Виталий Коваль Как бы это помягче сказать...

Что было особенно приятно, учитывая, что вот уже полтора года из-за полученной еще в рядах “Салавата Юлаева” тяжелой травмы (и “в плечи” — небесспорных чиновничьих постановлений) счет его официальных матчей на профессиональном уровне едва дотягивает до десятка. С октября 2014-го по май 2015-го — единственный в рядах сборной на чешском “мире” против финнов. В течение сезона-2015/16 — девять: четыре в КХЛ в рядах “Нефтехимика”, столько же в шведской “Allsvenskan” (Д2) в форме “Вестероса” и еще один в сборной на традиционном декабрьском “Вызове Арозы”. Негусто, но это, похоже, не особо прибивает боевой дух Виталия КОВАЛЯ. А что может быть лучше уравновешенности, тем более — для вратаря?..

— Естественный первый вопрос: визит в итальянскую клинику чрезвычайный или плановый?
— Планово-профилактический. Так положено: после операции приезжаешь на осмотры в течение трех месяцев — врачи наблюдают за динамикой. А через год, скажем так, генеральное обследование “по итогам”.

— Выходит, нынче было именно оно. Эскулапы обрадовали?
— Более чем. Практически на сто процентов проблемы в прошлом. Все хорошо зажило, восстановилось и функционирует. Так что я в полном порядке, о здоровье точно уже не переживаю.

— Это о физическом. А как с психологическим? Явно же последние два сезона были далеки от желаемого?
— Что есть, то есть. Еще спасибо, что подобное случилось со мной в зрелые уже годы. Опытный игрок все же не так переживает, молодому было бы куда сложнее. Хотя понятно, что в любом возрасте такое не сахар: год пропустить из-за травмы, второй кувыркаться непонятно где, непонятно как… Как сказал давний приятель, из обоймы подвыпал. Ну что ж, буду возвращаться.

— Несложно просчитать, что “непонятно где, непонятно как” не в последнюю очередь — следствие сентябрьских решений КХЛ о легионерском статусе белорусов.
— Да не то что не в последнюю очередь — это просто прямая причина. Когда болтанка “признают — не признают” завершилась наконец определенностью, пусть и не слишком радостной, мне в “Нефтехимике” прямо и честно сказали: мол, извини, парень, но…

— Тем не менее ты остался в Нижнекамске еще на большую часть осени и в октябре провел все свои КХЛовские матчи этого сезона…
— Ой, да сколько их там было-то — можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Первый — против “Йокерита” — 9 октября. То есть без недели через год после уфимской травмы. Стартовому вбрасыванию сопутствовало волнение?
— Если и было какое, то разве что чуть большее по сравнению с обычным среднестатистическим. Точно не как у юниора: готовился штатно, вышел без мандража, в воротах чувствовал себя довольно комфортно.

— Чуть вернемся в сентябрь: болтанка “признают — не признают” белорусов легионерами здорово трепала нервы?
— Нисколько. Давно привык не растрачивать эмоции на события, повлиять на которые не могу при всем желании. Ждал окончания истории, принял как данность. В жизни бывают и не такие повороты. Одно скажу: ни разу в ходе этой эпопеи даже и мысли не возникло пожалеть, что когда-то согласился защищать цвета белорусской сборной.

— А не было соблазна стать новым Босманом и просто пойти в суд за всех? Тем более прецедент имеется: Мезин в свое время пытался добиться правды таким образом.
— Знаю, конечно, о той его попытке. Андрей рассказывал подробно. Равно как и многие знают, чем она закончилась — бесполезно.

— Отчего же было не попробовать? Юридическая база была бы крепкой: здесь тебе и пермская родина, и Таможенный союз… Не веришь в правосудие?
— Верю, но… Как бы это помягче сказать… Осознаю, что в России судебная система устроена немного по-другому, чем в основном в остальном мире. В общем, шансов в этой тяжбе у меня бы просто не было. А раз это понимаешь, зачем тратить время и нервы?..

— В Нижнекамске потом пребывал в статичном качестве приговоренного — в ожидании неизбежного?
— Да просто жил день за днем, старался делать свою работу. Даже вот несколько упомянутых матчей провел. Обид на “Нефтехимик” точно не осталось, расстались по-хорошему. Я прекрасно понимал положение клуба, да и многих из его руководства знаю не первый год.

— Анализируя четыре твоих нижнекамских поединка, сложно не заметить, что от матча к матчу процент сэйвов последовательно сокращался. Подвешенное состояние так давило на психику?
— Не способствовало — точно, но и не думаю, что так уж прибивало. Говорю же, нет смысла переживать из-за не зависящих от тебя обстоятельств. Да и четыре матча, даже если в них пытаться отыскать какую-то закономерность, все-таки слишком слабый материал для основательных выводов.

— Пара месяцев между Нижнекамском и Вестеросом дались тяжело?
— Ну как тяжело? Старался не расслабляться, держать себя в тонусе. Спасибо “Юности”, которая разрешила работать с командой, пусть в неопределенном статусе это и немного “не то”. Но хоть что-то. Декабрьский вызов в сборную тоже очень приободрил, тем более не просто прокатился в Арозу “туристом”, а провел матч в “рамке”.

— Может, это сыграло роль в скором контракте со шведами?
— Одна игра? Едва ли. Хотя, конечно, когда после вакуума практики появился хоть какой-то клубный вариант, он очень обрадовал. Ясно же, что в разгар сезона в моей ситуации селекционеры за мной в очереди не стояли.

— Но, как вариант, можно же было бросить якорь в “Юности”. Как раз у нее сломался вратарь, кстати, шведский…
— Наверное, можно было бы. Но все же решил получить новый опыт. И, надо сказать, очень им доволен.

— Не мог не заметить в ростере “Вестероса” младшего Матушкина. Естественная версия — твоему контракту как-то способствовал старший: связей-то в шведском хоккее у него немало. Попал?
— Мимо — чистой воды совпадение. Обо всем договорился шведский агент, которого, в свою очередь, порекомендовал мне наш тренер вратарей сборной Микаэль Ленер.

— Поддерживали с ним связь?
— Конечно. Зимой, когда я уже был в Швеции, даже пересеклись в Стокгольме, сходили на матч сильнейшей шведской лиги.

— А как со льда показалась вторая по рангу? Там, извини, дело тоже особо не задалось ни у тебя, ни у клуба…
— Второе, кстати, меня немало удивило: команда подобралась отличная, играли неплохо, клубная организация выше всяких похвал. Что до меня, то действительно не блеснул. Но это было и сложно. Теперь понимаю, что для нормального выступления там недели-другой на адаптацию недостаточно. И в бытовом плане, и в игровом. Месяц-два — уже теплее. А в идеале — пройти с командой предсезонку. С наскока же почти наверняка не пойдет ни у кого.

— Это после КХЛ во второй-то лиге?
— Во второй шведской лиге. Уровень там действительно — дай боже. И хоккей скорее не европейский, а североамериканский: высочайшие скорости, постоянные броски отовсюду, трафик на пятачке…

— А с бытом что не слава богу?
— Спокойствие и размеренность, к которым тоже нужно привыкнуть. Настолько все устоялось годами, если не веками, что с непривычки не всегда просто войти в этот неспешный ритм, синхронизировать свой менталитет с местным. Плюс семья-то за мной в этом сезоне не ездила — постоянно один в арендованной клубом квартире. Здесь, как уже говорил, у шведов даже во второй по рангу лиге все четко: сразу предоставили жилье недалеко от арены, автомобиль.

— Город глянулся?
— О, еще как! Потрясающе красивый, на берегу залива, природа, архитектура — все шикарное. Там и зимой очень уютно, а летом — могу себе представить. Недаром многие шведские НХЛовцы, завершающие карьеры за океаном, стремятся осесть в тех краях. Так что и в эстетическом, и в спортивном смысле опыт был для меня очень полезным. Пусть во втором случае и не очень удачным.

— Так понимаю, вариант “Вестероса” изначально предполагался как “перекантоваться до конца сезона”?
— Наверное, согласиться будет не совсем профессионально, но соглашусь. Грубо говоря, нужно было просто не забыть, как выглядит хоккей. Ну и ощущения после этого опыта… В общем, чувствую себя сейчас просто превосходно.

— Как в лучшие годы?
— Это как минимум, а то и еще круче.

— То есть за место в ростере сборной на чемпионате мира не переживаешь?
— Э, вот такими словами никто не станет разбрасываться. Ощущения — ощущениями, физика — физикой, но это все же зависит еще от целого набора факторов. Знаю только, что все, что от меня потребуется, сделаю.

— Как давно в Минске?
— С 5 марта. Наслаждаюсь общением с семьей и ребятами из сборной. В Швеции этого очень не хватало.

— Желание следить хотя бы за одной полуфинальной парой плей-офф Кубка президента было?
— Видимо, речь идет о паре “Юность” — “Неман”? Следил за результатами. Само собой, в курсе, кто вышел в финал. Но на арену на какой-то матч не выбирался. И вряд ли выберусь — работать надо. А в минско-гродненской паре старался поддерживать нейтралитет: и с “Неманом”, понятно, связаны приятные воспоминания, и “Юность” подставила плечо в трудную минуту.

— Каким желал бы видеть свое будущее после мая?
— Для начала нужно закончить сезон не в апреле, а именно в мае, то есть пробиться в состав сборной на чемпионат мира. А уже после него — отдыхать. Хотя, что здесь отдыхать-то: в нынешнем сезоне я пока определенно не перетрудился.

— Ты нынче в той ситуации, когда “мир” — это заодно и хорошая трансферная презентация…
— Это точно не главный фактор моей мотивации сейчас. Нужно просто отработать на совесть и получить от чемпионата удовольствие. При соблюдении этих условий остальное приложится — не раз проверено. К тому же сезон примечательный: кроме мирового первенства, еще и олимпийская квалификация в Минске в сентябре. Об этом тоже помню.

— Хотя бы один плюс от скомканного сезона — возможность нормально отметить день рождения через неделю с небольшим.
— День рождения у меня 30 марта, а 28-го стартует официальный кэмп сборной. Здесь уж точно не до празднеств и посиделок, так что, видимо, придется обойтись.

— Уже в предвкушении “ада Буре”?
— Вроде того. Я прошлой весной через это, считай, не проходил — присоединился к команде незадолго до окончания апрельского сбора. Однако наслышан по рассказам парней: возможность расслабиться в ближайшие полтора месяца точно никому из нас не светит…