировки — это просто бред.

— Вспомним историю со звонком пранкера, который представился Валерием Карпиным? Вы обсуждали как раз Блохина…
— Тогда как-то быстро все получилось. Много же всяких розыгрышей по телефону. Я несерьезно отнесся к тому разговору. Уже был в отпуске. А сказал все как есть. Матом не ругался. Наверное, Олег Владимирович Блохин больше всего обиделся из-за этого. Думаю, тот разговор и повлиял на его решение сослать меня в дубль. Хотя, повторюсь, ничего такого не сказал. Только правду, а на нее не обижаются.

— Вне основы ты пробыл почти год — до конца контракта. Смутное время?
— Поддерживал форму в “Динамо-2” — у Александра Николаевича Хацкевича. Были варианты. Договорился с “Ливорно”. Думал, договорюсь и с Суркисом. Но он сказал: “Контракт у тебя заканчивается только в сентябре”. Не захотел отпустить бесплатно. А “Ливорно” платить за меня не мог — только брать в статусе свободного агента. Сколько стоил мой выкуп, не знаю. Может, тысяч пятьсот. Суркис хотел выручить какие-то деньги, а итальянский клуб не давал ничего.

— Ты говорил, что простил “Хайдуку”, с которым расстался летом, сто тысяч евро.
— Клуб должен был деньги за год. Но я не собирался сидеть на лавке. Меня не задействовали ни на тренировках, ни тем более в матчах. Мне не двадцать лет, чтобы сидеть на скамейке, смотреть футбол и терпеть это непонятное отношение. Расторгли контракт. Что-то мне еще должны выплатить. Но основную часть им простил. И сказал: “До свидания!” Для меня деньги в футболе никогда не были на первом месте.

— А самый большой штраф — те же сто тысяч, но долларов?
— Нет, столько не было. Вот десять — это да, случалось. В “Динамо” как? Если после двенадцати ночи тебя видят где-то в городе, да еще и со стаканом, то будь любезен — плати. Мы так и говорили: “Посидел на десяточку”.

— Иногда тренеры прилюдно говорят: “С тебя штраф”. А потом, после хорошей игры, прощают. Бывало?
— Нет. Мы платили с зарплаты. Но за это не убирали в “Динамо-2”. Не отстраняли от работы в основе. Тренер просто говорил: “Ну что, погулял вчера? Заплатишь”. Вопросов нет. Напортачил-накосячил — заплатил. Тренируешься дальше. На тебя рассчитывают. В тебя верят. Ставят в состав. В следующей игре забиваешь. Получаешь премию. Вот уже и “в ноль” вышел. Не худший вариант.

— Сколько за вечер мог потратить?
— В ресторане?

— Ну, в казино же ты не ходок.
— И слава богу. Они на Украине закрылись в какое-то время — было полегче. Да я особо никогда казино и не любил. Поначалу играл, в молодости. Как-то за пять часов в рулетку много проиграл, а ничего не получалось. И смысл? Ставлю сюда — не попадает. Ставлю на другое — а шарик падает туда, куда перед этим поставил! И так — на протяжении нескольких часов. Меня от этого просто отвернуло. Сказал: “Больше играть не буду”.
В 2010-м был на отдыхе в Монако. Зашли в казино, проиграли буквально тысячу-полторы евро на двоих. И ушли. По местным меркам, это — ничего. Как заплатить за то, что в туалет сходил.

— Так что по поводу ресторана?
— В Киеве есть такой “Конкорд” — самый дорогой в городе. Вот там можно тысячу долларов или евро оставить. Ну это смотря какая компания, какой размах. Воду пьешь или что-то другое. Но в то время, когда у “Динамо” шла борьба с “Шахтером” очко в очко, у нас все строго было. И проверки. После двенадцати сидеть — нельзя. Да человек и сам за два-три дня перед важной игрой не пойдет гулять. Это было после матчей. Если победили, то на такое могли закрыть глаза. А проиграли — точно штраф заплатишь.

— Твой самый любимый спиртной напиток? Виски?
— За последние два-три года вообще не прикасался ни к виски, ни к водке. К крепкому алкоголю. Чувствую, это уже лишнее. Так, бокал-другой вина.

— Правда, что в одной из аварий мог серьезно пострадать?
— В Турции было. Не люблю об этом вспоминать, но, так и быть, расскажу. Возвращался домой. Из Стамбула — в свой город. Ехал по окружной. Скорость — 120-130 километров в час. Влетел очень сильно. А потом, когда посмотрел все эти картинки в интернете, вообще не понял, как не пострадал. Потому что на фото все вышло гораздо страшнее, чем казалось в момент аварии. А получилось, что бог миловал. Не сломал руку или ногу. Не разбил голову. Только маленькая царапина, кровь — от удара в лобовое стекло. Не мог выйти через водительскую дверь. Выбрался через пассажирскую.

— Считал, сколько всего машин разбил?
— Да у меня не было их много. Не менял авто, как некоторые футболисты — через каждый месяц. Четыре-пять машин. Все они потом и были в ремонте.

— Проделка, которую вспоминаешь с содроганием?
— Да те же аварии. После одной из них на следующий день приезжаю на тренировку. А “Динамо” в то время возглавлял Демьяненко. Он мне: “Ну, что уже натворил?” — “Да так, в аварию попал”. — “Тренироваться можешь?” — “Могу”. А после аварии в Турции меня не трогали два дня. Правда, там все серьезнее вышло.

— От репутации плохого парня трудно избавиться?
— Да все равно, что обо мне пишут. Много чего придумано. Я какой есть, такой есть. Повторюсь: хочу создавать семью. И думать о будущем. А что пишут, мне до одного места.

— Сложный норов часто мешает?
— Случается, конечно. Страдаешь из-за своего характера — тяжелого, твердого, неуступчивого. Может, нужно где-то и помягче. Может, стоило тогда пойти к Блохину. Замолить грехи. Упасть перед ним на колени и сказать: Владимирович, так и так… Но я не смог этого сделать. Не ходил извиняться. Не посчитал нужным.

— Футбол снится часто?
— Не-а. Вообще не снится в последнее время.

— Давно был счастлив?
— Когда летел из Хорватии в Минск. В аэропорту сестра встретила. Поехали домой. На следующий день по городу покатались. По торговым центрам проехались.

— Дмитрий Воробей говорил, что тебя сейчас мало что связывает с Украиной. Так и есть?
— Вряд ли. У меня там осталось много друзей. Моя семья — на базе в Конча-Заспе. Имею в виду не президента клуба, а, например, обслуживающий персонал. Уверен: если туда приеду — встретят и накормят. Эти люди меня любят и помнят. У нас были отличные отношения. Вне футбола в Киеве тоже много друзей, знакомых. Скажем, администраторы в ресторанах. Так что этот город занимает в моем сердце огромное место. И останется там на долгие годы. Но сейчас я здесь. И мне так лучше. В Минске чувствую себя комфортнее.

— Я удивлен тому, что у тебя в Киеве нет недвижимости.
— С этим специально не спешил. Снимал квартиру. Все думали, что буду жить в Киеве. А видишь, как получилось. Я такой человек: сегодня — здесь, завтра — там, послезавтра — еще где-то. Гражданин мира. Вот как надумаю где-то осесть, тогда и куплю в том месте дом.

— Твои друзья среди белорусских футболистов?
— Димка Воробей. Мы до сих пор общаемся. Переписываемся постоянно. Созваниваемся раз в неделю. Вот с ним я в очень хороших отношениях. А товарищи? Серега Корниленко. Еще Веремко. В прошлом году с ним виделись. Вспоминали те шумные баталии БАТЭ и киевского “Динамо” в Лиге Европы. Знаменитая история, конечно. И мои крылатые слова после первого матча в Минске. Посидели с ним, посмеялись. В футболе я один человек. А когда матч закончился — совсем другой.

— Мировую выпили?
— Обошлись без этого. А встретились случайно. В одном заведении. Я ему: “Не узнаешь?” — “А, здорово! Как дела?” Интересно было. Хорошо пообщались. Хотя до этого вообще знакомы не были. Так часто происходит в футболе. Да и вообще в спорте. Смотришь чьи-то игры — и заочно все равно человека знаешь.

— Ты пересекался в Киеве с Александром Хацкевичем и Валентином Белькевичем…
— Ребята с характером. С настоящей доброй душой. С чувством юмора. Можно сказать, мои старшие товарищи. Валик умер — царствие ему небесное… Когда только приехал в “Динамо”, они с Сашей мне очень помогали. Мы же белорусы. Они были на главных ролях в команде. Легенды белорусского футбола. Спасибо им большое за это. С Хацкевичем, когда видимся, всегда обнимемся. У нас есть что друг другу сказать.

— В “Динамо” ты играл еще и с несметным числом легионеров. Самый взбалмошный?
— Нанни? У аргентинца была кличка Выходной. Потому что все время выходил на поле и ничего не делал. Все смеялись. Бразильцы? Очень много их приезжало. И хорошие были в команде. Диого Ринкон, позже Клебер, Родолфо. Игроки топ- уровня — настоящие бразильцы.

— На кого-нибудь из них ты был крепко зол?
— Был у нас защитник Родриго. Всегда очень сильно бил по ногам, причем сзади. Бывало, на тренировке работаем в ограниченном пространстве, принимаешь мяч к нему спиной — две-три секунды, и сразу “ножницы” сзади. Очень жесткий был игрок. Вот его я запомнил.

— Уже задумываешься над тем, чтобы закончить карьеру?
— Пока настроен играть. Сейчас мысли только об этом. Агент работает. Мы каждый день на связи. Где окажусь? Секрет. Все скоро узнают.

— Если позовет БАТЭ или минское “Динамо”?
— Хороший вопрос. Если позвонят: “Артем, давай обсудим такой вариант. Приезжай, поговорим. Мы в тебе заинтересованы”, то, конечно, пообщаемся на эту тему, но, думаю, это маловероятно. Хотя жизнь такая штука: не знаешь, что может произойти.

— Твоя самая большая ошибка?
— Не знаю… Не привык я о чем-то жалеть. А ошибки есть у всех.

— Если бы можно было вернуть время, что бы сделал иначе?
— Ничего. Так бы все и оставил.

— Есть футбольная мечта?
— Всегда хотелось поиграть в Италии. Поэтому с “Ливорно” тогда и возник вариант. Ну и здорово было бы еще хоть разок сыграть в группе Лиги чемпионов. Услышать ее гимн.

— Ты в Минске вторую неделю. За это время тебя за смену гражданства оскорбляли — на улице, в публичных местах?
— Ни разу. Был в субботу на КХЛ. Немного переживал, как меня примут в Минске. Хотя с характером все в порядке. И к нападкам устойчив. А на “Минск-Арене” человек десять со мной сфотографировались. Пожелали удачи. Сказали: “Все равно ты наш”. Было очень приятно. Спасибо за нормальное отношение.