Иван Савостиков. Батька говорил: “Друг мой, футбол тебя не прокормит...”

Попал в эту мясорубку поздно, в 16 лет, и во многом случайно. Но трудом пробил себе дорогу наверх. Стал дважды финалистом Кубка СССР: в 1965-м — как игрок, в 1987-м — как тренер. Он, конечно, многое может рассказать о тех матчах, но что ворошить неудачи? Поэтому мы вспоминаем хорошее — то, с чего все начиналось…

Советы отца

— Футбол для меня начался на Разинской улице, где у нас был свой дом. Естественно, тогда ни полей, ни инвентаря… Ровняли лопатами дорогу, чтобы можно было кисточки поставить, и собирались со сверстниками погонять мяч. Отец после войны водил “полуторку” на “скорой помощи”, на которой стояли каучуковые колеса. Я их обрезал, насколько хватало по диаметру, и делал футбольный мяч. Скорее даже мини-футбольный. Таким мы и оббивали заборы. Приходили ребята из других районов, в том числе парни постарше. Все обладали базовыми умениями: могли и принять мяч, и обработать…
Но я, если честно, даже не думал, что когда-то стану профессиональным игроком. В настоящий футбол попал, когда дело шло к выпуску. Учился в тридцать девятой школе. В 1957-м проводилось весеннее первенство Минска. Там, где аэропорт номер один, было футбольное поле. На нем играли финальный матч нашего района со школой номер один. Я выделялся на фоне товарищей, а за соперников выступал Дмитрий Андреевич Тарасов. Он потом подошел и спросил: “Эй, парень, ты нигде не занимаешься?”. “Нет”, — говорю. “А я в футбольной школе ФШМ тренируюсь. Давай завтра встретимся, отведу тебя”. Так я попал в секцию.
С нами работали Виталий Саныч Косенок и Михал Яковлевич Андружейчик. Последний также помогал Владимиру Алексеевичу Ходину в “Спутнике”. Они меня заметили и в 60-м пригласили в команду, где я стал самым молодым. Выиграли тогда чемпионат БССР. Помню, ездили по республике на старом автобусе — водитель ручкой дверь открывал. Сотнями километры наматывали! В Речицу однажды ехали играть Кубок — ни дороги, ни фига, е-мое! Приехали за час до матча. Но я даже умудрился гол забить. В то время Виктор Иванович Новиков иногда привлекал меня к спаррингам “Беларуси” — так прежде называлось минское “Динамо”. А в 1961-м я уже ездил с командой на сбор в Сочи. Пахал, как черт знает кто. Хотя условий не было никаких. Играли на пляже с московским “Торпедо”, в составе которого вышли Гусаров, Метревели, Воронин… Мы, ребята из дубля, смотрели и думали: “Неужели и мы будем такими?” Но в итоге заиграли! Потому что желание имели огромное и ничто от футбола не отвлекало. Попасть в команду — это все! Это очень ценили.
Отец как человек рабочий поначалу был не в восторге от моего увлечения. В семье трое детей, а проблемы в то время, естественно, были серьезные. Только купит новую обувь — она уже потрепана. Как в школе на перемене не погонять мяч? Тем более у нас был хороший преподаватель физкультуры, который давал основы всех видов спорта. Играли и в баскетбол, и в волейбол, и в футбол… Я еще выступал в лыжных гонках. Но батька, когда дело шло к выпуску, говорил: “Друг мой, футбол тебя не прокормит…”
А учился я, честно говоря, средненько. Поэтому, когда Тарасов потянул за собой в секцию, я на это дело активно налегал. Ни одной тренировки не пропускал. Шлифовал мастерство, занимался физической подготовкой… Помню, как сложно было бегать кроссы, особенно зимой. Но я наяривал вокруг “Динамо”. Там с одной стороны ступеньки вниз — к раздевалкам, а с другой — вверх. Таких шестнадцать кругов сделаешь — в глазах зайчики забегают. Но поэтому тогда и играли за счет “физики”.
Когда отец понял, что с футболом у меня все серьезно, говорил только одно: “Не торопись жениться”. Понимал, что сын молодой, видный, — контролировал. Поэтому расписался я, лишь когда заиграл в “Беларуси” — в 21 год.

Пророчество Хасина

Когда выступал за “Спутник”, но уже призывался в главный клуб республики, Ходин говорил: “Ваня, поиграй еще за меня”. Ну, я поддался. А чтобы остаться в “Спутнике”, надо было какую-то причину для “Беларуси” придумать. Сказал тогда, что по состоянию здоровья вряд ли потяну, мол, шумы в сердце. А врач команды Игорь Дурейко — сам спортсмен, пловец — обследовал меня и заключил: “Ой, да он здоров как бык!”.
В “Беларуси” тогда в основном все привозные были. Новиков подтянул торпедовскую диаспору, как мы их называли. Но мою позицию левого защитника занимал минчанин Миша Радунский. Почти весь чемпионат 61-го пришлось просидеть в резерве или провести в дубле. Там, кстати, играли еще два воспитанника ФШМ, которые выглядели лучше. Но я пробился за счет трудолюбия и старания. Помню, как-то в двусторонке поставили против Геннадия Хасина. Лидер был в то время, звезда, забивной форвард! И я ему не дал проявить себя. Вообще ничего не позволил показать! Хасин потом подошел к Новикову и сказал: “Этот Иван переиграет и Радунского, и Блашко!”. Так оно и вышло.
Хотя дебют в основной команде получился не впечатляющим. Чемпионат 61-го “Беларуси” не удался. Предварительный турнир провалили и в финальном играли за 11-22-е места. Хорошо, что сохранили прописку в сильнейшем дивизионе. Когда дело уже шло к концу первенства, сменивший Новикова Анатолий Николаевич Егоров дал мне возможность заявить о себе. Но мы уступили “Шахтеру” из Сталино (ныне Донецк. — “ПБ”.) — 2:4. А потом поехали в Вильнюс к “Спартаку”, который позже стал “Жальгирисом”. После этого поединка услышал в свой адрес: “Вот здесь ты проявил себя в полной мере!”.
Там играл нападающий Станкявичюс. Очень быстрый. А мои скоростные качества оставляли желать лучшего. Но за счет выбора позиции, за счет игры на “втором этаже” не позволил оппоненту ничего сделать. Поначалу он меня немного повозил, были опасные моменты. Но потом ребята поддержали. Помню, центральный защитник Боря Манько подстраховывал. Вообще очень здорово поддерживали друг друга. Все подсказки хорошо запоминались, откладывались в голове. Если совершал какую-то ошибку и получал совет, то потом ее уже не повторял. Много разбирали матчи вне поля. База тогда была в Ждановичах, там собирались, обсуждали прошедшие поединки. Настолько тепло такие встречи проходили, что помнятся по сей день. Хотя многое уже, конечно, позабылось. Столько лет минуло!.. Ну Хасин в том матче забил — победили 1:0… Тогда ведь играли шнуровочным мячом — очень больно по мозгам бил. Оттого и забывалось. Да что говорить, если сейчас молодежь не помнит, что вчера произошло, а здесь пятьдесят лет назад… Читаю проект Сарычева: он пишет одно, а мне, кажется, иначе было…

Любовь Машерова

В 1962-м главным тренером “Беларуси” стал Сан Саныч Севидов. Подтянул еще москвичей: Погальникова, Ремина, Коновалова… Но на моей позиции по- прежнему играл Радунский. Правда, вскоре после старта сезона получил травму. Хотели делать операцию, однако он отказался. Пока лечился, место левого защитника прочно занял я.
Сезон тот получился не лучше предыдущего — выступили тоже неудачно. Поэтому в конце 1962-го команду передали милицейскому ведомству и министру МВД Аксенову. Соответственно переименовали из “Беларуси” в “Динамо”. Считаю, это было мудрое решение руководителей. И сейчас, по прошествии стольких лет, динамовская организация должна процветать. А там все похерили, е-мое! Ни стадиона, ни дома — ничего… В 1962 году Петр Миронович Машеров приезжал на открытие базы “Стайки”. Он мне как местному воспитаннику вручил символический ключ. Недавно наведался в “Стайки” и спрашиваю: “А куда дели этот ключ?”. Никто не знает! Нашел заваленным где-то среди кубков. Говорю: “На самое видное место поставить!”. Оказывается, и база уже не наша — арендует ее Чиж! А стадион “Динамо”, оказывается, не футбольный, а легкоатлетический…
Раз уж вспомнили Машерова… Во время бронзового сезона- 1963 готовились к выезду. Кажется, Ереван — Тбилиси. Петр Миронович приехал в “Стайки”. Тогда от “Могилевки” до спорткомплекса не было нормальной дороги. Пока добрался — весь черный сделался, в пыли. Спрашивает: “Какие пожелания?”. Ну мы и говорим: “Дорогу сделать бы, а то невозможно. Едем на тренировку — как в тумане все!..” Возвращаемся с выезда, автобус поворачивает на “Стайки” — а там асфальт! Все как зааплодировали! Это была такая радость, такое счастье!
Машеров обожал футбол, помогал. Любил после матча из ложи спуститься и пешочком домой пройтись. Если успешно сыграем — подождет команду, поблагодарит. Помню, как подошел после какой-то встречи к Усаторре. А Хуан был темпераментный — испанец как-никак. И Машеров ему: “Тебе, Хуанчик, надо девочку белорусскую найти, чтобы ты здесь у нас и остался”. Хуан отвечает: “Петр Миронович, я у вас останусь, но мама говорит, что девочку мне еще рано”. Мама его была секретарем коммунистической партии Испании, работала в Москве в посольстве. У испанцев, кажется, другие обычаи. Вроде сестра сначала должна семьей обзавестись…
Машеров, когда приезжал на тренировку, любил выйти на нижнее поле в “Стайках”. И кричал кому-нибудь: “Давай делай передачу!”. Ему мяч покатят, а он в туфельках начищенных раз — и в ответ передачу. Мы его любили, и он нас. Сказал, что будет новый автобус — пожалуйста, новый автобус. Сказал, что квартиру получишь — держи ключи. Я уже к концу 1963-го переехал в “двушку” на площади Якуба Колоса.
Мы старались отплатить хорошей игрой. Полные трибуны на домашних матчах говорили о том, что болельщикам наш футбол нравится. И коллектив был замечательный. После двух неудачных чемпионатов очень хорошо провели подготовительный период к сезону 1963-го. Ребята подобрались молодые, амбициозные. Малофеев с Адамовым подъехали. Человек двадцать значилось в обойме, но каждый старался попасть в стартовые одиннадцать. Ежедневная конкуренция подстегивала. Нельзя было допустить, чтобы тебя отстранили от основного упражнения. А основное знаете, какое было? Квадрат семь на семь на половине поля — каждый с каждым. Против меня становился Адамов — очень быстрый футболист, техничный. Возил, конечно, но я старался не давать принимать мяч. Работал, работал, работал… Индивидуально оставался после занятий. Меня натаскивали Малофеев и Мустыгин. Они шлифовали обыгрыш, а я — отбор. Все делали очень быстро. Ни одна команда чемпионата не могла сравниться с “Динамо” по скорости действий. Мы использовали дальние забросы, передачи с флангов и всегда были нацелены на ворота. И все это при полных трибунах. Как можно было сыграть плохо, не отдаться игре?! Тогда ж милиция никого не трогала. Люди выстраивали живой коридор, через который мы уходили со стадиона. Слышали слова благодарности в свой адрес. Звучала и критика, но болельщик был объективный.
В 1963-м “Динамо” конкурировало за бронзу с одноклубниками из Тбилиси. Заключительный матч наш главный соперник проводил в Москве. А тогда же не было телетрансляций — слушали радиорепортаж Синявского. Мы только въехали в новую квартиру — ни мебели, ничего. Но такая радость была, когда узнали, что грузины вничью закончили! А торжественно команду поздравляли уже в январе, когда пригласили в ЦК партии.

Урок Вайсвайлера

Не менее ярким событием в моей футбольной жизни стал выход в финал Кубка СССР в 1965-м, когда мы два дня подряд играли в Лужниках с московским “Спартаком”. Первый матч закончили вничью — 0:0. Меньше чем через сутки переигровка. К сожалению, 1:2… Помню, как на церемонии награждения Хуан Усаторре наступил на ногу заместителю председателя Федерации футбола СССР Машкаркину. Хуанчик горячий парень был. А нас же в том финале сплавил литовский судья Андзюлис. Возмущались все! Хотя и сами, конечно, виноваты. Как и в финале Кубка 1987-го. Там я уже как тренер проиграл. Тот матч вообще одно из самых главных разочарований в жизни. Вести 3:1 и уступить по пенальти… Это катастрофа! Безусловно, моя в том вина. Но даже вспоминать не хочется… Я уже говорил, почему проиграл.
Кстати, бытует мнение, что Савостиков был очень жестким защитником. Но я не сразу таким стал. Вот после финала Кубка-1965 меня, Адамова и Ремина вызвали в олимпийскую сборную Союза к Гавриилу Дмитриевичу Качалину и Никите Павловичу Симоняну. И опять-таки: вызывают двадцать два человека, а хочется попасть в одиннадцать. Вот тогда и пришлось стать жестче! Жизнь научила, соперник научил. Поехали на встречу со сборной ФРГ в Кельне. Против меня действовал Хеннес Вайсвайлер. Вот там я увидел, что такое футбол! И с тех пор в корне поменял свою игру. Психология бойца — это то, чего не хватает современным футболистам. Когда Савостикова называли крайне жестким защитником, не скрою, было даже приятно. Но от своей бескомпромиссности, случалось, сам же и страдал. Из-за нее и завязал с футболом. В столкновении с Валерой Яремченко — был такой форвард в донецком “Шахтере” — неправильно поставил стопу. Одновременно полетели мениск и связка — с поля уже уносили. На Яремченко зла не держу — я сам виноват. С Валерой потом учились вместе в Москве в Высшей школе тренеров.
В 1969 году, по окончании сезона, поехали в Индию по приглашению белорусско-индийского общества. Туда Сан Саныч Севидов взял меня как туриста — в самолет загружался на костылях. На пляже Индийского океана на коленях по песку ползал — пытался таким способом вылечиться. И назад возвращался без костылей. У меня, кстати, какой-то орден из слоновой кости от той поездки остался. Хотя она, конечно, выдалась сложной. Проблемы и с транспортом, и с питанием…
А ноге моей требовалось хирургическое вмешательство. Тогда в СССР был один только профессор Миронова и ее сын, которые делали такие сложные операции по удалению мениска. Это сейчас медицина шагнула — режут и вынимают легко. А мне пришлось закончить. Еще сезон в Гродно помаялся, а на следующий год в Гомеле окончательно решил, что хватит. Мучиться было бессмысленно…

ТАБЛО
ЧЕМПИОНАТ СССР-1961. ФИНАЛЬНЫЙ ЭТАП
За 11-22-е места
СПАРТАК (ВИЛЬНЮС) — БЕЛАРУСЬ (МИНСК) — 0:1
ВИЛЬНЮС. 12 сентября 1961 года. Стадион “Спартак”. 14000 зрителей.
СУДЬЯ: Г.Баканидзе (Тбилиси).
СПАРТАК: Баужа, Рамялис, Куликаускас (к), Янушкявичюс, Юндулас, Бейноравичюс (Жукаускас, 50), Станкявичюс, Василяускас, Велькин, Кроцас, Мачикунас.
БЕЛАРУСЬ: Денисенко, Зарембо, Манько, САВОСТИКОВ, Жуков, Пышник, Корнеев, Мозер (к), Мустыгин, Терехов, Хасин.
ГОЛ: 0:1 — Хасин (41).

/b>