Спортивная психология. Иногда достаточно спросить, как дела

Со снимка мило улыбалась молодая красивая девушка, вносившая эстетическую изюминку в череду серьезных мужских лиц. На днях мы встретились с Александрой и поговорили о работе, которая всегда незаметна общественности. О чем тренеры просят психолога? Чему подвержены юноши? Сложно ли докопаться до душевных переживаний хоккеистов? Можно ли прогнозировать спад в игре через психологическую диагностику?..

— Чем надо увлекаться, чтобы стать психологом?
— Еще в школе много общалась с психологом (она также была учительницей) — причем в первую очередь как с человеком. Втянулась, стало интересно. Уже тогда поняла, куда пойду дальше, поэтому поступила в педагогический.

— Почему именно спортивная психология?
— В БГПУ такого направления нет — есть только в БГУФКе. И моя специальность — “психолог, преподаватель иностранного языка”. В принципе не планировала идти конкретно в спортивную сферу. Просто я сама мастер спорта международного класса по водным лыжам. Когда ты всю жизнь в этой стихии, привыкаешь к определенному графику, адреналину, то сложно потом все оставить.

— Водные лыжи? Весьма экзотический для нашей страны вид…
— Как раз нет. Довольно хорошо развит, имеются высокие результаты, даже рекорды мира и Европы. Часто бывает, что на соревнованиях три белоруса занимают весь пьедестал. Хвастаться есть чем.

— Многие о водных лыжах практически ничего не знают…
— Существуют три вида программы: слалом, фигура, трамплин. Каждый предполагает разные лыжи и разный подход. В слаломе объезжаются буйки на скорость, и она постоянно увеличивается. На максимуме вода становится твердая, как бетон — падать очень больно. Фигура — это выполнение различных элементов. Каждый имеет свою стоимость. Судьи оценивают чистоту, и получается суммарный балл. Ну а прыжки с трамплина — вид, где победитель определяется по дальности прыжка.

— Обычно девочек увлекает гимнастика или фигурное катание…
— Мне всегда очень нравилась вода. Пришла, попробовала, втянулась.

— Почему бросили?
— На каком-то этапе, лет в девятнадцать, показалось, что дальше заниматься нет смысла. Возможно, результаты были не топовые — у нас очень много хороших лыжниц. Хотя на юношеском уровне на “Европе” брала места и в личном первенстве, и в командном.

— Сейчас еще связаны с водными лыжами?
— В свободное время занимаюсь судейством.

— А как началась ваша карьера спортивного психолога?
— На третьем курсе стала работать в НИИ физкультуры и спорта. Когда закончила университет, перешла в Министерство спорта на должность тренера-психолога. Там была такая система: делался запрос — и я отправлялась с командой на сборы. А недавно в Минспорта произошла реорганизация — я оказалась в Раубичах, в РЦОПе по зимним видам спорта. Закреплена конкретно за хоккеем — тренер-психолог национальных сборных. Работа постоянная — на протяжении всего сезона. В нынешнем году акцентировались на юношах, которые играли на базе РЦОПа и готовились к чемпионату мира. Сейчас ребята перейдут на молодежный уровень уже с багажом психологических знаний. Все они большие молодцы. Какими были в сентябре и какими стали сейчас — видна огромная работа над собой.

— Как строится ваша работа?
— Опираемся на запросы тренеров, поскольку все мы трудимся на результат. Проводим диагностику, чтобы разобрать состояние игроков и понять, кто из них сильнее, надежнее, более стрессоустойчив. Делаем анализ психофизиологических показателей: скорость реакции, реакция на движущиеся объекты и так далее. Все это конкретные цифры, получаемые с помощью тестов или компьютерных программ. Плюс общий расклад по хоккеистам — не исключено, кому-то нужен особый подход. В течение сезона проводили занятия, ориентированные на развитие свойств внимания: концентрация, переключение…
Можно сказать, за этот год юноши получили полный курс саморегуляции и самоконтроля. Выходить на лед надо подготовленными. Парни вооружены способами и методами, как себя успокоить или, наоборот, завести. Используют их или нет — здесь уже другой вопрос. Но, уверена, все приемы им известны. Некоторые, кстати, подходят и просят вместе настроиться перед выходом на площадку.

— Голкипер юношей Алексей Потапченко в интервью нашей газете говорил, что вы видели ребят насквозь…
— Особенно Лешу. Он очень эмоциональный — все на лице написано. А вообще обращаю внимание на любые мелочи в поведении. Просто тренеры концентрируются сугубо на хоккее: у них уйма вопросов по тактике, составу, анализу соперников. Думать обо всех нюансах нет возможности. Поэтому моя задача сделать так, чтобы хоккеисты выходили на лед, оставив все проблемы за пределами площадки.

— Сколько вам надо времени, чтобы понять, с каким человеком имеете дело?
— Не думайте, что я какой-то сканер и могу легко прочитать любого. Ведь в спорте люди помещены в экстремальные условия. Кэмпы, турниры — это сумасшедший ритм. В стрессовых ситуациях узнать человека гораздо проще, чем в повседневной жизни.

— Бывает такое, что вы видите хоккеиста и понимаете: ему надо помочь?
— Есть ребята, у которых всегда все хорошо. Что бы ни произошло, готовы хоть посреди ночи встать и сыграть на максимуме возможностей. Таким не надо ничего навязывать, привлекать к глубокой работе. Есть и те, кто хочет поговорить, высказаться. Достаточно просто спросить “как дела?”, и за ответом последует все, что творится на душе. Тогда нужно послушать. Со временем узнаешь, кто есть кто: кого лучше не трогать, а кого можно зацепить.

— А были такие, кто наотрез отказывался от помощи психолога?
— Думаю, поначалу подобные мысли возникали. Сборная находилась в постоянном тонусе. Ребята знали, что готовятся к чемпионату мира, и не хотели показаться в чем-то слабыми. Поэтому, разговаривая с психологом, возможно, опасались, что информация дойдет до тренера и тот сделает неутешительные выводы. Но со временем все наладилось.

— Кстати, а тренеры обращаются за помощью?
— Нет, не сталкивалась с таким. Разве что в шутку.

— Вы мотивировали юношей непосредственно перед матчами?
— На чемпионате мира ребята были мотивированы даже больше, чем на сто процентов. Когда сборная переехала из Раубичей на “Чижовку” и начался заключительный этап подготовки, я уже осталась немного в стороне. К психологу обращались, только если требовались помощь, совет.

— Были моменты, когда ваши услуги становились жизненно необходимыми?
— Наверное, можно сказать, что поражение от Австрии стало переломным. Мы долго общались после матча, особенно с вратарями. Основной задачей было избавиться от негатива, чтобы ребята спокойно провели ночь, выспались, на следующий день восстановились и вышли на матч с немцами с чистой головой. Вообще работать в режиме чемпионата мира нелегко. Ведь даже положительные эмоции после побед приходилось контролировать, чтобы никто не стал чересчур самоуверенным.

— В спорте существует термин “психологическая травма”?
— Это очень глубокое определение. Есть разного рода проблемы, но они решаются, не доходя до столь серьезной стадии.

— С какими проблемами сталкивались у юношей?
— Часто тренер просит разобраться, почему определенный хоккеист сначала играл отлично, а потом у него вдруг наступил спад. Тогда надо выяснить, имеет этот спад физиологический характер или причина иная. Кстати, перед чемпионатом мира, исходя из наработанного материала, прогнозировали показатели. И даже предполагали, в каких матчах у кого есть риск срыва. Полностью научный подход. Получили доказательства того, что важно знать, способна ли команда рассчитывать на того или иного хоккеиста в конкретный день. Сомнения, конечно, все равно остаются. Однако некоторые нюансы, слабости игроков, которые проявились по ходу турнира, были спрогнозированы загодя. Это стало приятным сюрпризом. Значит, мы на верном пути и работаем не зря.

— Если вас привлекают, например, на сбор “молодежки” или национальной команды, специфика работы меняется?
— Эти сборы скоротечны — четыре-пять дней. Нет тесного контакта с командой, поэтому, исходя из целей кэмпа, занимаемся в основном диагностикой, которая потом предоставляется тренерам.

— Существуют какие-то закономерности в психологии хоккеистов?
— Не сказала бы. Есть закономерности в игровых видах в целом, где выходит команда и все должны стоять друг за друга горой.

— А когда в мужском коллективе оказывается молодая красивая девушка-психолог, спортсмены попытаются познакомиться поближе, пригласить на свидание?
— Нет. Какие-то шуточки, конечно, проскакивают, однако надо держать дистанцию. Я все-таки прихожу на работу, где должна профессионально выполнять свои обязанности.

— Из чьих методик черпаете знания?
— Есть мастера спортивной психологии вроде Рудольфа Загайнова — это классик в нашей области. Есть прекрасные коллеги, которые никогда не откажут в совете. Также в БГУФКе постоянно проводятся семинары, конференции. Еще я закончила много курсов, например, по телесно-ориентированной психологии. Для спортсменов это как раз очень важно. Они привыкли работать с телом через конкретные физические упражнения. Таким же образом можно работать и с головой.

— У вас остается время на хобби?
— При желании его всегда можно найти.

— Чем увлекаетесь, кроме водных лыж?
— У меня сын занимается хоккеем — и я, можно сказать, вместе с ним.

— Видимо, будет самым психологически устойчивым хоккеистом…
— Он еще маленький — пять лет. В таком возрасте надо просто получать удовольствие…