Моментом в море. Василий Островский: когда тебя понимают

Василий же, закончивший карьеру в том самом БГК шесть лет назад, ныне успешно трудится в системе столичного армейского клуба, набирая будущих его игроков в третьих классах общеобразовательных школ. Фотографии его команд — победительниц разнообразных турниров — легко найти в социальных сетях. И потому Вася, наверное, так легко соглашается на интервью в прессболовской студии “Моментом в море”. Приятно говорить о делах, которые удаются. А еще наш Вася хват: при всей своей застенчивости и немногословности женился на красивой девушке — гимнастке-“художнице”, из которых, как известно, получаются прекрасные жены. Даже если супруг работает детским тренером — возможно, лучшим в стране. Кстати, не грех бы нашему Минспорта провести такой смотр-конкурс, чтобы щедро наградить его победителей. Лишних денег у представителей этой профессии точно нет — чтобы это понять, и вице-премьером быть не надо.

— Говорят, в юности ты не был так же талантлив, как Рутенко. И что всего добивался долгим и упорным трудом.
— Точно. Скажу больше: нынешнее поколение минских армейцев по перспективам в разы лучше нас. Именно по физическим качествам. Я действительно брал трудолюбием, очень старался на тренировках. Потому что искренне любил гандбол, сильно хотел чего-то достичь, и это меня толкало вперед.

— А что было главным стимулом?
— Точно не деньги. Хотелось попасть в состав минского СКА, сборной Беларуси и что-то с ними выиграть. Тогда было с кого брать пример: Якимович, Тучкин, Свириденко, Каршакевич. Конечно, видел их больше с трибун, и у меня даже мысли не было подойти и спросить о каких-то секретах мастерства. Хотя недавно после игры встретил в метро Мишу Якимовича, и мы пообщались.

— Два практически культовых персонажа отечественного гандбола ездят в метро. Отличная реклама для вида спорта.
— Я был со своими суворовцами. А у него, видимо, машина в другом месте находилась…

— Отдавая должное Сергею Рутенко, заметим, что практически сразу после успеха на юниорском чемпионате Европы он оказался в Словении. А у тебя не было соблазна проследовать похожим курсом?
— По сути, в той сборной я был рабочей лошадкой. Ее игру определяли Рутенко, Андрюха Курчев, Ваня Бровко и Леша Жук. После чемпионата у меня никаких предложений точно не было. Разыгрывал, как мог, открывался в линию, забрасывал, старался быть полезным в каждой игре.

— Сергей Рутенко сказал в одном из интервью, что после того чемпионата вы ходили на разговор к тогдашнему руководителю федерации и выражали намерение остаться в стране, если вам предложат хотя бы минимальные финансовые условия для совершенствования мастерства.
— Это было так давно, что я уже не помню, действительно ли мы ходили куда-то, или нет. Но если не получилось, стало быть, страна нам ничем помочь не смогла. Тогда на самом деле были тяжелые времена — для федерации во всяком случае.

— Но сейчас-то вы иногда собираетесь?
— Серегу Рутенко в Уручье вижу часто, когда туда своих суворовцев на тренировку вожу. Там же Ваня Бровко. Прошлым летом Леша Жук из Перми приезжал, так мы с Ваней с ним встречались уже в режиме дружеских посиделок.

— А если бы вас так Серега Горбок собрал?
— Ну, пусть соберет. Мы не против.

— Как ты, кстати, отнесся к его переходу в стан российской сборной?
— Всех течений, конечно, не знаю. Но отношусь нормально. Если Сергей сделал такой выбор — значит, ему так было лучше.

— Ну а ты как поступил бы на его месте?
— Думаю, остался бы. Я родился здесь, здесь вся моя семья. А у Сергея, наверное, есть какие-то российские корни. Да и жена россиянка.

— Офицерский ответ. Долг перед родиной — вот умеешь ты сказать красиво.
— А вы знаете, что я для армии не годен? Кстати, был не годен и для университета физической культуры, что выглядит еще более странно.

— ?
— Пролапс митрального клапана. В военкомате это называют так: пока мама кормит. Но это нормальная тема. У многих бывших спортсменов он обнаруживается, когда резко сбавляют физические нагрузки.

— Однако ты же с ним и тренировался.
— Мне разрешали. Просто были такие правила, что с подобным диагнозом — ни в армию, ни в университет физкультуры.

— Кто для тебя был самым удивительным спортсменом, выступавшим, несмотря на огромное количество травм?
— В “Прессболе” как-то читал интервью с нашим хоккеистом, игравшим, если не изменяет память, в ЦСКА.

— С Димой Старостенко?
— Да. Читал и понимал, что наши судьбы схожи. Разве что у него травмы были сложнее — вроде разрыва крестообразных — и вдобавок шли косяком. А у меня проблемы накапливались постепенно: мениск, потом где-то кусочек откололся, потом снова мениск, ну а затем уже дело дошло и до артроза.

— Наверное, поэтому ты раньше других начал задумываться о тренерской профессии…
— Предполагал, что стану тренером, потому что чувствовал у себя задатки к этой профессии. Но, как любой спортсмен, надеялся поиграть как можно дольше. В моем случае хотел дотянуть до тридцати лет. Не хватило всего полгода.

— Где брал конспекты первых тренировок?
— Когда тренировался у Спартака Мироновича в СКА, вел дневники занятий. Записывал туда упражнения, свои ощущения и впечатления. Две тетради таких записей насобирал. Правда, одну отдал Максу Нехайчику — для практической работы с женским “Берестьем”, все никак не могу назад вернуть. А другой до сих пор пользуюсь. Хотя большинство упражнений сидит у меня в голове — все-таки хватало и собственной практики.

— Ни разу не пожалел, что стал именно детским тренером?
— Нет. Положа руку на сердце отвечу: мне очень нравится работать с детьми. Особенно когда они еще маленькие, сразу после набора. В глазах сплошная искренность, они тянутся к тебе всей душой, и это невероятно придает сил.

— С какого возраста набираешь группы?
— Третий класс, девять-десять лет.

— На Западе, говорят, тренируются чуть ли не с пяти.
— Да, с детского сада. Думаю это правильный путь — хотя бы в плане отбора. Даже у нас в стране получается, что нам достаются уже те, кто не подошел в секции баскетбола и волейбола.

— Федерация старается решить эту проблему созданием групп из совсем маленьких детей — по европейскому образцу.
— Почему бы и нет? Не обязательно сразу предлагать им гандбол. Будет достаточно и всякого рода подвижных игр с мячом, чтобы дети не потеряли интереса к занятиям.

— Дети, с которыми сейчас работаешь, походят на ребят твоего поколения в таком же возрасте?
— Главное отличие — это, безусловно, гаджеты. Первое время они реагируют на каждый звонок: “Ой, это мама!” — и бегом в раздевалку. Останавливаешь, объясняешь, что все разговоры — только до или после тренировки.

— Многие родители отдают детей в спорт, чтобы те в будущем могли иметь неплохой заработок в профессиональных клубах.
— Вначале они всего лишь хотят отвлечь детей от тех же гаджетов, от улицы. Им хочется, чтобы ребенок занимался каким-то видом спорта. А затем, во время учебы в том же Суворовском училище, начинают задумываться о судьбах своих чад уже серьезнее. Но целенаправленно, с расчетом на большие деньги, их в гандбол точно не отдают. У нас такого просто нет.

— Как тогда стимулировать детей к занятиям? Что говоришь им во время тренировок?
— Ну, естественно, если ребенок вырастет в хорошего мастера, то нормальные деньги он заработает. Хотя, понятно, не все станут такими, как Сергей Рутенко.

— Подозреваю, он главный персонаж в деле популяризации гандбола среди детворы.
— Я учился с Сергеем в одном классе, так что прекрасно помню, каким он был. А он всегда хотел быть только первым, и эта целеустремленность проявлялась во всем. Помню, как-то с ребятами сидели после тренировки в БНТУ возле кинотеатра “Октябрь”. Попивали газировку и глазели по сторонам. Подъезжает “Ленд Крузер”. Серега смотрит на него и говорит: “Через несколько лет у меня будет такой же”. Мы, конечно, переглянулись: мол, ничего себе, ведь очень дорогая машина. Но он не сомневался: “Вот увидите, такая же. А может, и круче”.

— Он откуда-то это знал.
— Сережа всегда шел к цели. Он сам позвонил в РЦОР, сам записался в секцию. А дальше ему только представляли возможности, которые он отлично использовал.

— Видимо, здорово, когда в секцию приходят такие парнишки, которые четко знают, чего хотят.
— Есть и у меня ребята, уверенные в себе. Но здесь все зависит от характера. Ведь изначально в группы отбираются те, кто хочет чего-то добиться в спорте. Надеюсь, мы набираем таких, хотя у меня пока не было ни одного выпуска, одиннадцать классов никто не закончил.

— Как твои ребята выглядят по сравнению с зарубежными сверстниками?
— Довольно пристойно. Ездили на турниры в Польшу, Прибалтику. Везде или выигрывали, или становились призерами. Но, честно говоря, хочется сыграть со скандинавами, немцами, да и с французами не помешало бы.

— Есть легкие объяснения успехов наших юношеских команд. Мол, их просто с детства натаскивают на результат, в то время когда сверстники за рубежом просто получают удовольствие от занятий спортом. Когда же приходит период становления, те делают резкий рывок в мастерстве, а наши, измочаленные и уставшие от нагрузок, просто ломаются и останавливаются.
— Дело скорее в другом. Все зависит от числа занимающихся. Леша Орлов, который работает в Германии детским тренером, рассказывал мне о тамошней системе довольно подробно. Например, юношам надо пробиться в первую бундеслигу, скажем, среди ребят 2000 года рождения. Они проходят серьезнейший отбор у себя в регионе. А потом в той же сильнейшей лиге проводят порядка тридцати игр — вот представьте, сколько у них команд. У нас же две в Минске и по одной от каждой области. У них в любом случае найдутся те, кто потом пробьется и в национальную сборную. И таких будет в разы больше, чем у нас.

— Есть еще одна беда. Очень мало спортсменов высокого уровня переходят потом работать в детский спорт.
— Ну, причина понятна: зарплата не та.

— Мы знаем — миллион триста тысяч.
— Положим, такой зарплаты нет ни у кого. Во всяком случае, у нас в СКА. Директор клуба Павел Владимирович Галкин в этом плане существенно помогает. Я, например, зарабатываю шесть миллионов, плюс еще работа в Суворовском училище на полставки — в сумме выходит восемь.

— Жена у тебя, знаем, из художественной гимнастики. А там девушки требовательные.
— Ну это да! Но Вероника все воспринимает нормально. Все- таки она бывшая спортсменка, сама закончила занятия из-за травмы. Понимает и поддерживает меня в любой ситуации.

— Святые вы люди, Василий. Чтобы работать детским тренером, наверное, надо очень сильно любить гандбол.
— Так я и люблю. Это сложно объяснить. Но как только пришел на первую тренировку, сразу же заболел этой игрой. Мне нравилось буквально все. И что можно забросить много мячей в одной игре. И что за счет взаимодействия с партнерами можно переиграть противника, оказаться умнее и хитрее. Некоторым нравится бегать. Но играть в любом случае интереснее, чем просто наматывать круги по стадиону. А какие эмоции испытываешь, когда играешь на высоком уровне, когда трибуны полны, когда друзья и родные, да и просто незнакомые люди поддерживают тебя! От этого получаешь такой кайф…

— Следует признать, что Белорусская федерация гандбола славится креативом. Ты наверняка смотришь “Арену”, где регулярно рассказывают о тренировках команды белорусских красавиц.
— Естественно. Но добавлю, что и о существовании журналистских сборных, как ваша, раньше ничего не слышал. Разве что о ветеранских командах, за одну из которых сам до сих пор играю в чемпионате города. Что же касается красавиц, то это абсолютно новая и свежая идея, и потому так интересно наблюдать за ее воплощением в жизнь. Мне самому хочется задать вопрос Насте — ты же ведь капитан этой сборной…

— Задавай!
— А за что тебе нравится гандбол?

— За чувство полета!
— Очень правильный ответ. Его поймут те, кто хоть раз брал в руки гандбольный мяч. Поэтому, наверное, так важно, чтобы все попробовали — не только дети, но и их родители и друзья родителей. Игра все-таки очень притягательна, и каждый найдет в ней то, чего ему не хватает в обыденной жизни.

Кажется, Василий по обретенной тренерской привычке готов рассказать нам о всех прелестях самой успешной белорусской игры. Но он вовремя спохватывается. И мы, конечно, завершаем наш разговор, взвешивая шансы армейцев в предстоящем выездном матче против БГК…