Виталий Володенков. Бежал, бежал — и кровь поперла

Рассказывая о матче жизни, вспоминает, как впервые надел бело-голубую майку в играх еврокубков. Заодно пытался убедить будущую жену, что действительно играет в футбол…

ТАБЛО
КУБОК УЕФА-1995/96
Квалификационный раунд. Первый матч
УНИВЕРСИТАТЯ (Крайова, Румыния) — ДИНАМО (Минск, Беларусь) — 0:0
КРАЙОВА. 8 августа 1995 года. Стадион “Чентрал”. 20000 зрителей.
СУДЬЯ: В.Мюллер (Швейцария).
УНИВЕРСИТАТЯ: Аркану — Олэрою, Папурэ, Курт, Митрицэ, Кристеску (А.Попеску, 16), Габ.Попеску, Бадя (к), Кэлин (Трикэ, 83) — Унгур (Гане, 65), Кырстя.
ДИНАМО Мн: Варивончик — Широкий, Тайков, Островский, Штанюк — Майоров, Хацкевич (Остриков, 87), Журавель (к), ВОЛОДЕНКОВ (Макаренко, 73) — Качуро, Шуканов.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Майоров (4, за атаку соперника сзади), Широкий (44, за опасное нападение на соперника), Макаренко (74, за откидку мяча после остановки игры), Митрицэ (75, за атаку соперника сзади), Островский (76, за задержку соперника руками).
Ответный матч — 0:0, пенальти — 1:3.

Сигарета и гепатит

Я начинал в динамовской СДЮШОР. Оттуда взяли в “Динамо-Юни” из третьей лиги. Осенью 1994-го на какой-то из ранних стадий Кубка попали на основную команду — проиграли 2:4. Но после этого матча Щекин приметил, позвал в “Динамо”. Уже через пару недель сидел в запасе главного клуба страны. Сначала вообще не понял, где очутился. Шок такой, что убежать хотелось. Думал, в жизни здесь не заиграю!
В том сезоне клуб очередное золото взял, но я на поле почти не появлялся. Если выходил, то минут на пятнадцать-двадцать. К основе не сразу стали подпускать. Слева на бровке бегали Олег Чернявский и Антуан Майоров — ребята с именем. Как здесь молодому пацану пробиться в состав? На тренировках такие зарубы были! До драк доходило. А если баскетбол какой-нибудь — лучше не играть. Зубы выбивали. Тот же Саня Лухвич до двух не считал. Не то что сейчас. Теперь вспылишь — тренер отправит пробежаться по кругу, успокоиться. А тогда Хацкевич, Белькевич, Качуро, Островский — ребята как заведутся! Проигрывать никто не любил, даже в двусторонках. И меня постоянно делили в команду к Хацу, Валику, Лаврику — тем, кто больше других пихать любил. Мяч получишь, потеряешь — все, иди сюда. И начиналось… Но тогда ж еще особо мозгов не было, поэтому многое прощали. А здоровья хватало — бегал, бегал, бегал… Надо было просто пахать, доказывать. Прекрасно понимал, кто такие Чернявский и Майоров, а кто я. Они, конечно, не ходили в ветеранах, однако меня взяли вообще восемнадцатилетним. Ждал и верил, что наступит время. Субординацию не нарушал. Не спорил, не быковал. Да и спорить со Щекиным бесполезно. Попробуй что-нибудь сказать — выкинет из команды. Или в армию отправит, как меня однажды чуть не отправил. Поехали на турнир в Набережные Челны — первая поездка с “Динамо”. А дорога дальняя. Ну и старички посидели, потом пошли покурить: Варивончик, Широкий… Я не курил — решил просто постоять, поговорить. Но сдуру схватил сигарету. И надо было такому случиться — Щекин в тамбур нагрянул. Как подвалил! Мне сказал: “По приезде — в армию!” Но я на том турнире неплохо отыграл, подменил Майора, который в первом матче слабенько смотрелся. По возвращении Щекин остыл, вызвал к себе. Тогда ж еще Хвастович владел клубом. Сидели они вдвоем в кабинете — пришло время контракты заключать. Передо мной зашел Сергей Яскович — разозлил их конкретно. Он же просто так мог не подписать, даже адвоката с собой захватил. И следом я в кабинет. Кладут новый контракт на три года (когда пришел, сначала подписал краткосрочный) с зарплатой что-то около двухсот долларов. Говорю: “Не буду подписывать. Три года за такую сумму…” Щекин посмотрел: “Ты дурачок или что? Не понимаешь, в какой команде оказался?” И собирается рвать контракт с криком: “Пошел вон! Завтра же в армию!” А мне реально армия светила, Иван Григорьевич знал, на что давить. Спохватился: “Давайте хоть на пять подпишу”. Руки пожали, разошлись.
Хвастович ничем особенным не запомнился. С командой он не общался так, как Юрий Саныч Чиж. Иногда давал какое-то напутствие, однако, например, после матчей в раздевалку не заходил. Все ложилось на Щекина. Тот быстро распределял, какие задачи поставить, кому по ушам дать… Жесткий до ужаса. Дисциплина во главе всего. Но такой командой, как тогдашнее “Динамо”, еще попробуй поуправлять. Не многие справились бы. У каждого же футболиста звезда во лбу. Все играющие, с авторитетом.
Иван Григорьевич, понятно, авторитетов не признавал — гонял всех. Потом, случалось, жаловался, что плохо воспринимаем нагрузки. Хотя тогда ребятам уровня Хацкевича и Белькевича незачем было умирать на тренировках — и так мяч никому не отдавали. В золотые годы даже при двухочковой системе заканчивали чемпионат с сумасшедшим отрывом. Полкруга могли не играть. Наверное, только Мозырь оказывал хоть какое-то сопротивление.
В мой первый сезон в “Динамо” команда же гепатитом переболела. Поехала в феврале 1995-го в турне по Южной Америке, а вернулась — все желтые. Сразу повезли анализы на “Боткина” сдавать. Самое интересное, что я не летал — просто посидел за одним столом с Серегой Ясковичем. Обидно получилось: в Южной Америке не побывал, но переболел вместе со всеми.

Премиальные и кровь

Второй мой сезон в клубе получился укороченным. Переходили на систему “весна-осень”. В осеннем чемпионате 95-го боролись за золото как раз с Мозырем. Я к тому времени подтянулся, Иван Григорьевич чаще выпускал. Уже немногое из тех событий помнится. В голове отложился только дебют в еврокубках. За год до этого пришел в команду как раз перед встречами с “Лацио” в Кубке УЕФА. Но тогда и близко не рассчитывал сыграть. В Рим даже не летал. Мне только Серега Широкий потом историю рассказывал. Дома же закончили 0:0. За проход пообещали очень большие премиальные. И в гостях Петя Качуро на девятой минуте забил — расклад великолепный. Серый говорил: “Я уже дверь новой машины открыл, успел посидеть за рулем”. Однако итальянцы быстро выбросили обратно. Четыре забили и отправили домой.
Сколько платили в то время тем, кто постарше, — без понятия. А так зарплата у молодежи была двести-триста долларов. Да и больше не просили, ведь играли немного. Мне хватало. Запросов особых не было. Это сейчас купи ребенку то, это… А тогда думали только о футболе. Дали бы сто долларов — думаю, играл бы и за сто. Премиальные в контрактах не обозначались. Хвастович отпускал на команду определенную сумму, которую лидеры делили. Всегда по-честному — обид не было. Исходили даже из того, кто как на тренировках работал.
Я в “Динамо-Юни” получал максимум долларов сорок. А в “Динамо”, помню, после какой-то победы в еврокубках (вроде бы над “Аустрией”) дали тысячу сто. Не знал, куда девать! Вообще не понимал, что это за сумма. Ну представьте — пацану восемнадцать лет. Долларов за четыреста сразу взял музыкальный центр “Sony”. Остальное, наверное, прогулял. Зато тогда понял: чтобы хорошо получать, надо пахать.
Через год после “Лацио” в Кубке УЕФА досталась “Университатя”. Когда поехали в Румынию на первый матч, даже не предполагал, что выпустят в основе. В принципе рассчитывал на традиционные пятнадцать-двадцать минут — к этому и готовился. Но началась установка — Щекин назвал меня в “старте”. Тряхануло прилично. Меня и в чемпионате Беларуси потрясывало, когда ставили в состав. Не оттого, что не смогу сыграть. Просто выйду, что-нибудь не так сделаю — потом Валик или Хац в раздевалке скажут: “Слышишь, мальчик…” А здесь еврокубки — двойная ответственность. У клуба все-таки амбиции. И премиальные. Хвастович клал одну пачку, вторую, третью… Чем дальше проходишь, тем больше получаешь. К тому же каждый понимал: команда собралась мощная — лучшие футболисты страны. Надо было пробиваться выше — не сидеть же всю жизнь в чемпионате Беларуси. Поэтому рвались побеждать.
Установки Щекина примечательными не назовешь. Просто спокойно объяснял. Он в течение недели готовил команду к матчу, поэтому все знали, что предстоит. Зато разборы игр от Ивана Григорьевича — это нечто! Пихал так, что стены тряслись. Если проиграли или кто-то плохо отработал — мог хорошенько влупить. Но в основном тем, кто помоложе: “Так, ты виноват. Завтра играешь “два на два” на полполя”. Такое наказание было. И приходилось на половине поля персонально носиться. Если еще попадешь под какого Майорова, у которого здоровья вагон, то хана. Футболисты после подобных тренировок уползали и рыгали. А Щекин сидел, смеялся.
Для меня этот матч с “Университатей” стал первым в еврокубках. Трудное противостояние — особенно выездной поединок. Мы его и опасались. Знали, что там жара под сорок. А румыны все техничные. Но они тоже говорили, что нас боялись. Впрочем, разве кто-то заранее скажет, что поедет и накидает мешок? Нет, конечно.
Для полузащитников тогда было одно задание — закрыть свою зону. И пофиг — есть у тебя силы бежать назад или нет. Если не бежишь, то играть не будешь. В таких матчах, как в Крайове, и играли за счет бегунков: я, Майоров, Чернявский… Кто успевал закрывать дырки. Кто повыше классом — те только и делали, что засылали тебя вперед. А ты, как дурень, несись. Ну я и носился. Всю жизнь бегал — здоровья хватало. Благодаря этому и играл в футбол. А не было бы столько здоровья — может, закончил бы, не начав.
Румыны в первом тайме получше смотрелись. Один раз даже в перекладину попали. Мы только после перерыва выровняли ситуацию. С любой южной командой сложно. Эти “цыгане” цепкие, противные: то плюнет, то ударит… Поэтому с ними и на сборах никто не любит встречаться. А в Крайове еще жара мешала — 36 градусов. Меня ведь чего поменяли? Бежал, бежал — и кровь из носа поперла. То ли солнечный удар, то ли переутомление, то ли еще что… Минут двадцать не могли остановить. Лежал трупом на бровке, пока врач возился. Но после матча пару бутылок пива выпил — и пришел в норму. Так футболисты и восстанавливаются. Конечно, без усугубления.
Щекин тогда остался доволен моей игрой, какие-то слова хорошие сказал. Хотя в целом не любил людей хвалить. В “Прессболе” даже написали, как здорово Володенков отбегал. До сих пор где-то тот номер газеты лежит. Хоть победить и не смогли, но приятно. А домой летели, кажется, на борте номер один. Тогда нам для чартера зафрахтовали президентский самолет. Подробностей уже не вспомню — столько этих перелетов было…

Девушка и “Спартак”

Если честно, рассчитывал в ответном матче тоже в основе выйти. В Румынии втянулся, почувствовал запах крови, причем и в переносном, и в прямом смысле. Дома хотелось продолжения. Но Щекин оставил в запасе, хотя претензий к моему самочувствию не было. Вышел только под конец основного времени. Мы и дома закончили 0:0, пришлось играть дополнительное, а потом бить пенальти. Я к “точке” не пошел. Понимал, что, если не забью, то расстреляют. Да меня никто и не пустил бы. Там Варивончик все тащил — три удара парировал. Варик всегда славился умением отражать пенальти. Когда-то был рекордсменом Беларуси по этому показателю. Сложно перехитрить — фактура хорошая, читал великолепно.
Для меня это противостояние почему еще дорого? На ответный матч пригласил свою девушку, которая впоследствии стала женой. Гордость распирала. Хотя поначалу расстроился. Я же звал и говорил: “Приходи, в основе буду”. А она вообще не верила, что я футболист: “Что он лепит? Какое “Динамо”?..” Девушки любили бегать за спортсменами — думала, специально обманываю. Потом признавалась, что, когда увидела, как меня выпускают на замену, сильно удивилась. Оказалось, не выдумывал. Получилось: первые матчи в еврокубках, первый раз девушка пришла… Приятные воспоминания.
Мы потом “Аустрию” прошли — 2:1, 1:0. Команда была посильнее “Университати”. Типичные немцы: статные, жесткие… Но я не играл. А затем в 1/16 финала попали на “Вердер”. Правда, там печальный исход: поехали в гости, сгорели 0:5… Дома победили 2:1, однако, естественно, радости это никакой не доставило. В следующие годы тоже неплохо выступали в еврокубках. А в 1998-м ушел Хвастович, в клубе начался хаос. После 1997-го следующее чемпионство взяли в 2004-м при Шуканове. А потом все — как говорится, жопа. Но нам в коллективе всегда было весело.
Я ушел в 2007-м. Зря. Ошибся. Жалею, но что поделаешь?.. Не договорились с Юрием Санычем по контракту. Думал, потом все равно обратно возьмут. Однако не брали. “Динамо” — это лучший этап карьеры. Так и делю ее — на “Динамо” и все остальное. В “Спартаке” была возможность оказаться, но не поехал. Звали на просмотр. А тогда “Сокол” из Саратова параллельно предложил сразу контракт. Причем пригласил еще троих белорусов: Петю Качуро, Артема Челядинского и Храпа (Александр Храпковский. — “ПБ”.). Куда я поеду? Естественно, в Саратов. Какой “Спартак”, если здесь четыре таких пацана? Да и из Москвы мог уже через неделю вернуться. Там та еще катавасия была. Любили собирать на просмотре человек по десять на место. Одного отбирали — девять на фиг. А из “Сокола” из аренды вернулся через полгода. Дорого стоил — как трое других белорусов, вместе взятых. Их оставили, меня отправили. Бизнес — Чиж какую цену хотел, такую и называл…