Александр Пономарев. Один за всех

До нашей эры тоже хватало людей славных, раскрученных книжками или молвой: Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Эдуард Стрельцов — а забил больше он, не игравший ни в сборной СССР, которой еще не существовало, ни в чемпионских командах.
Чемпионская его вряд ли бы и взяла: слишком тащил одеяло. Знаменитый футбольный журналист Лев Филатов даже высказал предположение, что Пономарь сознательно выбирал те команды, где все вертелось вокруг него.
Таким, пожалуй, и должен быть лидер, но сильные клубы стремятся не допускать чрезмерной зависимости. “Он напоминал кулачного бойца, — сравнивал Филатов, — бил жестко, метко, наотмашь. Жаден был до игры, до голов, до капитанской повязки, до роли вожака, хозяина, до внимания завороженных трибун”.
Александр Пономарев не был на поле изящным — он был забивным. Дальним ударом или после прохода, коленом, животом, в сутолоке, с протыка — он не делил голы на эффектные и не очень и обладал поразительной силой воздействия. Владимир Высоцкий назовет его кумиром своей юности. Невысокий, всего метр семьдесят, кряжистый корч, твердо стоявший на ногах, наделенный взрывным рывком и ударами с двух ног, терзал и караулил центральную зону. Забавно, что сам он сох по тому, чего не дано — роли левого нападающего, по иронии судьбы позиции будущего могильщика его рекорда Блохина, который появится на свет в год его ухода из футбола. Какой левый крайний из сбитого, широкой кости тарана, настырной девятки до мозга костей.
Характера он шахтерского, и если бы не футбол, никуда бы не делся от забоя. Но в 1935-м команду горловских мальчишек-дублеров командировали на товарищеский матч в Сталинград. После выигрыша гостей сразу восьмерых оставили тренироваться с “Трактором”.
Шурка здесь быстро поднялся и пошел бить голы. В кубковом матче 1937 года — единственный случай в истории советского футбола (документально не подтвержденный: протокола игры не сохранилось) — со слов, провел девять мячей в ворота саратовского “Динамо” (9:1).
“Забил девять, а ребята, Проворнов, Проценко, говорят: надо еще один — тогда слава на весь Союз. И как раз назначили пенальти. Меня зовут — бей! А я разбежался и, разгоряченный, пробил выше штанги”.
Сергей Проценко и Василий Проворнов играли полусредних — подносчиков снарядов в новейшей системе “дубль-вэ”, а Пономарев топтал защиту на острие. Рассказывают, чех Антонин Фивебр, тренировавший “Спартак” в первых чемпионатах, увидев двадцатилетнего Пономарева в контрольном матче в Евпатории, объявил: его надо заполучить во что бы то ни стало, лучшего центрфорварда для этой схемы не найти.
Александр уже носил капитанскую повязку и закончил сезон 1938 года бомбардиром чемпионата, разделив лавры лучшего снайпера с Григорием Федотовым и киевлянином Макаром Гончаренко. В том году с “Трактором” стал работать 24-летний Юрий Ходотов, самый молодой тренер в советском футболе, и уже через год сталинградцы навели шороху. Шли в тройке, обыграли “Спартак” — и вдруг в разгар гонки ведущих форвардов забрали команды, отказать которым было нельзя. Пономарева призвало московское “Динамо”, Проворнова — ЦДКА, и “Трактор” забуксовал. Вызывающе красноречиво: один из лидеров, открытие года, подряд проиграл аутсайдерам “Стахановцу” (Сталино) — 2:4 и “Сталинцу” (Ленинград) — 1:7. “Красный спорт” написал о таком скандале, и вопрос “О переманивании игроков из футбольной команды общества “Трактор” рассмотрели не где-то — на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). Постановили: игроков вернуть, матчи — переиграть. Не будь это Сталинград, стали бы отвлекаться товарищи: о выдернутом армейцами из московского “Металлурга” нападающем Сергее Капелькине даже не обмолвились.
Возвратив свое, “Трактор” с воодушевлением продолжил сезон и, по всему, попадал в призеры, но финишный отрезок подуставшие или струхнувшие игроки провалили (3 очка из 10) и остались четвертыми.
В 1941 году Александр Пономарев и три лидера сталинградской команды все же оказались в Москве. Вожди ВЦСПС — центрального совета профсоюзов — намерились потеснить тройку столичных грандов. Создали два новых коллектива, куда командировались ведущие игроки профсоюзных команд. Но затея оказалась мертворожденной: на момент обрыва чемпионата войной “Профсоюзы-1”, за которые выступали Пономарев и компания, шли в турнирной таблице последними, тогда как обескровленный “Трактор” продолжал подпирать тройку лидеров.
Трудно предположить, каких бомбардирских высот достиг бы Пономарев, не придись на войну его лучшие годы. Домой возвращаться не стал, приписался в Москве к автомобильному заводу. Команда на ЗИЛе была средненькая, но, прибрав еще Акимова, Мошкаркина, автозаводцы шумнули в возобновленном чемпионате столицы. Выиграли Кубок (в финале с ЦДКА Пономарев отметился хет-триком) и чемпионат Москвы.
Голы военной поры за отсутствием союзных турниров в зачет потом не пошли, и фантастическая, больше полгола за игру, результативность Александра Пономарева сложилась только из цифр, наработанных до 23 лет и после 26.
Чемпионат страны возродился в сорок пятом. Пономарев к тому времени был в “Торпедо” не просто капитаном — царем. Автозаводская команда оставалась несколько безалаберной, но могла собраться и низвергнуть любой авторитет.
“Слишком любительский был у нас подход, — признался впоследствии Пономарев. — Мы продолжали оставаться, в сущности, рабочей командой, даже не всегда собирались на тренировки. Когда играли со слабым соперником, мешало шапкозакидательство. Но, если предстоял серьезный матч, могли одолеть кого угодно”.
Выраженная команда одного форварда — физически сильного, упорного, с тяжелым ударом с обеих ног, — “Торпедо” целиком зависело от него. Не имея гренадерских габаритов, Пономарев был силен духом. Как истинный вожак, он любил тащить матч на себе, а от партнеров требовал подыгрыша. Один за всех, все — на одного, иронизировали трибунные острословы, но торпедовским оппонентам на поле было порой не до шуток. Истошный клич “держи Пономаря!” был знаком матчей с его участием.
Презираемый во дворах неправильный удар пыром давал Пономареву добрую половину взятий ворот. Бить надо подъемом, учат в спортивных секциях, или шведой, или щечкой. Наш герой теорию опровергал: носком бутсы наносил страшной силы удары. У других мяч летел бы куда попало, а у Пономаря — точно в “рамку”!
“Больше того, — вспоминал Симонян, — он умел бить с носка по мячу, летящему в воздухе, чего я в жизни ни у одного игрока не видел”.
В 1945-м Пономарев таки втащил “Торпедо” на пьедестал, спустя год стал лучшим бомбардиром страны, в 1948-м вошел первым номером в возобновленный список 33 лучших, оставив под собой элитных центрфорвардов Сергея Соловьева и Григория Федотова. Провел в том году и самый эффектный за всю карьеру гол — “ножницами” Хомичу. Забил и забыл: ему интересно было проверить себя, повторить виденный удар, но по ценности голы были для него равнозначны, лишь бы много, любой хорош.
После единственной своей бронзы “Торпедо” финишировало четвертым-пятым, а в 1949-м наконец выиграло трофей — Кубок страны. Из этого праздника игроки так и не вышли. “Виноват, конечно, я, — скажет впоследствии умудренный годами Пономарев. — После выигрыша Кубка немного сломался. Всегда все держал в кулаке, а тут были и нарушения режима, и изменилось отношение к тренировкам. Спохватились, когда было уже поздно. В коллективе наметилась трещина”.
Разбитую чашку не склеишь. Пономарев пытался вернуть кураж, но прежнего удовольствия не получал. Ему нужна была встряска. В возрасте Христа он ушел из команды и вернулся на Донбасс. 33-летний бомбардир стал капитаном “Шахтера”, в первый год забил 15 голов и поднял боровшуюся за выживание команду на бронзовую ступень пьедестала.
Там же, в “Шахтере”, перешел на тренерскую, а тем временем в Москве его бывший партнер Василий Проворнов, работавший с клубными командами автозавода, высмотрел в юношеском “Фрезере” 16-летнего Эдика Стрельцова. Природа не терпит пустоты: в тот год на смену одному выдающемуся форварду пришел другой, еще более великий.