Дело Шеревери. Полузакрытый режим

Преемник обвиняемого на баскетбольном посту апеллировал к приказу о неразглашении коммерческой тайны, принятому клубом 3 августа 2015 года, а также к статье 23 УПК РБ и на этом основании просил продолжить разбирательство за закрытыми дверями.
Заявитель предполагал, что данные, которые могут быть преданы огласке в результате допросов игроков и тренеров, нанесут ущерб репутации корпорации и отдельных ее сотрудников. Речь идет о сведениях по трансферам, ведению переговоров, оплате труда и оказанию благотворительной помощи. Публикация такой информации в СМИ якобы влечет за собой “снижение конкурентоспособности команды на международных соревнованиях”.
Трудно сказать, какие именно финансовые секреты действующее руководство желало утаить. Ведь в первый же день судебного процесса из уст государственного обвинителя все долларовые суммы с тремя нолями из контрактов игроков, включая конфиденциальные соглашения, были вынесены на публику. Да и не в суммах дело. Той же публике важно знать о показаниях баскетболистов относительно личных контактов с подсудимым — как на самом деле осуществлялось финансовое взаимодействие работодателя и работника. Отдавали ли игроки свои банковские карточки Константину Николаевичу, существовала ли разница в зарплате по белорусскому и “фибовскому” контракту, добровольно ли создавалась “общая касса” и была ли она вообще… Почему-то кажется, что знающие баскетбольную кухню игроки как минимум в теории истолкуют суду логику подобных схем — их необходимость и целесообразность. Впрочем, узнать об этом нам теперь не дано. Государственный обвинитель поддержал ходатайство Шаколы. Сторона защиты — тоже. Равно как и сам подсудимый: “Согласен с ходатайством. Хотя, конечно, хотелось бы оправдаться, ведь пресса на меня столько грязи вылила”.
Председательствующий в итоге постановил: полностью закрытым от общественности процесс не будет. Однако самая интересная его часть — показания игроков и тренеров — пройдет без слушателей и представителей СМИ. А пока говорят не несущие “гостайну” свидетели. Среди них бывший муж падчерицы обвиняемого Андрей Доминов. Суд интересовался совершением операций с банковскими карточками, источником дохода в период брака с Викторией Белявской и семинаром, который проводился в день юбилея Шеревери. Кстати, тренер-оператор баскетбольного клуба стал первым, кто на суде подтвердил, что игроки отдавали экс-гендиректору свои банковские карточки. Ни одной фамилии спустя два года не припомнил, хотя данные на досудебном рассмотрении показания подтвердил. А там упоминались Алексей Тростинецкий, Надежда Яковиц, Виктория Пантюх, Жанна Городецкая, Ольга Вашкевич, Евгений Белянков, Алексей Лашкевич и Андрей Кривонос. Именно их заработные платы с периодичностью раз в месяц-два снимал Доминов и передавал подсудимому.
Что до клубного мероприятия, то, как сообщил свидетель, семинар как таковой в день празднования 60-летия Константина Николаевича не проводился, определенная часть расходов по документации не проходила.
Об этом же говорил и Андрей Дуденков, трудившийся в “Минске-2006” до 2010 года. Его показания на предварительном следствии с теперешними разнились в наименьшей степени. “Константин Николаевич, положа руку на сердце, проблему можно было решить иначе”, — заявил свидетель по ходу обсуждения квартирного вопроса. Темнокожие легионеры непременно требовали регистрации, а арендодатели в большинстве случаев отказывали или требовали сумму, чуть ли не вдвое большую.
Прозвучал вопрос: если Андрей Викторович, юрист по образованию, знал, что банковские карточки хранятся у гендиректора, почему не видел в этом ничего противозаконного? Оказывается, видел и обращал внимание работодателя. Сам в определенный момент от ряда таких обязанностей отказался, а в чужое дело не лез. Правда, приезжие баскетболисты непременно требовали заработную плату в иностранной валюте, в связи с чем просто удобнее было выдавать ее на руки. О конфиденциальном соглашении свидетель знал. Какая необходимость была в их заключении? “Чтобы данные не попадали в прессу”. Механизм опасной утечки Дуденков не пояснил.
Поднималась и тема так называемого “общака”. Его Дуденков предпочел называть стабилизационным фондом, который “есть на многих предприятиях. Вопрос его создания обсуждался, потому что иногда не хватало средств, чтобы выплатить игрокам деньги. Действительно ли он существовал? Не знаю”.
В некоторое замешательство свидетеля, видимо, привел вопрос прокурора по поводу того, какие акты белорусского законодательства допускают оплату перелета и проживания спортсменов до того, как с ними будет заключен контракт. Аргумент “так делается во всем мире” принят не был. Правила хорошего тона, мол, не работают, когда речь идет о трате государственных средств.
Свидетель Ольга Швец, работающая директором туристического агентства, показала, что знает Шереверю только с положительной стороны и неоднократно выполняла заявки Константина Николаевича на покупку авиабилетов. Когда договор с агентством заключал клуб как юридическое лицо (летела вся команда), оплата всегда производилась “безналом”. Когда Шереверя заказывал билеты либо для себя с гражданской женой Белявской, либо для легионеров команды, он оплачивал покупку наличными в белорусских рублях. За шесть лет для себя и жены Шереверя сделал в этом агентстве всего два заказа: двухнедельный тур на двоих в ОАЭ (общая сумма — 1805 евро по курсу Нацбанка Беларуси) и просто билеты в какую-то страну. Какую — Швец не вспомнила.