Вакуум Калюжного. Кто виноват и что дальше?

Соглашаюсь и нахожу затронутую тему удачной зацепкой для начала разговора. После двухнедельных каникул “зубры” возобновили тренировки. Правда, не совсем понятно, то ли это “посткэмп” КХЛовского сезона, то ли “прекэмп” национальной сборной. По крайней мере в тренерском штабе лагеря и не входящий в штаб последней Андрей Ковалев, и входящие Олег Антоненко, Андрей Мезин и Юрий Файков. Впрочем, форма не меняет содержания: побеседовать с капитаном хоккейного “Динамо” Алексеем КАЛЮЖНЫМ в любом случае есть о чем. И о прошлом, и о будущем.

— По-моему, сейчас приходить на арену — все равно что школьнику в пустой класс на каникулах. Вроде все то же, а что-то не то. Ощущения похожи?
— Да, какой-то разрыв во времени. После заключительной в сезоне игры “Динамо” прошло уже изрядно, а пора настоящей работы в сборной еще не наступила. Не очень привычные ощущения. Недавно вспоминал, как несколько лет назад торопился после финала долететь из Омска в Финляндию на чемпионат мира. А сейчас какой-то вакуум. Вроде бы и делаешь что-то, но скорее на автомате. Ничего не попишешь: надо работать, держать себя в тонусе. Вот и занимаются этим те, кого “выбросило на берег”.

— Двухнедельная пауза до возобновления работы на льду прошла насыщенно?
— Не особо. Выбирались с семьей из Минска ненадолго, но в общем понимаю, что до полновесного отпуска еще далеко. Так что больше в эти дни поработал семейным таксистом. К восьми отвез сына в школу, вернулся, позавтракал — подоспело время занятий дочери в музыкальной школе. Возвращаешься, потом опять за руль — нужно перевезти из музыкальной в обычную. Дальше пора из школы забирать сына… В общем, сейчас за рулем столько же, сколько раньше проводил в Москве. Только там — плюс дорожные пробки.

— У кого из детей лучше успехи: у младшего в хоккее или у старшей в музыке?
— У них один общий успех — в выносе мозга родителям. А если серьезно, то задумывался над этим вопросом и пришел к выводу, что не жду сейчас от детей каких-то больших достижений. Пусть у них просто будет счастливое детство с мамой и папой в родительском доме. И пусть потом они больше помнят нашу любовь, чем то, что гоняли их на сольфеджио или тренировки.

— Позади твой третий сезон в “Динамо”. Полагаю, начни их сравнивать, последний определенно будет больше похож на первый, нежели на второй.
— Потому что со вторым действительно трудно сравнить — тот определенно лучше из трех упомянутых. Испытывал примерно те же ощущения, что в свое время с “Магниткой”. Когда не особо следишь, кто твой следующий соперник, сколько набрали очков или сколько длится победная серия. Просто играешь в свое удовольствие, и команда, что называется, катит. Примерно то же было и в сезоне-2014/15 — ни с чем не сравнимо. Годом раньше подпитывался эмоциями от того, что живу и играю на родине: арена, трибуны. Тот запал иссяк, когда стало ясно: вариантов пробиться в плей-офф не осталось.

— А в нынешнем его надолго хватило?
— Все-таки верил до конца, что сможем заскочить в последний вагон.

— То есть абсолютную безнадегу завершающийся чемпионат не навевает?
— Нет. Просто в хоккее, оказывается, бывают ситуации, когда на результат влияют факторы, предугадать которые и в мыслях не мог. Тем более — степень их влияния.

— Речь, видимо, о летней “посадочной кампании” и октябрьской смене главного тренера?
— Вариантов немного. Не скажу, что и первое, и второе что-то существенно изменили в раздевалке. С ней вообще интересная ситуация: многие знакомые обижаются, когда на вопрос о том, что происходит в руководстве клуба, хоккеисты расписываются в неведении. И начинается конспирация: мол, происходит что-то настолько серьезное, что игроки даже друзьям не имеют права рассказывать. А мы действительно можем быть не в курсе.
Ладно еще я периодически заглядывал из командных покоев в административные. А многие ребята бывают в этой части арены только два раза — когда подписывают контракт и когда увольняются. Им здесь делать особо нечего.
Так вот, возвращаясь к теме, задержание Бережкова как будто в раздевалке ничего кардинально не изменило, не добавило каких-то видимых препятствий. Однако на пути к успеху нужно, чтобы тебе не только не мешали, но и могли помочь.

— Как обычно выглядела помощь от генменеджера?
— Он внушал людям уверенность. Механизма не знаю, но что Владимир Петрович это умеет — точно. Излучает какое-то спокойствие. Не стало его — появилась нервозность. Прежде всего, как показалось, у тренерского штаба.

— Вот ее и прорвало 16 октября. Каким тот день запомнился?
— Он остается так до конца и не понятой загадкой. Незадолго до тренировки мне позвонил один знакомый: “Что у вас там происходит? Покович уезжает?” Удивился: “Вроде нет, готовимся, как обычно. Скоро на лед, потом отправляемся в тяжелую поездку”. А после занятия — лови новость. Это к вопросу о том, что некоторые не причастные прямо к команде иногда знают о наших новостях больше игроков.

— Андрей Ковалев признавался, что в первые после назначения сутки его немало “поколбасило” от вдруг свалившейся ответственности. А как себя чувствовал капитан?
— Мне, наверное, было проще, чем Андрею Робертовичу. Все-таки не первый раз капитанствую и не первый раз доводится встречать тренерскую отставку, в том числе по ходу сезона. И часто это поначалу вызывает всплеск результативности. Все объяснимо: каждый хочет проявить себя перед новым коучем. Особенно те, кто считает, что прежний им не вполне доверял. Так что за первые матчи — в Новосибирске и Новокузнецке — как раз не переживал. Опыт подсказывал: если не случится ничего экстраординарного, должны сыграть нормально. Даже несмотря на то, что в турне не отправилась группа травмированных, а позже пару человек подкосил еще и грипп. Так и вышло: мы справились. Оттолкнувшись от заряда злости, которую вызвала очередная непонятная ситуация. В Новосибирске выдали, наверное, один из лучших матчей сезона. Правда, долго протянуть на этом всплеске обычно нереально.

— Возможно, читал письмо Поковича, опубликованное в нашей газете. Любомир в нем отвергает обвинения в том, что он плохо подготовил команду физически. Встанешь на сторону бывшего коуча?
— Скорее да. Любой тренер готовит команду так, как считает нужным и наиболее удачным для достижения цели. И давно заметил: успех не всегда зависит от нагрузок. Бывали предсезонки, когда мы с партнерами просто умирали на тренировках. Но случались и такие, где работалось в удовольствие: чувствовал себя хоккеистом, а не тяжелоатлетом. А результат на выходе был примерно одинаковый.
Единственное, анализируя сложившееся недопонимание Поковича с Бреннаном, опять нельзя не вспомнить о Бережкове. Будь он тогда с командой, ситуация, уверен, или не возникла бы вообще, или, по крайней мере, была бы довольно скоро так или иначе нивелирована.

— Выходит, с “физухой” явных проблем не было. Тогда банальный вопрос: чего же не хватило? Главным образом — в январе?
— Странное свойство опыта: чем он больше, тем чаще начинаешь сомневаться. Молодой всегда уверен, где черное, где белое. А более искушенный крутит тему и так, и эдак, не всегда находя исчерпывающий ответ. Так и здесь: какого-то однозначного нет. Но есть понимание, что упомянутые выше потрясения в клубе и команде как минимум не позволили набрать очков, которых нам не хватило на финише.
Взять Ковалева. Ладно бы тренера назначили в межсезонье или, например, в ситуации, когда четко понятно, что команда выходит в плей-офф либо пролетает мимо него. А здесь классическое “лови топор”: вчера ты еще ассистент, а сегодня уже должен выдавать результат как главный. И никого не волнует, сколько у тебя травмированных и так далее. Заложник как есть. А сейчас кто-то пытается на основании этого экстрима оценивать его тренерские способности. Мол, не справился, слабый. Не понимая, что в менее экстремальных условиях и результат наверняка был бы лучше.

— Вопрос, который уже задавал Андрею Робертовичу: травма Бэйлена действительно показала, что незаменимые, оказывается, есть?
— Еще один хоккейный парадокс: сильное звено в команде одновременно и слабое. Когда игра строится вокруг лидера, его выбывание, тем более надолго, обрушивает всю систему. Так и с нашей обороной. Как можно отбить потерю защитника, легко проводившего на льду по полчаса, а если надо, и больше? Где взять такие же руки, такую же голову, катание, умение сработать в подыгрыше? Перераспределить обязанности, конечно, постараешься, но это будет совсем не то.
Вот ЦСКА: очень сильная команда с длиннющей скамейкой, позволяющей между первым и вторым матчами серии плей-офф сменить целую пятерку. И все равно для всех очевидна роль Саши Радулова в успехах. Это не игрок момента, а их генератор. И с Ником так же. Не стало его на льду — появились проблемы. В том числе и в большинстве. Да, роль Бэйлена при розыгрыше лишнего попытался исполнять Эллисон. Но Мэтту все же непросто было прикручивать к своему игровому времени еще пару-другую лишних минут — для форварда он и так имел его изрядно. Элементарно закисляешься, начинаются ошибки.

— Демагину за эпизод с травмой Бэйлена по старой памяти высказал на эмоциях?
— Да на эмоциях можно наговорить всякого. Но нужно четко проводить грань, где заканчиваются эмоции и пора подключать здравый смысл. А он подсказывает, что разговоры о злом умысле Сергея — полный бред. Не первый год знаю парня: это невозможно в принципе.

— В личном рейтинге худших матчей “Динамо” в сезоне 1:8 в Омске стоит у меня все-таки на втором месте после февральского домашнего поражения от “Спартака”. Согласишься?
— Здесь не смогу быть объективным: все-таки слишком многое связывает с Омском. У меня до сих пор ключи от этой арены. Причем буквально: на торжественной церемонии открытия символический же вручали именно мне. Так что тот разгром был, можно сказать, личной внутренней болью. Довольно бурно выплеснутой после матча в раздевалке.

— Это было страшно?
— Лучше спросить у присутствовавших — им виднее. Хотя соглашусь, что и “вата” со “Спартаком” — тоже воспоминание не из приятных. Здесь даже капитану взрываться смысла не было: просто головы у всех висели. Никто так и не понял, что произошло. Тем более дома.

— Ковалев заметил, что ощущение неизбежности пролета мимо плей-офф пришло после игры в Нижнекамске. Ты, получается, был большим оптимистом, раз “верил до последнего”.
— Иногда нужно не просто верить, а заставлять себя верить, чтобы не потерять смысла работы. Хотя понял, что дело плохо, еще по итогам последних декабрьских матчей в Братиславе и Загребе. Слишком важно было там взять максимум. Но конъюнктура подвернулась не лучшая: накануне была международная пауза, многие отправились в сборную, после поработали вместе буквально пару дней…

— Порой ненавижу свою работу, заставляющую иногда быть бестактным. Знаю, в декабре в твоей семье случилось большое горе, и, признаться, был поражен, откуда ты берешь силы выходить на лед…
— Да… Откуда брал силы? Несколько матчей это были не силы, а абсолютный автопилот. У каждого это происходит по-своему… Мама действительно значила для меня очень многое. Не пропускала ни одного моего матча…
(Повисшая пауза заставляет почувствовать скорбь собеседника и подталкивает к быстрой смене темы.)

— Слова в микст-зоне по окончании последней игры “регулярки” про “возможно, последний матч в составе “Динамо” — это сгоряча?
— Да уж, распространили ту мою фразу старательно. При этом, как показалось, не уловив главной идеи. А она не в том, кто какой матч провел, а в неопределенности, которая пока продолжается. Хочу ли я играть? Конечно, хочу. Но чтобы о чем-то рассуждать, нужно иметь достаточно материала для анализа. Понимание того, чего хочет клуб вообще и от каждого игрока в частности.

— Положим, ясности в ближайшее время не прибавится.
— Варианты всегда есть. Например, сезон-другой поиграть в Западной Европе. Пусть дети посмотрят другую страну, подучат язык.

— Предполагаю, речь о Швейцарии?
— И не только. Ты же наверняка в курсе моей симпатии к Италии. Одна из немногих стран, где чувствую себя абсолютно комфортно. Да, уровень лиги ниже. Но это не так и плохо. Можно играть в свое удовольствие, оставаясь в числе лидеров и не опускаясь ниже того, чего от тебя ожидают.

— И все же насколько велико желание остаться в “Динамо”?
— Оно есть. Но все зависит от того, как станет понятно, чего хочет клуб, куда он пойдет, как и с кем. Порядок в хоккее — это не одно и то же, что порядок на производстве или в офисе. Надеюсь, руководство это понимает. Не хочу повторения матчей вроде упомянутого омского. Подписывая предыдущий двухлетний контракт, не столько слушал заверения, что мы будем сильной командой, сколько понимал, за счет чего ею будем. Сейчас понимания нет.

— В подобной ситуации грядущий кэмп сборной для тебя, полагаю, очень кстати. Здесь и определенность, и смысл дальнейшей работы. Согласен?
— Вполне. Помнишь, в летнем интервью обсуждали мое главное и четкое желание — чтобы в сентябре сборная выиграла олимпийскую квалификацию, а я приложил к этому руку. Здесь все понятно и очевидно.

— Уже в предвкушении нового месяца работы над “физо” под управлением Буре?
— Ох, страшный сон. Наверное, он даже страшнее, чем год назад. Тогда ведь мы еще не знали, что предстоит, а Владимир Валерьевич хитрил. Все время обещал, что вот-вот станет проще, а становилось только сложнее. Сейчас те, кто пережил тот апрель, уже готовы к повторению в наступающем. Но что поделать: есть четкое понимание, что нужно справиться. Только так сможем показать такой же симпатичный хоккей, что и прошлой весной. Это раньше я был уверен, что клубного багажа на “мире” достаточно и можно прибыть в сборную за неделю-две до старта. Теперь так не думаю.

— Закончим на лирической ноте: как твои успехи в верховой езде?
— Пока пришлось прервать. Все-таки с хоккеем это плохо совместимо, плюс не так давно перенесенная операция не способствует. Но это определенно следующий этап жизни. Как говорит жена, по крайней мере, не нужно будет думать, куда деть твою энергию по завершении карьеры. Повесишь коньки — пересядешь в седло.