Школа Мурашко. Куда деваются одаренные дети?

На этом негативном фоне бренд “ФШМ- Минск. Школа Николая Мурашко” выглядит привлекательно и перспективно. Чем не весомый повод для беседы с его создателем — директором школы, собственно, Николаем МУРАШКО?

— Ситуация в белорусском детско-юношеском футболе, будем откровенны, далека от идеальной. Немудрено, что ваши коллеги при проявлении предметного внимания со стороны журналистов зачастую… как-то напрягаются, что ли. Вы же охотно идете на контакты с прессой и даже инициируете их. Все “в шоколаде”?
— Ну, я бы не сказал, что в таком уж “шоколаде”. Однако мы существуем, работаем, развиваемся. Нашей школе исполнился год. И хочется поделиться достижениями, планами, объяснить, ради чего все создавалось и в каком русле идет движение. Разве могут быть причины пугаться общения с журналистами, если основной нашей целью является цельное воспитание и превращение ребенка в профессионального игрока? Еще хочется поделиться собственным опытом, внутренними ощущениями. Возможно, эта информация пригодится коллегам. В то же время допускаю, что где-то и мы совершаем какие-то ошибки. Поэтому готовы выслушать советы, замечания. Любой открытый диспут пойдет только на пользу общему делу.

— Посыл понятен. Итак, с момента нашей предыдущей встречи минул год. Тогда проект находился в зародыше, и его перспективы вы излагали на уровне базовых идей. Чем можете похвастать сегодня? И произошли ли какие-либо концептуальные изменения в ваших замыслах, мировоззрении, способах продвижения?
— Год назад у нас начинали заниматься два десятка мальчишек одного возраста. А теперь тренируются сто пятнадцать ребят, распределенных по пяти возрастным группам. Старшая — 2002 года рождения, младшие — 2006-2009-го. Согласитесь, прогресс очевиден. А в смысле философии ничего не изменилось. Скорее мировоззренческие убеждения стали крепче. Более того, появились системные выводы.

— Давайте остановимся на них подробнее.
— Начнем с того, что в Беларуси море талантливых детишек. В детском футболе я шесть лет прожил как родитель юного футболиста и уже второй год — как руководитель школы. И все это время пытаюсь ответить на один и тот же вопрос: куда эти одаренные дети по мере взросления пропадают? И здесь не обойтись однозначным ответом. Мы совершаем целый комплекс страшных просчетов, которые превращаются в снежный ком и являются препятствиями для развития ребенка. Поэтому в нашей школе мы стараемся пресечь их на корню. Основная цель — подготовка высококлассного, хорошо обученного футболиста, при этом развитого интеллектуально, физически, психологически. Критерий отбора стандартный: ученик должен обладать яркими природными задатками. Читай: добротными скоростно-силовыми качествами, без которых ребенок не имеет больших шансов стать толковым футболистом. Дальше есть два пути. Первый — эксплуатация одного сильного качества и превращения его в результат сейчас. Второй — при наличии одного задатка развитие оставшихся, техники, тактики и психологии. При этом мы все делаем в условиях ограниченного времени, у нас есть определенное количество занятий за весь период взросления мальчика. И вот здесь возникает ситуация, когда школы решают эти задачи по-разному. И если задаться вопросом, почему на выходе не получаются квалифицированные футболисты, я для себя делаю вывод: потому что мы по-разному расставляем приоритеты. А именно. Идет селекция, ребенок с подходящими скоростно-силовыми качествами попадает в школу. Дальше школа, если добросовестно к нему относится, должна развивать его всесторонне. Технически — в так называемый синтетивный период наибольшего природного благоприятствования ловкости, которая служит базой для техники до 12 лет. Соответственно до этой отметки мы должны набирать касания мяча разными частями тела, потому как техника — это количество повторений. А задача тренера сделать так, чтобы количество правильных повторений преобладало над количеством неправильных, так закладывается технический стереотип. В плане психологии ключевая задача — культивировать в ребенке удовольствие от футбола, чтобы он жил игрой. Направленность — максимальное поощрение. Почему в ведущих европейских странах не проводятся турниры для детей моложе 12 лет? Потому что там понимают: главное — не убить психику. Пусть набирают касания, вся игра для них должна быть фестивалем, все только через одобрение и похвалу. Никаких жестких рамок. В Беларуси же мы наблюдаем радикальное различие с европейским подходом. У нас уже в 10 лет пацанов наставники учат во что бы то ни стало выигрывать. Получается, мы просто ломаем психику мальчишки, и он не только не испытывает от футбола удовольствия, но воспринимает игру как опасность. Сравните лица детей, выходящих на матчи. Условный немец и в 16 лет будет идти и улыбаться. А белорус уже в 12 — опустив голову, потому что знает: сейчас начнется крик, моральное и функциональное насилие и требование ложиться костьми.

— А вы не допускаете, что, привыкнув в детстве к отсутствию жестких рамок, парень продолжит фестивалить на поле и в ту пору, когда на передний план начнет выходить именно соревновательный момент?
— Общеевропейская практика показывает обратное. Не надо ничего выдумывать и изобретать. Футбол на самом деле — высокоточная наука. Мы год занимаемся в режиме обучения с тренерами. И, доложу вам, я в жизни не встречал сферы, требующей такого объема информации и всесторонних доскональных знаний для подготовки воспитанника. Это и строение тела, и специфика процессов в организме, и механизмы энергообеспечения, и особенности психологии, и техника работы с мячом, и тактическое моделирование. Футбол таков: если ты выполняешь работу не на 100, а хотя бы на 99 процентов — результат окажется нулевым. Но, возвращаясь к вашему вопросу, всему должно быть свое время. До 12 лет результат ни в коем случае не должен ставиться во главу угла, он давит на детей. Приведу пример. С нашей старшей возрастной группой мы уже год работаем с психологом в индивидуальном и коллективном порядке — потому что есть необходимость. Убеждаемся, что направленность игры на результат в 10-12 лет приводит к тревожному расстройству нервной системы. Что такое игра на результат? Это победа любой ценой. Если проводить параллели с общеобразовательной школой, матч — это контрольная работа. И тренер, как и учитель, смотрит, как ученик впитал пройденный материал, какие ошибки совершает. И если мы ставим ориентиром победу любой ценой, то, во-первых, упрощаем игру. Начинаем доставлять мяч максимально быстро вперед, выдергиваем целые линии защитников и полузащитников, которые вообще не касаются мяча, — в то время, как нам, повторюсь, важны касания, ситуативные решения и сам ребенок в игре. Задача детской школы, в моем понимании, — создать такую игровую среду, чтобы паренек наошибался вдоволь, осознал суть просчетов, закрепил навыки их избегания и оставил эти огрехи в секции. А вышел из нее подготовленным, грамотным футболистом. Если этот фундамент не заложить в 12 лет, в 18 будет уже поздно, и на игроке фактически можно ставить крест.
Тактическое развитие — тоже очень серьезный момент. До 12 лет мы развиваем сугубо индивидуальные тактические действия. Но они напрямую коррелируются с общим интеллектом. Соответственно, если у ребенка низкий или средний интеллект, мальчик имеет немного шансов усвоить ту информацию, которую ему будет давать школа. И в проценте правильных и неверных решений в игровых ситуациях у него будет дисбаланс в худшую сторону. Значит, если у ребенка есть любовь к футболу, нам нужно заставить его учиться сейчас. Поверьте, это важная работа. И она приносит плоды. Мы контролируем и четвертные, и текущие оценки детей. И когда перед ними за плохие отметки маячит недопуск на тренировки — они повышают дисциплину и успеваемость. Родители за это говорят нам большое спасибо. Ведь даже если их сын не станет футболистом, он как минимум вырастет образованным человеком.

— Вы как-то градируете ребят по степени одаренности?
— Философия нашей школы — развитие конкретного ребенка. У нас есть три направления. Первое — на уровне 16 лет лучших воспитанников мы планируем отправлять практически бесплатно в европейские школы, чтобы они попадали в круг таких же перспективных ровесников и имели возможность дальше прогрессировать. А игроки средние, но обладающие необходимым набором качеств, должны оставаться здесь, чтобы непосредственно мы переводили их во взрослый футбол. Я этот период еще не наблюдал, не прожил его. Но, полагаю, проблем с переходом на профессиональный уровень хватает. И порой молодые люди после стольких затраченных ими и наставниками усилий просто вылетают на обочину жизни.
Отсюда — продолжение важной темы. Начну с увиденного. На днях в Минске проходил турнир девятилеток. Мы тоже собрали команду — прошлись по школам и по остаточному принципу отобрали мальчишек, которые подходят нам по качеству, но никогда не тренировались. И вышли соперничать с ребятней, которая уже занимается по три-четыре года. Так вот я еще раз убедился: одаренных детей — уйма. Это просто Клондайк! В то же время и у себя видишь пять- шесть малышей с отличными задатками. Это счастье. Они начали с нуля, однако прогрессируют настолько быстро! Пусть получили полный мешок голов, но полностью погрузились в футбол и за три игры сделали такой шажище вперед! Ими надо заниматься. Да, в ближайшие несколько лет зримого результата может не быть. Но они “футбольные”. И здесь самый главный вопрос — эффективности тренировки. Если мы говорим про 9-летних детей, то у них может быть три занятия в неделю. У каждого организма есть свой биоресурс — как у любого двигателя. Вот где кроется вторая, после ломки психологии, масштабная проблема: мы выжимаем из пацанов соки слишком рано. К 16 годам они уже практически на сто процентов вырабатывают физиологический потенциал. Их западные сверстники к этому возрастному рубежу имеют обкатку, обученность, уверенность, желание и спокойно переходят во взрослый футбол. Наши парни имеют за плечами массу турниров, моральную усталость, практически исчерпанный биоресурс. На таком фоне у них изношено тело и нет азартного желания делать взрослый старт. Природа дает ему все качества для футболиста. А мы его высосали в детстве и выбросили. Вот что самое страшное. В 9-10 лет тренироваться по шесть раз в неделю нельзя. Это порочная система. Создается псевдовидимость успеха. Но это голая вредоносная натренированность. Ребенок делает так, как мы хотим. А мы, по сути, его обманываем. Я не хочу никого обижать, в чем-то обвинять и тем более вступать с кем-то в конфронтацию. Просто в нашей школе проповедуются несколько иные принципы. Мы выбрали такую дорогу.
Наша цель — найти природой одаренных мальчишек и помочь им стать футболистами. Но при этом не только научить футболу. Первая задача — заставить побороть гордыню, чтобы человек воспринимал свой талант не как что-то возвышающее его над другими, а как природный дар, который нужно сберечь. Вторая — развить интеллект, чтобы принимать верные решения в игровых и жизненных ситуациях. Третья — сохранить здоровье, чтобы игрок пользовался талантом как можно дольше. Четвертая — не допустить психологической ломки, сделать футбол удовольствием. И пятая — воспитание человека и спортсмена, который будет носителем нашей философии. Пусть он не станет футболистом, но останется в футбольной сфере в любой ипостаси и с не искривленными мозгами.

— Откуда в вас столько энтузиазма в пору экономических бурь?
— Кризис расставляет приоритеты. И номер один для меня — школа. Она, безусловно, требует вложения средств. Зато появляется ощущение, что ты не живешь как потребитель, а именно что-то делаешь в этой жизни. Несмотря на то что этот проект, скажем так, полусоциальный, я почему-то уверен, что деньги, которые сейчас вкладываются, обязательно вернутся в будущем. И для меня это своеобразный вызов: смогу ли я организовать эффективный процесс, который поможет этим детям вырасти в хороших спортсменов и людей? Верю, что смогу. Прошел год — и я наблюдаю совсем других старших ребят. Среди них и мой сын. И я вижу, как он изменился в семье. То напряжение, которое на нем висело, ушло. Зато заметен скачок, сделанный им и его товарищами в их дальнейшем развитии. Это здорово. Поэтому на сегодня школа — приоритет для меня и моих родных. Хочу сказать большое спасибо жене Светлане, которая позволяет заниматься этим проектом, видя, как мы к нему долго шли и сколько он отнимает сил и времени.

— Какова материальная доля родительского участия в обучении сыновей?
— Сейчас из 115 человек 97 занимаются бесплатно, а родители 18 частично, в размере пятидесяти процентов, компенсируют затраты на обучение. Рано или поздно мы придем к тому, что оно будет платным. Моя стратегия — показать, что так должно быть. Но только тогда, когда мы завершим этот “скрытый” период, когда школа станет узнаваемой как бренд.

— Где базируются ваши подразделения?
— В трех местах: на полях федерации футбола, на базе 55-й спортшколы по улице Надеждинской с охватом районов Серебрянка, Лошица и Маяковской, а также в 212-й школе по улице Лобанка, район Каменной Горки.

— Знаете, чего не могу понять: как у такого проекта могут появиться недоброжелатели? А они, слышал, есть…
— Всему новому приходится сталкиваться с неприятием. Самое обидное, что у нас столько умных специалистов, но нет большой футбольной семьи. Каждый владеет богатой информацией, однако предпочитает держать ее при себе. Наверное, это идет от нашего белорусского менталитета. К сожалению. А еще к нам стали переходить дети из других школ. И почему-то кто-то считает, что мы их переманиваем. Это абсолютно не так. Просто, чем родители становятся старше, тем больше они понимают, что для их ребенка первично, а что второстепенно. Первично — видеть радость и удовольствие от футбола в глазах сына…