Жизнь после спорта. Анастасия Зварико: не забудьте выключить телевизор

А сегодня Настя приходит на интервью, уложив спать пятимесячного сына Алексея. Третьего ребенка в ее большой и дружной семье.

— Следует признать, по количеству детей ты определенно вырвалась в лидеры.
— Хм, дай подумать… Скорее всего. Ну смотри, у Маши Лазук один ребенок, у Оли Зайцевой двое, у Тани Белан один, у Иры Ильенковой девочка, она в соседнем подъезде живет. У Ани Глазковой сын недавно родился, она сейчас в Швеции, мы списываемся в соцсетях, советуемся иногда. Анька молодец, ребенок первый, но она, похоже, голову никогда не теряет. Впрочем, в спорте тоже такой была. У Гали Малашенко двое детей, наши старшие дочки родились чуть ли не в один день. Встретились где-то через год после этого, хорошо пообщались.

— Нравится мне это в вас: вместе тренировались, живете в соседних подъездах, а встречаетесь хорошо если раз в год…
— Что поделать, теперь у каждого своя жизнь. Хотя тот чемпионат мира 1998 года в Севилье часто вспоминаю. Первым впечатлением были растущие на деревьях апельсины. Для девочки из бывшего СССР, где цитрусовые появлялись в продаже только под Новый год и в день выборов в Верховный Совет, да и то размером примерно в одну треть от испанских, это было ни с чем не сравнимое открытие. Боже, они могут быть огромными и они в самом деле растут на деревьях!

— Какое место вам планировали в Министерстве спорта?
— Первое-третье, скорее всего, какое же еще. Золото, конечно, мы еще никогда не выигрывали, но следует признать, что состав у нас был сильный. Первый вид сделали очень хорошо, но все лидеры примерно на одном уровне — мы, россиянки и испанки. А во втором у меня была одна засада — не всегда идеально выкручивала поворот на 720 градусов. И Ирина Федоровна Лагунова, которая тогда повезла сборную на чемпионат (главный тренер Татьяна Ненашева ждала ребенка), сказала так: “Если докрутишь этот поворот, то все будет хорошо”.
Знаешь, недавно одна девочка интересовалась у меня контактами хорошего спортивного психолога. И, давая ей рекомендации, я заметила, что настоящий специалист должен знать не только психологию, но и спорт. И, что необычайно важно, особенности психики спортсмена в разные периоды его жизни. Так вот Ирина Федоровна тогда сумела найти именно те слова, которые мне надо было услышать.
Короче, делаем упражнение и дело идет к моему повороту. А потом все как в замедленной съемке. Кручу 720, приставляю ножку и понимаю: “Круть!” И дальше все действительно как по маслу.

— Команда, понятно, тоже ждала, как ты выполнишь этот элемент.
— Да ты что! Ирина Федоровна говорила со мной с глазу на глаз. Или ты думал, что она таким образом сразу наметит ответственного за наше поражение? Хороший тренер всегда беседует с каждым в отдельности и только потом со всей командой. Он психолог в любом случае, потому что в мире не существует ни двух одинаковых женщин, ни двух одинаковых гимнасток.
Мы выступали, кажется, последними. И вот на экране появляются наши баллы. А в самом верху надпись: Belarus. Рядом с цифрой 1. Поверь, такие моменты запоминаются на всю жизнь. Мы с девчонками переглянулись и одновременно заплакали — от избытка нахлынувших чувств. В это было трудно поверить, но мы стали абсолютными чемпионками мира!

— Потом, разумеется, ты начала думать об Олимпиаде 2000 года.
— Нет, перед Сиднеем был чемпионат мира, на котором разыгрывались олимпийские лицензии. Я выступала там с воспалением легких, и потому японский чемпионат запомнился мне ничуть не меньше, чем испанский. Во время выполнения упражнения никаких звуков произносить нельзя, чтобы участницы команды не могли согласовать свои действия. Помню, спросила у Ирины Юрьевны Лепарской, мол, как же мне тогда быть — кашель ведь почти не отпускает. И она сказала: “Настя, делай что хочешь, только кашлять нельзя”. И я помню, как до самого выхода на ковер наши доктора делали мне массаж, сбивали температуру, кололи уколы и как я больше всего боялась подвести команду… Но все прошло хорошо, мы добыли лицензию и начали готовиться к Олимпиаде.
А потом 4 марта 2000 года — и тренировка, на которой я сама себе ногой выбиваю колено. Наверное, такое могло быть только в одном случае из тысячи, но это произошло именно со мной. Видимо, очень старалась, когда делала равновесие. Дальше “скорая”, гипс. Я-то раньше ничего не ломала, поэтому не знала, что когда снимают гипс, то рука и нога ни в какую сторону не двигаются. И не сгибаются. И нога вдобавок становится в два раза тоньше, чем была. Ты на нее смотришь, посылаешь сигнал согнуться, а она не сгибается. У меня ужас и паника. Потому что времени до Олимпиады все меньше и меньше. Нахожу массажиста, который готов разработать мою ногу за десять дней — в три раза быстрее, чем это обычно делают. Приходила к нему с мамой, он закрывал дверь, мама оставалась по ту сторону, а массажист начинал свою работу. Мама потом ломилась в комнату, потому что я кричала диким голосом.
Но человек слово сдержал — через десять дней моя нога сгибалась и разгибалась как надо и я вернулась в зал. Однако проблема была в том, что на эту не до конца окрепшую ногу надо было обрушить сумасшедшие нагрузки, и тренеры боялись рецидива. Скажу честно: тогда мне трудно было поверить, что они действительно обо мне заботятся — перед глазами стояли Олимпийские игры, и я не допускала мысли, что они могут пройти без меня. Хотя сейчас понимаю: тренеры были правы на сто процентов. Ехать на главный старт четырехлетия должна команда, которая гарантированно пройдет весь турнир на максимуме физических возможностей.
Короче говоря, мне предстояло начать жить, как обычный человек. Как выяснилось, я абсолютно не представляла, что это такое. Просыпалась утром и по инерции собиралась на тренировку. И вообще было очень странно, что теперь туда тебе уже не надо. Не знаю, наверное, это прозвучит неуважительно к команде, но я так и не посмотрела олимпийский турнир в Сиднее.

— Что почувствовала, когда узнала, что девчонки стали серебряными призерами?
— Тогда мне казалось, что если бы туда поехала я, то мы взяли бы золото. (Смеется.) Хотя, конечно, на самом деле второе место — это был очень хороший результат. Но чего еще можно было ожидать от двадцатилетней девочки, которая всю жизнь провела в гимнастическом зале? Она была уверена, что жизнь прошла мимо и ничего хорошего в ней больше уже не увидит.
Я пошла на всевозможные курсы: визаж, вождение, свадебное агентство, психология. Влюблялась, занималась личной жизнью, преподавала йогу и пилатес, как ивент-менеджер организовывала различные свадебные и праздничные мероприятия. Но главное — поняла, что, кроме спортивного, есть другой мир, абсолютно безграничный, где тебе все по силам. Чувствовала поддержку родителей, которые постоянно твердили, что я талантлива во всем. Но начала понимать их значительно лучше, когда сама стала мамой.
Сейчас у моей Кати переходный возраст, и это испытание для любой мамы. Но, знаешь, самое интересное, что никак не могу вспомнить свой переходный возраст. Моя мама говорит, что она его тоже не помнит, поскольку я всегда была на тренировках. Катя, кстати, занимается спортом с четырх лет. Ходила на гимнастику год — к Вере Давидович. Когда она уехала в США, дочка сказала, что ни к какому тренеру больше не пойдет.
Веру как спортсменку я не очень хорошо знала, она все же много моложе меня, но всегда была какой-то светлой, одухотворенной и очень доброй девочкой. И тренером таким же стала. Она так всех любила… На каждый праздник делала подарки своими руками — и я была в восторге, потому что встретила идеального детского тренера, который прививает любовь к спорту через любовь к себе. Помню, как девочки не хотели идти на тренировку, чуть не рыдали, а потом переступали порог, видели Веру и бежали к ней счастливые.
Мне уже сто человек прислали ссылку на то знаменитое интервью одной нашей чиновницы, которая говорит, что тренер должен адекватно относиться к зарплате в полтора миллиона. Не должен он адекватно относиться к такой зарплате — ни при каких условиях! Ведь ему надо душу вкладывать в ребенка, не считать время на работе а также затраты на те же призы, которые Вера делала своими руками. А если у него семья, маленький ребенок, как жить тогда?

— Короче говоря, старшую дочку ты к спортивной стезе не готовишь.
— Катя пробует все. Она четыре года увлекалась теннисом, сейчас ходит на плавание. Поет в хоре, играет на фортепиано, занимается программированием в кружке робототехники и когда определится, что ей по-настоящему интересно, я буду всячески этому выбору способствовать.
Марусе два года, Леше пять месяцев. Раньше думала, что когда молодые мамаши встречаются и начинают говорить о своих детях, то больше ничего у них в жизни нет. Но теперь понимаю: и эта тема тоже может быть очень интересной. По сути, я доигрываю со своими детьми то, что не доиграла в детстве. Я счастлива, когда они зовут меня с собой играть. В каких-нибудь “фермеров” — на самом деле очень развивающая игра. Хочешь, расскажу правила?

— Уволь. Так понимаю, за художественной гимнастикой больше не следишь?
— Хожу на все крупные турниры, которые проходят в Минске.

— Сравниваешь поколения?
— Читала интервью Марины Гончаровой, которая вместе с командой групповичек через пятнадцать лет повторила наш золотой подвиг на чемпионате мира. И понимаю, что мы вкладывали в понятие “команда” один и тот же смысл. Жили в унисон и точно так же отдавались работе на площадке, когда один за всех и все за одного и каждая была готова исправить ошибку подруги.
Другое дело, сложность увеличилась неимоверно. Я говорила о моих проблемах с двумя поворотами, а сейчас девочки делают по пять-шесть. Гимнастика для меня переросла в вид циркового искусства. То, что сейчас делают, просто не укладывается в голове.

— С Татьяной Евгеньевной Ненашевой часто встречаешься?
— Раньше — да, теперь с такой командой детей уже не очень. Но я обожала ходить к ней в гости и брать рецепты всяких блюд. Особенно закаток. Она делает их просто изумительно, это чудо какое-то. Можно сесть возле трехлитровой банки и заточить ее за час.
У Ненашевой недавно юбилей был. Она счастливый человек, который сумел совместить несовместимое — реализоваться как женщина и выиграть при этом невероятное количество медалей самого высокого достоинства как тренер. Она всегда умела совмещать женщину и тренера. Переключать, когда надо, этот тумблер, и тогда никому и в голову не приходило с ней спорить. На мой взгляд, тренер — одна из самых сложных профессий в мире. Ведь, любя и жалея детей, надо заставить их работать через силу, на пределе возможностей.
Ирину Юрьевну Лепарскую я вообще знаю с самого детства. Почему-то получается, что мы все время живем в соседних домах, и она часто подвозила меня домой после тренировки. Это было странное ощущение. С одной стороны, у тебя какой-то страх перед тренером, ты боишься его подвести, хочешь заслужить похвалу, а с другой — питаешь самые нежные чувства, все равно как ко второй маме. Я по-прежнему ее уважаю. Лепарская — гениальный человек, потому что руководить таким огромным механизмом, который уже полтора десятка лет успешно оспаривает титул лучшей гимнастической державы мира, дорогого стоит.
И при этом она остается женщиной, а это важно, потому что мы видим наших тренеров только в зале — кажется, они сидят там по двенадцать часов. А потом раз — и ты встречаешь ее в маникюрном салоне!

— Не скучновато тебе, многодетной маме, сидеть все время в четырех стенах?
— А никто и не сидит. Я теперь заместитель председателя федерации пляжного тенниса и директор практически всех турниров, проходящих под его эгидой.

— Поворот!
— Мой муж занимался большим теннисом, и однажды ему предложили поучаствовать в турнире по пляжному теннису в Паланге. А так как у Игоря по-хорошему авантюрный характер, он согласился и поехал.
Занял там не последнее место и навсегда влюбился в этот вид спорта. В самом деле, игра очень динамичная, требует минимум экипировки. А главное, минимум травм, ведь соревнование проходит на песке. Другое дело, что в Минске только один крытый зал, в котором тренируются “пляжники” — волейболисты, футболисты и теннисисты. И, разумеется, время расписано с утра до позднего вечера. Конечно, нам хочется, чтобы в будущем Минск получил большой комплекс, который вместил бы всех желающих. Для Игоря это ближайшая цель, потому что он одновременно председатель федерации, главный тренер и лучший игрок сборной.

— Ого.
— Он реально нереальный. Человек способен работать по двадцать часов в сутки. При том что встает первый, готовит завтрак и дает мне поспать лишний час. Потом уезжает на корты и пашет там как проклятый. Прогресс сборной налицо. Всего за два года наша женская пара в мировом рейтинге пробилась в 50 сильнейших, а мужская — в 70.
Знаешь, прихожу к выводу, что за такими видами спорта будущее. Какие-то олимпийские дисциплины уйдут в прошлое — только потому, что ими будет заниматься ограниченное число людей. Сейчас мировой тренд таков, что каждый человек может добиться максимума в любом виде спорта, который сочтет для себя интересным. Он готов выйти из зоны комфорта, особо не теряя этого комфорта, а получая новые ощущения. Музыка, песок, солнце, красивые загорелые тела, драйв, сумасшедшее кардио — это то что нужно.

— Тебе хорошо удаются обязанности не только директора, но и пиар-менеджера федерации.
— От пиарщика слышу. Я еще посмотрю, какой заголовок ты там придумаешь. Меня после прошлого нашего интервью разве что к министру спорта не вызывали. Хотя я не жалею, неплохое получилось.
Ты же знаешь, я за любое движение. Очень нравится, что в Минске люди массово садятся на велосипеды и так же организованно выходят на старт полумарафона. От этого меняется качество жизни, на родителей смотрят дети и думают: “Моему папе уже немало лет, а он такой стильный, выглядит здорово, я тоже так хочу”. Это правильный алгоритм, когда любую перемену в жизни ты начинаешь с себя.
Я сама тренировалась до третьего месяца беременности, а сейчас хожу на занятия два раза в неделю — на фитнес и на “пляжку”. В то время, когда мои дети видят дневные сны, мама им не нужна. Домой, конечно, она потом приходит немного физически уставшая, зато получает просто сумасшедший заряд энергии, которой хватает до следующего занятия.

— Ты счастлива.
— Абсолютно. У меня прекрасная семья и муж, которым восхищаюсь. Я видела многих уникальных людей, однако он не перестает удивлять меня до сих пор. Где у него кнопка? У Игоря не только потрясающая физическая активность, но и неистребимая уверенность в том, что любую, даже самую фантастическую идею можно реализовать. Небелорусский подход, да? Поэтому я не люблю, когда моих соотечественников называют неторопливыми и толерантными людьми, которые качаются туда-сюда. Нет, мы не такие, мы сами выбираем направление движения. Если бы каждую федерацию возглавлял такой энтузиаст, мы бы из разряда просто спортивной страны уже перешли бы в категорию сверхдержавы.
Вот мы часто ездим на соревнования в Литву. Так уж получается, что в этой стране пляжный теннис очень популярен. Но самый популярный вид спорта там баскетбол. И почему-то никого в мире уже не удивляет, что сборная трехмиллионной страны в мировом рейтинге занимает одно из первых мест. И это уже настолько укоренилось в сознание обывателя, что некоторые и не помнят, почему так все получилось. Мол, давние традиции. Но ведь с кого-то это началось? Поэтому я оптимистически смотрю на перспективы развития любого вида спорта. Если он интересен людям, то в любом случае количество перейдет в качество.

— А нужен ли детям спорт высоких достижений? Сейчас ведь они увлечены компьютерными играми и прочими благами цивилизации. В этом плане наши родители удивительно солидарны с европейскими.
— Дети такие же люди, как и мы, просто мы себя плохо помним в их возрасте. Да, наверное, они немного другие, но и жизнь сегодня другая. Мир распахнут перед ними, и можно выбирать не только свой путь, но даже место будущего проживания. Хотя я не хотела бы, чтобы оно целиком зависело от уровня благосостояния: дескать, там средняя зарплата такая-то и надо зацепиться любой ценой. Знаю, что белорусы сами по себе очень талантливы и вполне могут стать той нацией, о которой будут говорить с придыханием. Мол, смотрите, с чего они начинали и к чему пришли.

— Мне нравится твой оптимизм, Анастасия…
— Да самое плохое в жизни — это печальные интервью, в которых люди жалуются на жизнь и рассказывают, как все вокруг ужасно. Я на такие даже время не трачу. Мне интересны те, кто куда-то движется и чего-то хочет. Кто каждый день как белка в колесе и кому в конце дня есть что вспомнить.

— А у тебя есть время на воспоминания — при маленьких детях, каждый из которых требует внимания?
— Да, когда всех укладываем, можем посмотреть фильм. Но, если честно, иногда не хватает сил досидеть даже до его середины. Засыпаем, забывая выключить телевизор. Но если не это счастье, то тогда что?