Надежда Скардино. При Королькевиче никто не знал, что делать

Спортсменке было чем поделиться. Она рассказала обо всех болевых точках в работе со словенским специалистом Владимиром Королькевичем, сотрудничество которого с белорусской командой завершилось после года работы. Как оказалось, этого срока хватило с лихвой. Надежде не надо было задавать наводящих вопросов, стараясь узнать о причинах недовольства, — обо всем она поведала сама, эмоционально делясь наболевшим.

О доверии

— До Владимира Королькевича мы работали с квалифицированными тренерами Клаусом Зибертом и Альфредом Эдером. Им на смену пришел словенский специалист, у которого, как выяснилось, нет европейской лицензии. Владимир Борисович потерял ее после инцидента с подопечными из российской команды, когда в применении допинга были уличены Ирина Старых и Екатерина Юрьева. Поэтому изначально по отношению к нему было некоторое недоверие. Он говорил об этом в одном из первых интервью: мол, девочки с опаской смотрят в мою сторону из-за такой репутации. Когда Королькевич пришел, у нас возникли вопросы: как так, тренер без лицензии?..
Cамое главное в тренере — его вера в подопечного и обоюдное доверие. Тогда приходит понимание и можно вместе достичь результата. Как получилось у нас с Клаусом…

О Зиберте

Когда Клаус пришел в команду, мы все были еще совсем зелеными, особенно я. Даша к тому времени уже сформировалась как спортсменка. Но мы находились в том возрасте, когда нам как воздух были необходимы поддержка и вера в свои силы. Счастлива, что выпал шанс работать с таким тренером. Пусть в жизни каждого атлета будет такой наставник, как Клаус, который сможет сделать из тебя профессионала. Он верил в каждую из нас.
Зибыч всегда переживал за команду. До слез радовался победам, близко к сердцу принимал неудачи. Вообще, часто говорил, что спорт — это игра, а не жизнь. И относиться к нему надо соответствующе. Безусловно, он составляющая жизни, но занятие им должно доставлять удовольствие. Если нет удовольствия, работа никогда не принесет результата. Когда все превращается в тяжкую ношу, на тренировках нестерпимо трудно и ничего не хочется, лучше не заниматься вообще. Хотя Клаус немного лукавил, говоря, что спорт — это всего лишь игра. Все знают, что врачи не рекомендовали ему ехать в Сочи, он нуждался в операции. Но уперся, и был с нами до конца. Вот пример. Через два часа после сеанса химиотерапии он сопровождает нас на тренировку, потому что для него это важно. Конечно, в работе с немцем не обходилось без спорных ситуаций. Но они всегда обсуждались открыто и нас не оставляла уверенность, что, проговорив все, мы найдем общее решение. Когда к нам пришел Альфред, а мы понимали, что Зиберт с нами не навсегда, перестройка прошла очень легко. Команда подготовилась к переменам, но на выходе оказалось, что Эдер такой же открытый и контактный. Даже более “легкий” — он с воодушевлением пришел в нашу сборную, а мы приняли его как своего.

О европейском подходе

Некоторые тренеры говорят, что биатлонисты на постсоветском пространстве не могут работать по европейской системе, понимаете ли, менталитет не тот. Дескать, нам надо указывать и приказывать, стоять над душой, изображать диктатора, потому что сами ничего сделать не можем. Такой устаревший стереотип…
На мой взгляд, в основе западной системы подготовки лежит абсолютное понимание и доверие между тренером и спортсменом. С Клаусом мы доказали, что можем работать, когда нас никто не уговаривает и не заставляет, а тренировки в удовольствие. Это же просто! Команда знает тренировочный план, верит, что он принесет пользу и успех, а наставник, в свою очередь, не сомневается в наших силах и полностью доверяет. Такая обстановка позволяет раскрыться на сто процентов. В детстве даже не мечтала, что выиграю олимпийскую медаль. И представить не могла реальный масштаб своих возможностей.

Об Эдере

Королькевич говорил, что наша женская команда — это семья, в которую не каждый вхож. Так вот, Альфред влился в нее моментально. И его присутствие стало для нас подарком. После года работы с ним прибавила каждая биатлонистка. Проблемы возникли только у меня, но там были причины — из-за второй операции пришлось срочно менять глаз прицеливания. Однако и с этими проблемами я добавила в скорости. И стреляй, как в этом году, была бы в десятке общего зачета.
В прошлом мае Альфред уехал из-за личных обстоятельств… Он не выпадал из нашей жизни. Никоим образом не касался нашего тренировочного плана, но моральную поддержку оказывал всегда. Когда услышали, что Эдер может вернуться, радость была невероятной! Мы с ним поговорили и сказали, что будем счастливы снова работать вместе. Как только новость о возвращении Альфреда стала реальной, мы… снова начали улыбаться. Надеемся, что австриец будет с нами. Это самое большое желание всей женской команды. Но вопрос пока открыт. Старший тренер Федор Свобода два года назад очень хорошо взаимодействовал с Альфредом, их совместная работа была успешной. Хотелось бы, чтобы этот тандем остался с нами. Если кому-то важно мнение спортсменов, то я его озвучила. А если не важно, нам уже ничего не остается — мы свою позицию донесли.

О перенесенных нагрузках

Работать с тренером предстоит нам, биатлонистам. А каждый, кто смотрит телевизор, хочет видеть успехи. Если их нет, то плохо всем, и растет недовольство.
Королькевич в одном из интервью назвал нас непрофессиональными спортсменами, сказал, что мы работаем спустя рукава и не заинтересованы в результате. А наши показатели его волнуют даже больше, чем нас. Это плевок в сторону команды! Понимаете, нам же не 18-20 лет и мы не думаем, что впереди много времени и ничего страшного не произойдет, если где-то позволим себе расслабиться. Каждый спортсмен в национальной команде тренируется для результата. Это его будущее, благополучие и авторитет.
Мы работаем по одиннадцать месяцев в году. Некоторые наши биатлонисты в минувшем сезоне не были дома по полгода. Полгода! Уехали на сбор в середине октября, а вернулись только в конце марта. Нас уверяли, что это правильный подход. Что мы должны чем-то жертвовать, потому что впереди чемпионат мира…
Полгода — большой срок. Мы не моряки дальнего плавания, у нас есть возможность вырваться домой. А для психологического состояния поездка к родным — это лучшее восстановление. Половина успеха зависит от правильного настроя и своевременной психологической разгрузки. Ежели дома не бывать месяцами, сложно сохранять концентрацию. Но если ты понимаешь, ради чего эти жертвы, все воспринимается иначе. Нам еще летом сказали: все, что мы делаем, — ради чемпионата мира. План был так выстроен, что приходилось бежать официальные гонки в акклиматизационные дни. Мы соглашались, ведь это необходимо, чтобы приехать на главный старт на пике формы. Все принимали ситуацию, потому что ждали обещанного прорыва. Но на первом же собрании перед ЧМ нам объявили план тренировок. И когда команда спросила, почему предлагаются именно такие нагрузки, получила ответ, что работаем на удержание нынешней формы. И тут все задаются вопросом: а у кого эта форма была? Весь сезон слышим, что мы находимся под нагрузкой от силовых тренировок, чтобы придерживать готовность ради “выстрела” на чемпионате мира. И вдруг оказывается — работаем на удержание нынешнего состояния…

О взаимопонимании

Раньше нам всегда объясняли, какая тренировка для чего предназначена. Понимание физиологии процесса всегда дает дополнительный результат. Если ты осознаешь, ради чего это делаешь, тело охотнее откликается на нагрузку. В этом году нам никто ничего не объяснял. Не было понимания происходящего. В этой ситуации спортсмен психологически перестает доверять тренеру, теряет веру в его методику. Когда запускается такой процесс, о каких-то достижениях можно забыть. Мы выполнили всю программу, однако результата не получилось. Некоторый прирост был, но в основном у юниоров, и то, большинство из них зимой готовились с резервной командой, не сталкиваясь с методами Королькевича. И когда перед чемпионатом мира нам говорят, что это слишком сложная методика для одного года и эффект от нее будет на Олимпийских играх… Какие Игры? Они только через два года. Что же нам делать сейчас?
Не хочу кого-то обвинять. Ну, отработали мы этот сезон. Не получилось, что все и признали. Отмечу, у Владимира Борисовича были и неоспоримые плюсы. У него много наработок, он хорошо объяснял тонкости техники. Но когда под его началом 18 человек и каждому надо объяснить — внимания на всех не хватит. Мы заметили прогресс в стрельбе, за что спасибо в том числе и его тренировкам. Но если смотреть на сезон целиком, то были проблемы во взаимопонимании и коммуникации.

О напряжении

Виноваты все. В том числе и спортсмены, которые не смогли найти общий язык и, наверное, мало доверяли. Но мы выполнили все его требования. Может, его методика дает результат только на третий год? Но нам она, очевидно, не подходила…
Мы находились в постоянном напряжении. Оно не исчезало даже после тренировок и гонок. Это очень сложно. Такое состояние должно быть, но не на протяжении полугода! В этом сезоне в команде не было семейных отношений. Никто не знал, кому доверять, что делать и на чьей стороне правда. Мы впервые оказались в такой обстановке. Тренер же уверял, что биатлонист должен оставаться в напряжении, тогда он будет хорошо выступать. При этом говорил, что мы симулируем… В лицо было неоднократно сказано, что мы не профессионалы. Тогда возникает диссонанс: а зачем вы с нами работаете? Сделайте хотя бы из одного спортсмена профессионала, вас же для этого и приглашали. До сих пор мы же что-то из себя представляли, были друзьями, оставались сплоченным коллективом, общались с тренерами…
Перед нами были примеры, когда в команду приходили Клаус и Альфред, и мы чувствовали, что все вокруг меняется. Пусть незначительно, и все же положительные сдвиги происходили. Раньше я показывала 18-й общий ход, а в этот раз — 33-й. Ну как я поверю, что мне подходит эта методика? Стрельба улучшилась, но неужели я так сильно сосредоточилась на стрелковой работе, что столько потеряла в скорости?
Мы не успевали восстанавливаться. Ему не нравилось, что некоторые поехали домой накануне Нового года. Когда вернулись, узнали, что впереди 11 дней тренировок без выходных. А свободный день предусмотрен только один — перед поездкой на этап. Как можно нормально бежать после одиннадцати дней тренировок в среднегорье? Я поверила в эту методику, все выполнила, а результат где? Все, что было в этом году, до сих пор не укладывается в голове. Он же хотел с нами работать, чего-то добиться. Но потом понимаешь, что мы были для него никем. “Вы непрофессиональная команда, из вас ничего не получится”, — вот что мы неоднократно слышали.
Фактически нас обманули. Говорили, что готовимся к чемпионату мира, а потом оказалось, что это долгосрочная работа на олимпийскую перспективу. И эта методика подойдет только через несколько лет… Понимаете, для нас важен результат. Мне 31 год. Каждый новый сезон как последний. Хочется отработать на сто процентов, чтобы заметить прогресс и найти мотивацию прийти на первый сбор в следующем году.

О проблемах

Королькевич правильно говорил, что команда испытывала трудности с лыжами и сервисом. Ну так они и в прошлом году были! И два года назад! Каждый раз у нас бывают проблемы с лыжами, мазями, со сроками пребывания в Европе, со здоровьем. Но как- то же мы с ними справлялись и что-то показывали. Надо решать все полюбовно, а не “вы — самая непрофессиональная команда, с которой я работал”.
Владимир Борисович любил употреблять слово “обслуга”. Оно прочно въелось в голову. Мы не могли понять, почему медперсонал можно назвать обслугой. Медперсонал от слова персона, это личность. А обслуга от какого слова, обслужить? Так они нас не обслуживают, они с нами работают. У нас все партнеры, нацеленные на одну идею. Мы хотим результата. “Вы симулируете, что вам плохо. Вы не хотите бежать”, — говорил он в Поклюке, повторил это и в интервью. Сегодня я собираю кусочки этих воспоминаний и не могу дать объективную оценку.
Мы столько сил отдаем спорту и мечтаем только о медалях. Не бывает такого, что тренер хочет больше, чем спортсмен. Тренер столько не работает. Это мы выходим и пашем сами на себя. А когда мы выкладываемся и понимаем, что тренировка не помогает, а только усугубляет состояние… При этом говорят, что у тебя ничего не получится. Кому это надо?
Если к нам придет Альфред и вернет ту схему, по которой мы тренировались два года назад, у нас может все получиться. Каждая из девчонок будет только рада снова с ним сотрудничать. Поэтому я верю, что у нас еще все может быть хорошо.