Людмила Кондратьева, Юлина предтеча

“Ящик” был первым атрибутом любой семьи, телеканалов от силы два, страна смотрела одни и те же трансляции — футболы-хоккеи, фильмы, “огоньки”. Часы начала можно было не называть: до “Времени” или после.
Главное шло в самом конце — спорт и погода, пропустившие оставались в неведении до завтрашней газеты, а день вроде как не получал завершения. Такие были у Люды Кондратьевой незаконченные дни.
Это и есть большой спорт, мир ограничений и жертвопреношений, так бегунья готовилась. После второй тренировки хватало сил поесть и в кровать. Как у многих поставивших все на кон, у нее однажды не стало ни юности, ни личной жизни. Только дорожка, спортивный зал, даже муж — тренер четырнадцатью годами старше.
В группу Валерия Соковнина она пришла, перебравшись из Шахт в ростовский интернат. Новый тренер взялся за ее технику, поставив в образец бег Валерия Борзова. Изучали видеохронику его мюнхенских финалов, раскадровку бега в журнале “Легкая атлетика”, шли на дорожку и повторяли, повторяли — каждый штрих, каждый элемент.
Она была податливым материалом, худенькая девушка, отдавшаяся в руки наставника. Плакала порой, но не жаловалась и не возражала. Блины от штанги, эспандер, изнурение на скоростную выносливость, а рядом у сверстниц — все положенное по возрасту: танцы, наряды, первая любовь. Будь Люда из семьи позавернутей, может, не выдержала бы, но она, как тогда говорили, с рабочей косточкой: мама, казачка с Верхнего Дона, — ткачиха на хлопчатобумажном комбинате, отец — шахтер, бабушка продолжала жить в станице. Как-то мальчишкой услышал с экрана говор чемпионки и был огорчен: в беге легкая, элегантная — живая принцесса, представлялось.
Спорт был ее социальным лифтом. Перспективы обозначились рано, еще первый тренер, даря Люде книжку на день рождения, на форзаце написала: “Будущей олимпийской чемпионке 80-го года” — как в воду глядела.
Результаты росли, и после молодежного первенства континента девушку хотели включить в состав взрослой сборной, готовившейся к Играм в Монреале. Но Соковнин решил, что их час еще не настал, и подопечная согласилась. Отказавшись от форсирования формы, они получили время — олимпийский цикл.
В семьдесят восьмом двадцатилетнюю Кондратьеву уже знали. На чемпионате Европы в Праге главной соперницей была сверстница из ГДР Марлис Гёр — олимпийская чемпионка в эстафете, первой в мире пробежавшая стометровку быстрее 11 секунд. Немка имела отличный старт, считалась резвее, но на двухсотке ее не всегда хватало на последние метры. Исходя из того и построили план бега Кондратьевой: держаться рядом и выстрелить на финише. Люда бежала по седьмой дорожке, на которой половину дистанции не видишь соперниц, однако успела зацепиться за спину Гёр и в конце вырвала победу.
Но выиграть бой — еще не сражение. В остававшиеся до Олимпиады два года немка еще прибавила, как и миниатюрная американка Эвелин Эшфорд, тоже подобравшаяся к запредельным скоростям и явно готовившаяся в Москве выстрелить. Бойкот Олимпиады-80 западными странами несколько упростил дело, но не гарантировал Кондратьевой победы: талант Марлис тоже вошел в пору расцвета.
И все же планы ученицы и тренера на три медали не были блефом: Людмила бежала блестяще. В олимпийский год на соревнованиях в Ленинграде обычно хуже дававшуюся стометровку промчала за 10,87, и то, что ИААФ официально не утвердила результат в качестве мирового рекорда, только раззадорило девушку. И заложило мину, которая сыграет с ней роковую шутку.
В олимпийских Лужниках спринтерская программа началась с сотни. Выиграв квалификацию и полуфинал, Люда почувствовала уверенность и была настроена на победу.
Рассказывают, когда ехала на финал, принялась напевать олимпийский шлягер Тыниса Мяги: “Еще до старта далеко, далеко, далеко, но проснулась Москва…”
— Я этого не помню, — делилась она потом. — Все, наверное, подумали, что у меня плохо с головой… После разминки участниц финала загнали в одну каморку. Как рыбки в аквариуме друг о друга все тремся, кто-то заглядывает в глаза, кто-то не смотрит, ушел в себя… Запомнилась исходившая от соперниц мощная энергетика. Если на меня кто-то смотрел в упор, я вскидывала глаза и тут же опускала, нельзя было тратить драгоценную концентрацию. Вышли к дорожкам, публика стала скандировать мое имя, но я жестом попросила перестать: сбивали с настроя.
Старт взяла хорошо, не засиделась, как у нее бывало, и сразу отлегло: все шло как надо. К середине дистанции все мчали ровно, еще чуть и можно начинать. Козырь Людмилы — финиш, и она контролировала ситуацию, метров за тридцать стала прибавлять. Тут все и произошло…
Спустя десятилетия она признается:
— Совершила глупость. Олимпиаду надо просто выигрывать, не думать о рекордах. А я в какой-то момент не сдержалась: а теперь, девочки, ловите! Как хватанула — и порвала ногу. В доли секунды мелькнуло: все, закончились Игры! Не просто проиграла — сама ямку вырыла, и закопала, и утрамбовала.
Раз двадцать прокручивал запись финального забега: момент травмы не просматривается, угадывается лишь в том, что Кондратьева не спуртовала, в решающий момент не ушла в отрыв. Захромай она очевидно для наблюдателя — потерянное мгновение на короткой дистанции уже не отыграть. Но ей вдруг стало безумно жаль одиннадцати лет труда, всех этих лишений, а воля у казачки еще та. Стиснула зубы, готовая умереть, и не сбросила обороты, вырвала двадцать последних героических шагов.
А по восьмой дорожке накатывала Марлис Гёр. Бежала здорово, с нарастанием, и по всем физическим законам должна была победить. Шла с ускорением и за метр до черты была впереди. Люда могла лишь держаться соперницы, но кивок головы в створе финиша — скорее не отработанный, наитивный — решил судьбу золотой медали. Судейский фотоанализ отдал ростовчанке преимущество в сотую секунды!
За ленточкой лицо исказила гримаса боли, согнав с него всю привлекательность. Ни на кого не обращая внимания, Кондратьева скрылась в раздевалке.
На награждении она хромала, но все не верила, что травма так серьезна. Полагала, до следующей дистанции расходит. Двести метров были ее “коронкой”. Спустя пару дней вышла на разминку перед квалификацией и, встав в колодки, поняла, что не может бежать.
Победная Олимпиада не стала для нее триумфальной.
Следующий раз Кондратьева побежит только через полтора года, когда залеченная травма окончательно перестанет беспокоить. Постепенно вернула форму и к главному старту, Олимпиаде-84, рассчитывала встрять в соперничество Гёр и Эшфорд.
— Готовилась, как опытный волк, думала, восемьдесят четвертый точно будет моим. Хотелось не просто повторить, а реализовать все, что по своей глупости не смогла в Москве.
Но за несколько месяцев до Игр как гром среди ясного неба пришло известие, что советский НОК решил бойкотировать Лос-Анджелес.
— И я сломалась. Из меня, как пыль из матраса, выбили вообще все. Приходила на стадион уже уставшая, тренироваться толком не могла, весь сезон просто какие-то разминочки. Хотя бежала все равно неплохо — без тренировок за одиннадцать секунд. Но я устала и не хотела ничего…
На альтернативных соревнованиях “Дружба” в Праге Кондратьева стала второй после Гёр, но достоинство эрзац- медалей мало кого интересовало. Олимпийское золото Лос-Анджелеса на стометровке и в эстафете досталось Эшфорд.
Из депрессии вывело появление на свет дочки следующей осенью, в двадцать семь, но это не остановило открывшийся в жизни кавардак. Рассыпались отношения со вторым мужем — прославленным метателем Юрием Седых, для которого лишение Олимпиады, надо думать, тоже не прошло бесследно. Супруги расстались.
Заполняя возникшую пустоту, Людмила вернулась на дорожку и ощутила, что еще не набегалась. На прежний уровень результатов было уже не выйти, но в эстафете она оказалась к месту. О “сольной” карьере не стоило мечтать: пришли новые имена во главе с неподражаемой Флоренс Гриффит-Джойнер.
Наша четверка сумела завоевать в олимпийском Сеуле бронзу. После чего Кондратьева завершила карьеру и посвятила жизнь дочери, в которой проснулись гены метательницы молота. Людмила Андреевна углубилась в тему и переквалифицировалась в личного тренера Оксаны.
А в семье осевших во Франции Юрия Седых и Натальи Лисовской, чьи рекорды стоят уже тридцать лет, тоже выросла метательница, победительница юношеской Олимпиады и призер юниорского чемпионата мира. Между сестрами разница в восемь лет, но ни в секторе, ни в жизни они не встречались.
Цену золоту Людмилы Кондратьевой назвало время. За без малого сорок лет из всех европеек ее успех смогла повторить лишь одна — Юлия Нестеренко.