Путешествие в Бобруйск. Рубероид на ветру

***
Поезжайте в Бобруйск — и почувствуйте шарм фольклорного города. С какой стороны на стадион ни зайди — сплошной шарм. Можно по маршруту Советская — Октябрьская — Интернациональная. Можно — от Маркса, по Энгельса, на Комсомольскую. Если повезет, попадете на ул. 50-летия ВЛКСМ или ул. 50 лет Октября. Если хватит времени — тогда в центральный сквер, где вечно улыбающийся Бобр, отлитый из бронзы. И где-то там же — Шура Балаганов, тоже памятник, тоже из ценного цветного металла.
Бобруйск всегда был высококультурным местом, даже без навязчивых отсылок к “Золотому теленку”. Про Бобруйск пели Высоцкий и “Зоопарк”. В Бобруйске вырос Александр Прокопенко и стадион его имени. За Бобруйском его великое еврейское прошлое, растащенное репатриациями в Израиль, а после в США, Канаду и Австралию, и оттуда неусыпно наблюдающее за малой родиной. За Бобруйском его настоящее с “Еврооптами” и “Коронами”, пивзаводом “Хайнекен” и маршруткой за шесть тысяч рублей. За Бобруйском его будущее — пока неизвестное, но заранее прекрасное.

***
Поезжайте в Бобруйск — и непредвзято разглядите его разноперую архитектуру. Это с одной стороны там улицы Коммунистическая, Советская, Социалистическая и коробчатые многоэтажки с потеками на серо-бурых стенах. С другой стороны там — краснокирпичный пешеходный центр, возвращающий в царскую Россию, плюс храмы четырех конфессий. Плюс частный сектор Форштадта и Титовки, где за каждой калиткой “осторожно, злая собака”. Плюс Березина, где рыбаки и лодки.
В Бобруйске легко увидеть то, что хочешь видеть, а символов соединения несоединяемого полно. Хоккейная “Бобруйск-Арена” всей своей “семитысячностью” вмонтирована в интерьеры крепости наполеоновских времен. А неоготический костел 1903 года стоит и служит, несмотря на то, что к нему намертво пристроено большевистское здание Домостроительного комбината.
Подвигайтесь по Бобруйску с утра до вечера, из края в край, и вы побываете в разных эпохах, при разных режимах, увидите быт современной урбанистики и деревенские уклады с крикливыми гусями под плетнем.
Главное — не заблудитесь, потому что это в центре улицы называются монументально. Чуть в сторону — и начинаются топонимические джунгли. Шесть Дальних переулков, отличающихся друг от друга, видимо, степенью дальности от центра вселенной. Пять переулков Черепичных и четыре Переездных. И целых девять улиц с коротким наименованием Линия. Так и написано на вывесках: 1-я Линия, 2-я, 3-я… Дешево и сердито. Особенно сердито для таксистов, которые приходят в бешенство, заблудившись с непутевыми пассажирами среди всех этих путевых “линий” в темное время суток.
Все это — тоже Бобруйск.

***
Поезжайте в Бобруйск — и вспомните, что здесь есть футбол. Таки есть. Таки да. Не только тот “градобоевский-хлебосоловский”, про какой вам с ностальгией расскажет вон тот слегка пошатывающийся мужик “со стажем”. Но и этот теперешний, насквозь противоречивый, про который зимой чего только этот самый мужик не говорил.
Ай, да что говорить… Суббота, выходной, солнце светит, но не греет. “Белшина” в красно-черном, “Крумкачы” в белом, судьи в желтом, небо в голубом. Аншлаг на компактной 1500-местной аренке, которая раньше грустила под вывеской “Стадион фабрики имени Халтурина”, а теперь носит имя легендарного Прокопа, имеет синтетику и сантехнику последнего поколения.
Да, “биток” на трибунах, а еще один “биточек” гроздьями налип к забору. Народу собралось на матч-открытие, футбол смотрели отовсюду, включая балконы ближних домов и даже деревья с восточной парковой стороны. Публика не прошла мимо дня, когда первый блин давали таинственные благодетели из Москвы, обещающие вдохнуть в “Белшину” такую жизнь, от которой голова закружится.

***
Первый блин народу не понравился. Уже к концу первого тайма своих футболистов трибуны приветствовали через букву “б”. Местами конструктивно: “Вы кого, б…, обыграть не можете?!”, “Вы когда-нибудь, б…, начнете играть?!” Местами философски: “Вы, б…, вообще, что ли?!”
После перерыва не заржавело и за фанатским сектором. Оптимистичные доантрактные “заряды” улетели в “молоко” — в ход пошла тяжелая артиллерия. От побуждающего “Забей, “Белшина”, твою мать!” до утверждающего “Не позорьте имя клуба!”
Забить больше раза у шинников не получилось. Как ни старался Торрес с прической-ирокезом, за какую в отдельных микрорайонах Бобруйска и сегодня могут накостылять. Как ни старался Сарагоса, стыдно переименованный местными переводчиками в Зарагозу. Как ни старался юный Максимка Фамейе, про которого после матча тренер Ежуров скажет: “У него пока нет ни техники, ни тактики, но мы сделаем из него игрока”. Как ни старались все прочие звездные, от Комаровского до Булыги.
После матча в раздевалку “Белшина” уходила под свист, частично переходящий в изъяснения на все том языке Большого словаря матерных выражений.

***
Поезжайте в Бобруйск — и присмотритесь к этим самым новым хозяевам “Белшины”. Московским господам в возрасте “плюс- минус 30”, в ладных костюмах и начищенных башмаках.
Или не так: присмотритесь вообще, как устроена управленческая механика в КУСП “Бобруйский футбольный клуб “Белшина”. Хотя мы и раньше знали, что там нэповское двоевластие. Что есть менеджмент формальный — и. о. директора Мамонов, спортдиректор Стольный. У этих действующие контракты, но “чисто симфонические” полномочия. И что есть менеджмент реальный — россияне Новиков, Саутин и другие, кого не знают даже в лицо. У этих рычаги влияния, кредит доверия от городской власти, но представляться на публике они могут туманно. Партнеры, инвесторы, сподвижники.
Между “формальными” и “реальными” дружбы, мягко говоря, нет. А есть сосуществование, как между разведенными супругами, вынужденными делить одну жил- площадь. Конечно, такое сосуществование чревато опереточными коллизиями. Как было и в субботу, когда партнеры-инвесторы устроили на стадионе “перепланировку” — и зарезервировали пресс-центр под VIP-зону с фуршетом во благо намечающейся грандиозной концессии.
Отдавая должное “концессионерам”, журналисты входили в свое рабочее помещение за протоколами-программками и электричеством для ноутбуков — и видели, как нерабочие столы накрываются белой скатертью, как нарезаются бутерброды, фрукты и прочее “ассорти”, как органично дополняют сервировку емкости с чем-то спиртосодержащим. Как “формальный” и. о. Мамонов пытается вступиться за прессу и препирается с “реальными” москвичами. И как минский инспектор обезоруживающе адресуется к репортерам: “А зачем вам вообще пресс-центр?”

***
Поезжайте в Бобруйск — и вы оцените, как смотрится футбол с крыши стадиона. С той крыши, откуда журналистам было рекомендовано наблюдать игру и не портить аппетит фуршету. Кто-то из “сподвижников” называл это “третий этаж”.
Чтобы попасть на этот этаж, следовало заняться маленьким промышленным альпинизмом. Сначала выйти на воздух через черный ход. Затем вскарабкаться по деревянной стремянке, приставленной к задней стене. Потом — переход на две пожарные лестницы, вмурованные в здание. “Третий этаж” предлагал удобства в виде рубероида, вентиляционных труб и свежего ветра.
Впрочем, часть пресс-центра журналистам все же оставили. Сказали, “ребята, давайте только в одно окно” — и кивнули в левый угол. И ребята грудились у окна, путаясь в проводах, заглядывая на поле через плечи впереди сидящих и переспрашивая друг у друга, кто забил и кто отдал. Комментаторы интернет-трансляции мостились четырьмя ягодицами на одном стуле и “пели” в один микрофон, как Леннон с Маккартни. Кто-то пристроился на подоконнике. Оператор стоял на одной ноге, как цапля, и не поспевал за угловыми. У другого окна был фуршет, правда, повода частить с тостами футболисты не давали.

***
Поезжайте в Бобруйск — и он останется с вами надолго. Особенно он останется с теми, кого нужда занесла в мужской туалет на втором этаже “Прокопенко- Арены”. В укромном помещении ничего лишнего. Нет ни унитаза, ни писсуара, один лишь рукомойник — видимо, с игривым расчетом на фантазию посетителя. И, конечно, на чувство юмора, которого в “балагановском” городе всегда было в избытке.
И не говорите, что такого в Бобруйске не может быть. В Бобруйске бывает и не такое.