Валерий Брумель. Часть вторая: возвращение

Для продолжения требовалась мотивация. Валерий нашел ее в рекорде века, непокоренных 2.30, до которых не хватало двух сантиметров. Решить задачу с колес ни в предолимпийский, ни в олимпийский год не получилось. Отпраздновав и отдохнув, он взялся за дело — стал обстоятельно подводить себя к космическому прыжку.
В 1965 году Брумель четырежды штурмовал высоту, и каждое падение планки его лишь раззадоривало. Но сезон подходил к концу, а результата не было. 3 октября на легкоатлетическом матче СССР — Франция он взял всего два пятнадцать. Удрученный, на другой день вернулся в Москву и уже 5-го отправился на стадион института физкультуры. Через несколько дней стартовал чемпионат страны в Алма-Ате, но он стал терять надежду, что “час Ч” когда-то настанет. И тут как прорвало! Тренировка прошла великолепно, спустилась легкость, прыгун почувствовал: уже вот-вот…
Но, как часто в жизни бывает, именно в это время возвышенное столкнулось с земным. Пока Валерий переодевался, вокруг стадиона кружила на мотоцикле однокурсница. Красивая девушка, новенькая “Ява” — его и дернуло: “Тамара, подвезешь?” Звезду, кумира — да куда угодно! Прыгнул на заднее сиденье, в одной руке сумка, другой за Тамару, она рванула с места, аж дух захватило. Через много лет в одном интервью Брумель признается: “Я ее, может быть, там немножечко стал обнимать. Это, конечно, нехорошо, не стоило за рулем, но я был молодой…”
Под девяносто по мокрому асфальту — на выезде из тоннеля не вписались в поворот. Мотоцикл занесло, налетели на бровку. Обоих швырнуло из седел: мотоциклистку удачно, а пассажира — ногой в бетонный столб. Когда приземлился, раньше боли мелькнуло: хорошо не толчковая — и тут увидел маховую, что от нее осталось. Стопы не было, куда-то загнулась, обломки кости уперлись в асфальт…
Его подняли, нога болталась, как маятник, кровь хлестала ручьем. Взял в руку ступню, висевшую на сухожилиях, и в шоке доскакал до остановившегося “запорожца”, прохрипел водителю: быстрее в “Склиф”! Мыслей о секторе уже не было: остаться бы хоть живым, с ногой. В какой-то момент показалось: все…
Потом себя клял, что не взял машину: пассажиром не привык, на мотоцикле вообще первый раз.
Автомобили были его страстью. Первый справил хозяин Луганской области, всесильный обкомовский секретарь Владимир Шевченко. Деньги у Брумеля были, но машины приходили по фонду и распределялись строго. Приехав на побывку к родителям, Валерий был принят властями. Набрался духу и попросил о колесах, честно предупредив: водить умею, но прав нет. Хозяин набрал главного милиционера: “Брумеля знаешь? Выдай права и обеспечь покупку автомобиля!”
Так девятнадцатилетний прыгун стал обладателем 21-й “Волги”. Вся в никеле, на каких передвигались секретари обкомов.
Долго на ней не наездил, потом были “фиат”, “мерседес”, трое “жигулей”… Когда машин была пара, одну мог оставить у ресторана и забыть у какого. Утром звонил в ГАИ: “Слушайте, потерял машину, не помню, где бросил…”
Что удивительно, как ни лихачил, обходился без аварий, а тут угораздило…
В приемном покое Института скорой помощи им. Склифосовского дежурный хирург, увидя осколочный двойной перелом, присвистнул и вышел. Вернулся с крупным лысым мужчиной — кудесником скальпеля Иваном Кучеренко.
По всему, надо было ампутировать. Кучеренко взял риск на себя и по косточкам собирал ногу до четырех утра. Потом несколько недель держалась температура 39, опасались гангрены. Раз за разом переливали кровь, кололи лекарства — и ногу спасли.
Тогда и позже, в ЦИТО, Брумель перенес в общей сложности больше тридцати операций, из них семь под наркозом. Но кости не срастались. Передвигался на костылях, правая нога короче левой на 5 сантиметров.
Когда стало ясно, что прыгун кончился, начали закругляться и отношения. Валерия оставила жена, а потом и тренер. Владимир Дьячков был человеком расчета, умевшим вовремя сбросить “балласт”. Брумель знал, чем обязан тренеру, вся техника от него, но отношения строились на выгоде.
Зато проявились друзья. Извечный соперник Джон Томас прислал трогательную телеграмму. “Иногда судьба дает нам испытание для того, чтобы проверить силу и характер человека. Не сдавайся. Твердо верю, что ты вернешься и будешь прыгать снова”.
Другой конкурент и товарищ по сборной Роберт Шавлакадзе сдал зачет еще в Токио. Чемпион Рима не держался за титул. Понимая, что на золото из всех может претендовать только Брумель, себе отвел роль прикрытия. Когда во время утренней квалификации Валерий застрял на стартовой высоте, легко пройденной Шавлакадзе, старший партнер встряхнул его перед последней попыткой.
— Ты что, спятил? 2.03! Ты эту высоту с места берешь!
Брумель молчал. Партнер не унимался:
— Соберись! Тебе и прыгать не надо. Подумай, что это всего-навсего 2.03, и перелетишь сам…
Помалу до Брумеля дошел смысл, и он вправду без усилий справился с начальной высотой. И с 2.06 тоже, а в финале под мобилизующий зуд того же Шавлакадзе (“Соберись, это твоя Олимпиада! Я — нет, я уже все… Соберись!”) расправился с Джонсом и его напарником. Так и стояли на пьедестале на одном уровне: двухметровые американцы на крайних ступеньках и миниатюрный на их фоне Брумель — между ними.
Но не все теперь зависело от спортсмена — точнее сказать, мало что. Он мог не сдаваться, но медики проигрывали свои партии.
Это тянулось уже третий год. Валерий устал бороться, устал от сочувствия, вызывавшего раздражение и злость. И когда как-то вечером в дверь позвонил незнакомец, Брумель едва не отправил его с порога. Но этот был не из плакальщиков.
Николай, так представился, рассказал о хирурге-новаторе из Зауралья, презревшем профессорские каноны. Сращивает любые кости по особой методике, удлиняет руки и ноги на двадцать сантиметров и больше. Это не блеф и не шарлатанство — гость принялся вычерчивать схему приспособления, изобретенного доктором Гавриилом Илизаровым, но видя, что не вызывает доверия, просто оставил адрес и телефоны клиники. И ушел, даже не назвав своей фамилии.
Каждая встреча не случайна, и люди, посланные на наш путь, имеют свое назначение.
Брумель провел ночь в сомнениях, утром позвонил, а днем уже ехал в аэропорт. Через неделю в Кургане сделали операцию. Хирург разрубил кость в двух местах, проткнул голень спицами, насадил кольца со стержнями и стянул гайками.
В первый же день доктор велел наступать на ногу, а две недели спустя отнял у больного костыли. Отпуская на месяц в Москву, напутствовал: больше будешь ходить, быстрее поправишься. Подробно объяснил, как перевязывать, но, главное, когда и на сколько подкручивать болты, растягивая кольца по мере затягивания щели костной тканью.
Исцеление чемпиона заняло у Илизарова четыре с половиной месяца — после двух с половиной лет по клиникам и специализированным институтам. Через полтора месяца после выписки Брумель приступил к основательным тренировкам, а еще через два на показательном занятии взял высоту 2.05.
Он начал вновь думать о рекорде, работал как проклятый и не сразу понял утопичность мечты. Нога в голеностопе почти не гнулась, не хватало сухожилий. Мир потерял интерес к Брумелю, завороженный другими героями, а еще новым стилем прыжка, с которым Дик Фосбери выиграл золото Мехико. Прыжок спиной давал анатомическое преимущество, и поднявшееся поколение прыгунов этот запас оценило. Но Брумелю что-то менять было поздно. Он продолжал прыгать перекидным, в технику которого сам внес немало: для увода бедра толчковой ноги от планки одним из первых стал приземляться на бок и спину. В свой час он поднял рекорд с 2.22 до 2.28, но теперь оказался вчерашним днем, последним из могикан, боровшимся не столько с соперниками — с собой.
В шестьдесят девятом он перестарался, порвал коленную связку на толчковой ноге и снова отправился к Илизарову. Восстановившись, вернулся в прыжковый сектор. А в семидесятом взял последнюю свою высоту 2.08, при этом порвав ахилл.
Не нам судить, что было главным в этой жизни: большие рекорды или великое мужество, проявленное в борьбе за возвращение.