На чемоданах. Дмитрий Буйницкий: не гоняюсь за деньгами

Сегодня утром хоккеист молодежной сборной улетает в Америку — а вчера, собирая чемоданы, он дал интервью “ПБ”.

— Как настрой в преддверии нового жизненного этапа?
— Ха, а вы как думаете? Конечно же, боевой!

— Как возник вариант с “Мадисоном”?
— Слава Киселев и Даниэль Мильштейн предложили съездить в Америку. А что, хороший вариант. Тем более “Динамо” сейчас не попадает в плей-офф. Отправиться за океан, попробовать там силы — такой шанс выпадает не всегда.

— Правда, что американцы проявляли интерес еще до молодежного чемпионата мира?
— Да. И я сразу знал, что соглашусь. Даже не раздумывал. Настроился, что поеду. С детства мечтал поиграть в Северной Америке — думаю, как и любой хоккеист.

— На каких условиях переходишь? У тебя ведь контракт с “Динамо” до 2017 года.
— Был, но мы его расторгли. А на следующий сезон подписал соглашение с Молодечно. Впрочем, это просто для того, чтобы права на меня остались у динамовцев. Как говорят в клубе, чтобы знал, чем рисковал.

— Не смущает, что “Мадисон” занимает последнее место в конференции и отстает от плей-офф на 13 очков?
— Нет, мне без разницы. Наоборот, будем стараться пробиться. Приеду — посмотрю, что за команда.

— Наверное, переход обусловлен желанием быть ближе к заокеанским скаутам?
— Ну конечно, хочется подняться в рейтинге проспектов, чтобы попасть на НХЛовский драфт.

— Скаутам не было бы лучше, если бы ты продолжил выступать в КХЛ?
— Не знаю. Об этом просто не думаю. Настроен на работу.

— В конце прошлого сезона ты стал самым молодым хоккеистом в истории “Динамо”. Дебютный матч с “Трактором” запомнишь надолго?
— Ха! Если честно, я его уже подзабыл. Не то чтобы не придавал значения, просто отнесся спокойно.

— Даже не нервничал?
— Волновался! Но особо не помню, как там все происходило. Не назову даже счет. Живу сегодняшним днем.

— Это девиз по жизни — не оглядываться?
— Можно сказать и так. Зачем вспоминать то, что было и прошло?

— Но все-таки интересно, как тебя, молодого парня, приняли в “Динамо”…
— Без проблем. Более опытные ребята охотно помогали. Не скажу, что кто-то прямо взял шефство, но поддерживали все. И сейчас, когда я решил уехать за океан, они одобрили мой выбор. Наши североамериканцы тоже сказали: ты молодец, в таком возрасте нужно больше играть, проводить на льду минут по восемнадцать, а не семь-десять.

— Какие-то шутки, подколки в твой адрес были?
— Случалось. Но пусть они останутся в команде.

— А какие-то матчи в КХЛ запомнились?
— В нынешнем сезоне — почти все. Постоянно, после каждой смены, анализировал свои действия. Много было и хороших поединков, и неважных. Лучше всего в памяти хранятся моменты, когда удавалось обводить, брать инициативу на себя. Например, это получалось в играх с “Автомобилистом”, “Югрой”. Короче, хватало и позитива, и негатива. Надо смотреть на все в комплексе.

— Так игровым временем, которое тебе отводили тренеры, недоволен?
— Это зависело и от меня. Если смотреть на происходящее реально, в этом сезоне мог показать себя намного лучше. Но не совсем получилось. Сыграл бы успешнее — и не знаю, как бы развивались события. Может, никуда и не поехал бы, правильно?

— А что помешало?
— Где-то смотрелся хуже, не хватило сил… То почти не выходил на лед, то потом стал играть много. Немножко не потянул — или скорее не привык к такому режиму. В начале сезона мне давали по пять-семь минут, а потом резко по одиннадцать-двенадцать. Тогда почувствовал, что начал “подседать”. Затем — опять мало… Считаю, в моем возрасте надо проводить на льду много времени, а не гоняться за деньгами. Так и делаю.

— Что тебе вообще дал год, проведенный в КХЛ?
— Это в любом случае отличный опыт. Быстрый хоккей, сильная лига, в которой выступают очень хорошие мастера, даже звезды.

— В Америке поначалу такого уровня не будет…
— Молодежный хоккей. Маленькая площадка — значит, ребята не станут разыгрывать шайбу на опыте, как в КХЛ. Там все просто бьются и бегут. Надо сжать зубы и работать.

— Писали, что в августе на матче “Динамо” со “Спартаком” присутствовали скауты “Торонто”, предположительно наблюдавшие за тобой. В курсе?
— Что-то слышал. Однако ко мне никто не подходил.

— А во время молодежного чемпионата мира кто-то предлагал сотрудничество?
— Нет. Особо и не ждал. Честно говоря, даже не задумывался. Турнир в Финляндии для нас, прямо скажем, получился не из лучших. Как сыграл — так ко мне и подошли. То есть никак. Это первенство нужно забыть, как страшный сон. Идем дальше. Хотя в жизни случается всякое, надо признать: мог выступить гораздо лучше.

— Что помешало?
— Сложно сказать. Возможно, не до конца настроился. Раз не получилось — значит, виноват сам.

— Сборная Швейцарии, которой уступили в “релегейшне”, действительно была настолько сильнее?
— Нет. Видимо, у ребят где-то не хватило сил. Устали, в том числе морально. Когда проводишь весь турнир без побед, это не лучшим образом сказывается на психологическом состоянии. А у швейцарцев были хорошие матчи, они на равных сражались с канадцами. Перед решающей встречей моральное преимущество было на их стороне. А может, мы еще и плохо выполнили тренерскую установку.

— Главным нашим шансом остаться в элите был групповой матч со словаками. Согласен?
— Да. Но воспоминания об этой игре такие же, как и обо всем чемпионате. Страшный сон.

— Команда хоть была дружной, сплоченной?
— Даже не знаю, как ответить… Напишите, что да. Более или менее.

— Отставка Павла Перепехина повлияла на результат?
— Да, и очень сильно. С прежним тренером мы работали давно, знали его систему, представляли, как действовать на льду. То есть играли в одно, а затем посреди сезона сменили коуча, и хоккеисты толком не успели перестроиться.

— Понял, почему убрали Перепехина?
— Честно говоря, нет.

— Останься он у руля, сборная не вылетела бы?
— Именно Павел Викторович вывел нас в элиту… Не знаю. Наверное, я вообще не имею право об этом говорить. Мое дело — играть, и все.

— Но все же, как коллектив принял Александра Белявского?
— Меня тогда не было в команде. Приехал к самому чемпионату. К тому времени вроде нормально, ребята уже привыкли.

— Это твой третий молодежный чемпионат мира. Первый помнишь хорошо?
— Да, играл с ребятами 1994 года рождения. Турнир был очень приличный. Но больше всего эмоций доставило первенство в минувшем сезоне, когда вышли в элиту. Тогда, считай, заняли одиннадцатое место в мировой классификации. Теперь оказались в десятке, где уровень явно выше. Каждая сборная из топ-дивизиона выиграла бы турнир рангом ниже. Хотя и там крепкие команды — Норвегия, Латвия. Сейчас в элиту пробились латвийцы — думаю, через год они покажут хороший хоккей.

— А мы в следующем сезоне сможем выиграть дивизион 1?
— Конечно, победим. Если вызовут, обязательно приеду, чтобы помочь команде.

— Как оценишь шансы попасть в нынешнем году на драфт НХЛ?
— Все только через работу. Пока рано говорить об этом.

— В обновленном списке “проспектов” ты на 107-м месте среди европейцев…
— Знаю. В предварительном списке меня вообще не было, но я об этом сильно не думал. Мне сказали, что расстраиваться не надо. Ничего страшного — жизнь на этом не останавливается.

— Изучил уже, куда едешь? Город, команда?
— Почитал, посмотрел, люди рассказали… Главное — там хорошая лига и много матчей. Игровое время, опыт. Буду стараться. Город? Как я понял, Мадисон в паре часов езды от Чикаго. Но много о нем не знаю. Больше интересовала команда.

— Иностранцев много?
— Вроде только двое. Один из Латвии, второй с Украины. Будет с кем поговорить по-русски.

— Английский знаешь?
— Ну так, более или менее могу общаться. База какая-то есть, в основном школьная. В “Динамо” с легионерами контактировал не так уж много. Но в последние полмесяца, когда появился американский вариант, приналег на язык. Надеюсь, не потеряюсь, а со временем заговорю лучше.

— За океаном бывал?
— Никогда.

— Как представляешь США?
— Они отличаются от Беларуси в первую очередь уровнем жизни. А еще — профессионализмом и отношением к делу. Интересно посмотреть, как люди живут. Хочется что-то почерпнуть у них. Работать, работать и еще раз работать.

— В родном Могилеве бываешь часто?
— Не совсем. Но не переживаю на сей счет, уже привык. А мама и отец по-прежнему живут там.

— Как они отнеслись к твоему отъезду за океан?
— Отец — нормально, он все понимает. Мама переживает. Я единственный ребенок в семье, поэтому она немного расстроена. Хотя уже привыкла — живу вдали от дома с 13 лет, когда уехал в Ярославль.

— Кто тебя привел в хоккей?
— Отец играл за любителей в Ночной лиге Могилева. Я лет с трех-четырех постоянно ходил с ним на матчи. Понравилось, и постепенно сам стал заниматься.

— В Ярославле был долго?
— Два года. Нелегко уезжать из дома в таком возрасте, но в России были созданы все условия для жизни. Адаптировался довольно легко. Многому научился — и на льду, и за его пределами.

— Там застал и гибель “Локомотива”?
— Да. Как раз был на базе. Спустился в столовую, а там директриса разговаривала по телефону — и начала плакать. Это было буквально через несколько минут после трагедии. Мы сначала думали, что в самолете была не вся команда. А минут через десять о случившемся объявили официально. Пошел наверх, рассказал ребятам — они не поверили. Сразу включили телевизор, а там по всем каналам печальная новость. Вот так… Но, несмотря ни на что, летать я не боюсь.

— Правда, что твой кумир — Евгений Кузнецов?
— Точно. Но это не значит, что болею за его “Вашингтон”. Любимых команд у меня вообще нет. Просто слежу за Кузнецовым.

— Насколько знаю, минувшим летом ты должен был поступать в университет. Учишься?
— Учусь. Где? Пусть это будет секретом.

— Не думаешь получить образование в США?
— Мне нельзя там идти в колледж, потому что в “Динамо” у меня уже был профессиональный контракт.

— Не жалеешь?
— Никогда ни о чем не жалею.

— Любимую девушку в Минске не оставляешь?
— Пока о личной жизни не думаю. Надо хорошо проявить себя в хоккее.

— Сейчас тебе 18. Где видишь себя через пять лет?
— В НХЛ. Хочу играть именно там, а я человек целеустремленный…