Андрей Порываев. Порыв, что это мы творим?!

А спустя два вместе с другим белорусом Игорем Зеньковичем помог горнякам пробиться в групповой раунд Лиги Европы, на пути к которому случился тот самый “карагандец” с нашим БАТЭ. Как и многие варяги, Порываев принял казахстанское гражданство, однако в связи с изменениями в правилах с сезона-2016 он не считался бы легионером в тамошней премьер-лиге. Белорус вернулся на родину и в начале февраля подписал контракт с “Ислочью”. Корреспондент “ПБ” поймал его для получасового разговора, во время подготовки к которому оказалось, что в природе не существует ни одного масштабного интервью 34-летнего защитника. Исправляем это недоразумение.

— Как проходит обратная адаптация к родной стране?
— Я во многих ситуациях побывал, ко всему привык. Больших отличий в жизни, по сравнению с теми временами, когда уезжал из Беларуси, не заметил. Вижу, что сложно, но везде надо трудиться, чтобы был какой-то результат.

— Вы уезжали из кризиса, сейчас возвращаетесь в кризис. Подозреваю, с переходом в “Ислочь” очень много потеряли в деньгах.
— А что делать, будем пытаться довольствоваться тем, что есть. Да, суммы разнятся. Но не всю жизнь ведь играть в футбол, надо задумываться о будущем. У меня есть какие-то наметки, правда, ничего конкретного. Могу лишь сказать, что не вижу себя в работе, связанной с футболом, после окончания карьеры.

— Вы приняли казахстанское гражданство. То есть теперь вы легионер?
— Как и многие иностранные игроки в Казахстане, поменял паспорт. Но по новым правилам с этого сезона считался бы легионером. Сейчас меняю паспорт обратно, буду заявлен как белорус.

— Казахстанцем не только по паспорту за эти пять лет не стали?
— Нет, конечно. Хотя, понятно, оставил в этой стране частичку себя. Много приятных воспоминаний с ней связано, приобрел неоценимый опыт, а также друзья. В общем, ничего плохого о Казахстане сказать не могу.

— Самые памятные события из шахтерского этапа карьеры?
— Безусловно, прорыв в еврокубки в 2013 году. Матчи с БАТЭ и “Селтиком” — это из разряда тех событий, которые, наверное, каждому спортсмену хочется пережить.

— Вы тогда сказали, что это не “Шахтер” выиграл, а БАТЭ проиграл. Что имели в виду?
— Что борисовчане — сильная команда. Мне уже за те слова от казахстанских журналистов досталось, так что давайте не будем. Вообще, сыграть против клуба из родной страны в еврокубках — необычные ощущения. Еще перед жеребьевкой общались с Игорем Зеньковичем. У него была “чуйка”, все повторял, что нам в любом случае попадется БАТЭ. Так и вышло.

— Что творилось в раздевалке после домашней победы над “Селтиком”?
— Раздевалку даже не помню. Остался в памяти другой момент. Мы повели 2:0, и незадолго до финального свистка ко мне подбежал наш нападающий Сергей Хижниченко и закричал: “Порыв, что это мы творим?!” Никто не мог поверить. Но в ответном матче, увы, нас спустили с небес на землю. Дома шотландцы предстали совсем другой командой, показали жесткий футбол. Чего тогда не хватило? Даже не знаю. “Селтик” на своем поле полностью нас переиграл. В итоге попали в групповой раунд Лиги Европы, но осадок, само собой, остался. Тем более что имели преимущество в два мяча, да и в Глазго возможности забить были. Обидно.

— Получается, за пять лет вы были свидетелем прогресса казахстанского футбола. Чувствовалось, что его уровень растет?
— Да. Чемпионат развивался, в футбол вкладывались деньги, приезжали сильные легионеры, в еврокубках казахстанские клубы стали конкурентоспособными. И в нынешнем сезоне “Астана” и “Кайрат” показали, что могут добиваться неплохих результатов.

— В казахстанском чемпионате из белорусов задерживались дольше чем на сезон считанные люди. Вы, Зенькович, Пархачев. Остальные уезжали. Знаете почему?
— У меня нет конкретного объяснения. С финансами вроде бы в Казахстане все хорошо, хотя в последнее время кризис заставил экономить. Насколько я слышал, ребятам урезают зарплаты. В плане адаптации сложностей для белорусов тоже не вижу. Разве что сезон там начинается раньше, чем у нас, и есть проблемы с погодой и, как следствие, с полями. Их стараются решать: играют на искусственных, в манежах, к тому же в первых турах в роли домашних команд выступают коллективы из южных городов. Может, дело еще и в том, что казахстанцы стараются больше развивать свой футбол, пару лет назад обязали клубы включать в заявку собственных воспитанников. Правда, сейчас это правило почему-то отменили. Ну, и традиционно в Казахстан едут сильные легионеры, поэтому становится сложнее выдержать конкуренцию.

— Вы ведь играли с Зеньковичем. В Беларуси он был отнюдь не на ведущих ролях, а в Казахстане раскрылся. В чем секрет?
— Видимо, у Игоря подошел как раз самый игровой возраст. Его пригласили в “Акжайык”, где тренер ему полностью доверял. Помню, когда играли с его командой в стартовом туре. Уступили 1:3, Зенькович забил нам два и вообще неплохо смотрелся. Не знаю, что с ним было в Беларуси, не рассмотрели его здесь или еще что, но в Казахстане он был в порядке. Надеюсь, и дальше будет.

— С белорусами связь поддерживали?
— Очень редко виделись. Вообще, со многими уже длительное время не общаемся.

— Дима Пархачев рассказывал об экстремальных путешествиях на поездах в первой лиге. У “Шахтера” такого, надеюсь, не было?
— Нет. На поезде на матч мы ехали один-единственный раз, в последнем туре прошлого сезона, в Кокшетау. Но то был испанский комфортабельный поезд, да и поездка заняла не больше пяти часов. Перелеты? Да, тяжеловато было. Если команда не летает чартерами, приходится непросто. Из Караганды постоянно нужно было ездить в Астану, а оттуда уже лететь. Некоторые же команды совершали пересадки в столице. Хотя до любой точки там не больше двух часов. Это не Хабаровск… Летать в последнее время становилось все сложнее. Не знаю, с чем это связано. Устал, наверное, тяжело готовить себя к непрестанным перелетам. В Беларуси в этом плане спокойнее.

— Казахстанские журналисты писали о вашем конфликте с Виктором Кумыковым.
— Были разногласия. Он почему-то был мною недоволен, постоянно это выражал, мог прикрикнуть. Однако при этом ставил в состав, доверял. Даже партнеры по команде замечали, что он вроде меня не наигрывает на какой-нибудь матч, а затем выпускает. Странно.

— Не говорили с ним по душам?
— Нет, даже не пытался. Расстались нормально. Я-то человеку руку пожму, никаких проблем. Видимо, он почему-то меня просто невзлюбил. В то время я вообще сторонился его и не решался выяснять, в чем именно причина. Думаю, это ничего и не изменило бы.

— Чем можно заняться в Караганде, когда не играешь в футбол?
— Да чем угодно. Это не какой-то маленький город, где некуда выбраться и приходится жить, уткнувшись в экран телевизора. В Караганде мне было уютно: все компактно, есть много вариантов времяпрепровождения.

— Когда поняли, что в “Шахтере” не останетесь, сразу настраивались на возвращение в Беларусь?
— Не совсем. Поначалу пытался искать варианты на месте, но в середине декабря понял, что надо ехать домой, шансов остаться маловато. Связался с “Ислочью” через друзей. Решил в общем попробовать еще раз в Беларуси.

— И каковы первые впечатления?
— Пока все хорошо. Да, привык, конечно, все зимние сборы в Турции проводить, но и здесь жаловаться не на что. Условия нормальные, занятия — разносторонние. С Жуковским давно знакомы, еще со времен “Олимпии”.

— Он слывет эмоциональным тренером.
— У меня уже спрашивали об этом. Я встречал на своем пути людей и пожестче, и более крикливых. Что до Виталия Леонидовича, рано делиться впечатлениями. На тренировках чрезмерных эмоций не замечал, разве что в спарринге с “Динамо”.

— “Ислочи” предстоит играть домашние матчи в Молодечно, где вы когда-то начинали. Помните, когда последний раз там были?
— Наверное, когда играл за минское “Динамо”, проводили какой-то спарринг. Еще помню, что видел, как там полностью переделывали поле, все разрыто было, стелили новый газон. В общем, очень давно не был. Интересно будет вернуться.

— Вы немало поездили за карьеру, а осели надолго только в Казахстане. Почему?
— Может, дело в том самом игровом возрасте. Да и чемпионат мне, так скажем, по силам. Такой вот эмоциональный и физический скачок, только он растянулся на годы. Так и в Хабаровске было, но там начали меняться тренеры, кому-то я подходил, кому-то нет. А в “Шахтере” все время один главком был, он меня терпел, я — его.

— В Хабаровске вы как-то забили десять голов за сезон — больше, чем за всю карьеру. В чем дело?
— Тогда большинство игр проводил на позиции левого полузащитника, к тому же исполнял почти все штрафные. Да и залетало у меня все, что посылал в сторону ворот. Оттуда и в сборную приезжал в 2007-м.

— Не думали, что, будь вы поближе к дому, и в национальной команде карьера сложилась бы удачнее?
— Вряд ли. Не думаю, что меня всерьез рассматривали в качестве потенциального сборника. Один раз вызвали — и все.

— Вы никогда не давали интервью. Откуда такая молчаливость?
— Сначала никто не просил. Потом начал играть — стали звонить. Но как-то не лежит душа. И, может, какая-то доля неуверенности есть. Не могу объективно ответить на этот вопрос.

— Значит, есть повод рассказать о себе. Вы — семейный человек?
— Да, есть жена и девятилетняя дочка.

— Они были с вами в Казахстане?
— Только летом. Дочка училась в Минске, а на каникулы с мамой приезжали ко мне, до конца августа. Исключение только было в том сезоне, когда мы вышли в Лигу Европы. Так что в первый класс она пошла в казахстанскую школу. Ничего необычного, разве что местный язык надо было учить. На первых занятиях, поэтому едва ли она что-нибудь запомнила, да и проучилась всего пять месяцев.

— А вы можете что-нибудь сказать по-казахски?
— Только пару слов. Очень сложно мне язык давался. Местные между собой на своем общались, а с нами — по-русски. Не встречал ни одного человека, кто бы его не знал. А казахский сложно. Даже если знаешь фразы и они начинают звучать в разговоре — ничего не понимаешь.