Плавание. Лидер. Не лыком шитая

Явилось ли это следствием шестинедельных заокеанских сборов в группе Дэйва Сало, обладательница двух медалей Олимпиады в Лондоне рассказала корреспонденту “ПБ”.

— С приближением Игр ты каждый раз начинаешь искать выход из накатанной тренировочной колеи. Перед Лондоном отправилась к Манцевичу, перед Рио полетела через океан к Сало. Зачем?
— Насчет Манцевича аналогия некорректна. С Дмитрием Евгеньевичем начала сотрудничать еще за два года до Игр в Лондоне. Мы провели около шести совместных сборов. Сейчас ситуация несколько иная. Отправиться к Сало — это были мое решение и мой риск. Считаю, он был оправдан.

— А что искала у Дэйва?
— Меня не устраивали тренировки, которые были в Беларуси, не устраивал тот результат, на который плыла. Словом, моя готовность не устраивала. Естественно, чтобы сдвинуться с мертвой точки, нужно было что-то менять. А если менять, то кардинально.

— Помимо эффективности, американский тренер Дэйв Сало славится жесткими методами работы. С этой точки зрения с “кардинальностью” все в порядке.
— Не знаю, что подразумевается под жесткими методами работы. На самом деле это очень позитивный наставник, ни разу не видела, чтобы он кого-то насильно заставлял тренироваться. Никого к нему на занятия загонять не надо, все приходят и с удовольствием работают. Да, сами тренировки у него довольно жесткие — и в плане интенсивности, и в плане нагрузки, однако все сглаживается позитивным настроем обеих сторон процесса.

— Твой позитивный настрой был обусловлен тренировками без боли? Ты вправду за такой короткий срок пребывания за океаном решила свои проблемы со связками?
— Считать плавание наименее травмоопасным видом спорта — скорее стереотип. Профессиональные занятия имеют свои последствия для здоровья. Думаю, не ошибусь, если скажу, что у 90 процентов пловцов, которые посещают тренировки, а не группы здоровья, проблемы с плечами, спиной и конечностями. Я не исключение. Просто понравилась тамошняя эффективность решения моих проблем со связками. Сегодня ее обозначила, а завтра уже плыву как ни в чем не бывало. Такие вот оперативные методы, столь необходимые в тренировочном процессе. Не ломается техника плавания из-за того, что ты инстинктивно снижаешь нагрузку на поврежденное место.

— Можешь сформулировать, в чем принципиальное отличие тренировок Дэйва Сало от твоих прежних занятий?
— Если перечислять все отличия, времени не хватит. Их тысячи, одним словом сформулировать не могу. Там просто другой подход.

— Кстати, об ином подходе. Почему спринтеры у Сало тренируются только утром?
— Потому что вечером им уже не захочется. Одно занятие в день, потом сутки восстанавливаешься. А утро выбрано самим Сало, поскольку в это время выделена вода для университетской команды, которую он тренирует.

— А его тренировки без фиксированного времени окончания — это не опасно? Ведь ты отрабатываешь все спринтерские отрезки по максимуму и не можешь разложить силы, не зная точно, когда закончится занятие.
— Ну, мы, бывало, все-таки заглядывали в его листики, где примерно указывалось, какие задания будем плыть, из чего можно было высчитать время окончания тренировки. Но все равно реально разложить силы на все занятие очень сложно. Мне очень помогла бы в плане контроля за нагрузкой Елена Владимировна Климова, если бы она была рядом. А то частенько перебираю с объемами сверх сил, меня надо останавливать.

— Почему твоя наставница не полетела с тобой?
— Поездка вышла довольно спонтанной, она быстро организовалась, поэтому Елена Владимировна даже визу не успела бы сделать. Плюс у нее ведь не одна я тренируюсь. Она ответственна и за других девчонок, готовившихся к отборочному чемпионату Беларуси. Нельзя же было их бросать в такой момент.

— Есть какая-то иерархия в группе Сало? По опыту, титулам, личному обаянию?
— Ничего подобного нет. Никаких предпочтений, преференций, выделений. Все спортсмены для него одинаковые. Мы — команда.

— Каков моральный климат внутри коллектива?
— Понятно, что в его группе сборная солянка. Но кем бы ты ни был — новичком, олимпийским чемпионом, опытным пловцом, к тебе относятся одинаково уважительно. Постоянно улыбки на лицах. Я в первые дни могла только дух перевести между заданиями, а они успевали обсудить процесс, пошутить и вдоволь посмеяться.

— Мы здесь воспринимаем тренировки как пахоту, а у них там это веселое времяпрепровождение — так, что ли?
— У нас спортсмена зачастую заставляют работать, снабжая его инструкциями “не разговаривай”, “не отвлекайся”, “не расслабляйся”, а там никто над тобой стоять не будет. Если хочешь — делай, мы тебе поможем. Не хочешь, вольному воля. Поэтому во время тренировки ты можешь разговаривать, шутить, петь, смеяться, можешь вообще уйти из воды в любой момент — никто тебе слова не скажет. Это твое право и твоя жизнь.

— А в чем тогда функция Сало как тренера? Какая польза от него спортсмену?
— Во-первых, он составляет план индивидуальных тренировок. За этим к нему, собственно, и едут со всего света. Во-вторых, Дэйв тебя постоянно морально поддерживает после каждого выполненного задания. Или, наоборот, не поддерживает. Было, когда он остановил всю тренировку с формулировкой: “Мне не нравится, так не пойдет, начинаем заново”. И, как ни странно, доселе вялые и “вареные” люди после таких слов поплыли очень хорошо.

— Когда завершились эти шесть недель сотрудничества, Дэйв Сало как-то подвел его итог специально для тебя? Может, какие-то ценные советы дал?
— К сожалению, когда уезжала, он находился в другом городе на соревнованиях со своей университетской командой, поэтому личного напутствия не было. Да и не принято у них лезть с советами. Если ты обращаешься с вопросом, тренер обязательно ответит, но по своей воле никто с рекомендациями не подойдет.

— Со дня возвращения из-за океана прошло уже более месяца, у тебя в разгаре соревновательный период. Уже чувствуешь отдачу от американского сбора, удовлетворена ли показанными секундами?
— Думаю, мои 53,7-53,8 на стометровке вольным стилем — только начало отдачи. И 24,52 на “полтиннике” кролем, и 27,40 на спине служат тому подтверждением. У нас с тренером, по большому счету, еще не было “пост- американского” периода тренировочной работы, вся нагрузка пока идет через соревнования. Сейчас сложно рассчитать, когда наступит пик отдачи от той неизведанной ранее заокеанской работы. Такое ощущение возникает у пловца, который впервые побывал на горном сборе. И как его организм будет раскрываться на равнине — это для него из области непознанного. По собственным ощущениям, у меня неплохая форма для последней декады апреля.

— Какие у тебя впечатления от очного соперничества с Сарой Шестрем в Стокгольме?
— Она помогла показать довольно неплохой результат — 53,81. Когда плывешь в одиночестве, на такие секунды сложно выйти. Соперничество с ней взбодрило и пришлось как нельзя кстати.

— На мой взгляд, Шестрем — эдакая модель потенциальной медалистки Рио. Чтобы претендовать на пьедестал в спринтерском кроле, нужно как минимум плыть вровень со шведкой. А она в Стокгольме показала 52,78…
— Я считаю Сару просто одной из своих конкуренток. Ни больше, ни меньше. Понятно, что Шестрем будет в числе претенденток на олимпийские медали, но я вроде тоже не лыком шита. Посмотрим…

— О чем тебе говорит нынешний мировой рейтинг ФИНА? Вся восьмерка лучших на “полтиннике” вольным стилем в преддверии Олимпиады плывет быстрее 24,60, восьмерка лучших на стометровке дружно разменивает 53,55.
— Мои выводы: в Рио-де-Жанейро тройка призеров на 50 метрах проплывет бассейн быстрее 24 секунд, а на сотне медалистки разменяют 53 секунды. Причем 52,9 может и не хватить для попадания на пьедестал.

— Но твои “личники” (24,28 и 53,38), принесшие серебро Лондона, пока уступают этим выкладкам.
— Еще не вечер. Уступают — значит, нужны новые личные рекорды. Результаты должны расти от Олимпиады к Олимпиаде. Иначе спорт был бы неинтересен.