Мы с мясокомбината. Спортсмены закончились — будут в семье артисты

А жизнь у него богатая на имена и события: уроженец Питера, подопечный Бориса Михайлова, чемпион мира 1993-го, гражданин Норвегии, отец двоих детей…

— Как проводите межсезонье?
— Съездил в Грецию, погрелся на солнышке. Но уже готовлюсь к работе. Поучаствовал в Санкт-Петербурге в трехдневном тренерском форуме, организованном ВШТ при участии Игоря Захаркина, — много разных вопросов обсуждалось. Посетил несколько матчей чемпионата мира…

— Для тренера существует такое понятие, как “растерять форму”?
— Физическую — можно. (Смеется.) Но в принципе все время думаешь о хоккее, тем более уже есть новая работа. Представляешь, как будет выглядеть команда.

— Легко согласились на предложение “Немана”?
— Да. Приятно, что спустя два года снова пригласили. С теплотой вспоминаю те четыре месяца, что провел в Гродно в 2014-м, и то чемпионство. С командой, которая имеет серьезные амбиции, работается в удовольствие. А “Неман” всегда стремится быть на вершине. Это как очередной вызов. Будет интересно. Постараемся вернуть клуб наверх.

— Не считаете переход из ВХЛ в чемпионат Беларуси шагом назад?
— Совершенно нет. Отработал контракт в Питере — поступило новое приглашение. Просто надо на любом месте показывать свой уровень.

— Кстати, почему не остались в Гродно после чемпионского 2014-го?
— Тогда сообщалось, что не договорился с руководством. Но был еще один нюанс: предложили поработать со сборной Польши. Уже в июне провел переговоры с президентом местной федерации, в первых числах июля собирались подписать контракт. Отправился туда в условленные даты. Как раз приурочили это дело к приезду питерских армейцев и бывших тренеров польской сборной Быкова и Захаркина. Снова пообщался с президентом федерации, однако контракт на стол не лег. Вроде все хорошо, а соглашения нет. В начале августа опять поехал. Вместе с помощником уже начали смотреть матчи, отбирать игроков. Пробыл там десять дней и снова не увидел контракта. То есть ты уже работаешь, но за что — не понятно. В итоге дело затянулось числа до двадцатого августа. И тогда раздался звонок из Санкт-Петербурга — из СКА. Поинтересовались, как я, спросили, есть ли желание вернуться. Ответил: “Конечно, есть”. Часа через три перезвонили: “Тебя утвердили на должность помощника в ВХЛовскую СКА-“Карелию”. Сказал: “Хорошо, я готов!” Набрал руководителя польской федерации, тот спохватился: “Что? Как? Почему? Так я завтра уже собирался контракт привезти…” Ответил: “Спасибо, завтра уже не надо”. Непонятная ситуацию. Может, это такая польская особенность — постоянно кормить завтраками. В общем, через два дня был в Питере, приступил к работе. В ноябре, после отставки главного тренера, принял команду. В этой роли и проработал полтора года.

— Результатом довольны?
— В нынешнем сезоне команда демонстрировала очень хороший хоккей. Шли в лидерах, календарный год закончили на втором месте. Но чемпионат получился очень плотным. Финишировали в итоге на седьмой позиции. Впервые за четыре года клуб попал в плей-офф. А там “Ижсталь” подтянула ребят из КХЛ — поэтому первый раунд не прошли.

— Для вас возвращаться в Санкт-Петербург — это всегда нечто особенное?
— Ну конечно! Это родной город. Как там в “Джентльменах удачи”? Там тепло, там мой дом, там моя ма-а-ма!.. Вот и я там вырос, там начинал. Осталось много друзей. Родителей, к сожалению, уже нет, а братья по-прежнему живут в Питере.

— Прочитал в одном буклете конца восьмидесятых, что вы — воспитанник спортколлектива Ленмясокомбината…
— Совершенно верно. Раньше в городе было очень много хоккейных клубов. Каждый большой производственный комбинат имел стадион, команду, школу. У ЛМК, кстати, была одна из лучших. Первая и вторая группы, в каждой по десять разных возрастов, плюс взрослая команда… Все тренировались и каждые субботу-воскресенье играли на первенстве города. Так что мы с мясокомбината. Оттуда вышло много игроков СКА разных лет. Но сейчас, увы, нет уже такого клуба, а на месте стадиона выросли многоэтажки.

— Первенство города — романтика?
— Уровень был приличный. Раньше заканчивали рано. В тридцать два уже старик — до свидания. И эти мужики продолжали играть на город за разные коллективы: “Светлана”, мясокомбинат…

— А что за загадочный “Ижорец”, с которого началась ваша профессиональная карьера?
— Это клуб из Колпино, где расположен “Ижорский завод” — предприятие тяжелого машиностроения. Команду мастеров создали, кажется, в начале восьмидесятых, выступала в первой лиге чемпионата СССР. Нас туда пригласили по окончании школы мясокомбината — в шестнадцать лет. Там и начинал. Играли на открытой площадке. Тогда еще хватало таких катков: Пенза, Кирово-Чепецк, Альметьевск…

— В разное время “Ижорец” тренировал Николай Пучков. Считается основоположником хоккея от обороны.
— Можно и так сказать. Действительно делал серьезный акцент на обороне. Легендарным наставником был и прекрасным человеком. С ним всегда работалось интересно.

— Переняли что-нибудь?
— Под началом стольких тренеров играл… Борис Петрович Михайлов, Игорь Владимирович Захаркин… Томми Сандлин, которого называли шведским Тарасовым… От каждого берешь что-то хорошее. Получается собирательный образ.

— Неужели нет такого, кто повлиял больше других?
— Сложно сказать… Не хочется выделять. Но, когда становишься взрослее, больше чувствуется отпечаток Михайлова и Захаркина.

— С Михайловым вы впервые пересеклись в 1992-м — в свой второй сезон в СКА. И сразу стали лучшим бомбардиром команды. Выходит, помог раскрыться?
— Доверие тренера всегда очень важно. Михайлов требовательный, любит дисциплину, держит ее на высоком уровне. Но обычно разграничивает хоккей и жизнь. В быту это прекрасный человек, общаясь с которым, получаешь уйму удовольствия. До сих пор поддерживаем отношения. Было очень приятно работать. Мог и наказать, и пошутить. В команде постоянно царила прекрасная атмосфера.

— Самая легендарная история, связанная с Михайловым?
— Ха, историй много — как-нибудь не для прессы расскажу. О таких людях надо писать книги. Но под псевдонимом и не называя всех фамилий.

— В 1993-м он взял вас на чемпионат мира — единственный в карьере, который стал победным. Ожидали попасть в состав?
— Когда Борис Петрович принял сборную, пригласил на первый турнир в Германию группу ребят из СКА. Появилась надежда, что при достойной игре все возможно. А потом еще один турнир, еще… Так и оказался в составе. Конечно, победы от сборной России никто не ожидал. Но собрался очень хороший коллектив, который за год устоялся. Обойма практически не менялась. Подъехали Андрей Хомутов и Слава Быков из “Фрибура”. Настоящие звезды, лидеры, которые показывали, как надо играть. Тянули за собой. Создавали атмосферу победителей. Команда ведь была молодая. Матерых ребят можно было пересчитать по пальцам. Но молодежь отличная подрастала: Юшкевич, Яшин, Николишин… Плюс прекрасно отыграл в воротах Андрюша Трефилов. Добились успеха действительно командой. Золото чемпионата мира — мечта любого хоккеиста!

— Из группы Россия тогда выбралась с трудом, зато в полуфинале хлопнула канадцев…
— Причем они вели 3:1. Мы во втором периоде переломили игру и победили — 7:4. Кстати, у нас раздевалки размещались по соседству. И душевые граничили неполной стенкой: сверху дырка и снизу. Когда канадцы нас на групповой стадии победили, оттуда доносилось столько криков! Поддевали нас разными фразочками. Но когда закончился полуфинал, там стояла гробовая тишина…

— …и уже россияне их поддевали.
— Не-е, мы оказались культурнее. Нельзя над чужим горем издеваться.

— У вас была возможность уехать за океан?
— Честно говоря, нет. На чемпионат мира попал в 29 лет — поздновато. Тогда как раз разрешили выезд молодым хоккеистам — их и стали подчищать. Случился массовый отток. Зато мне предложили уехать в знаменитый стокгольмский АИК. Правда, контракт сорвался. Клуб вылетел во второй дивизион, и, когда я уже сидел на чемоданах, пришел факс: “К сожалению, по финансовым соображениям не можем подписать соглашение”. Поэтому провел еще год в СКА, а после уехал в “Брюнес”, где работал упомянутый Сандлин. Но команда была возрастная — спустя сезон взяла курс на омоложение. Контракт не продлили. Тогда поступило предложение из Норвегии, куда и уехал. Как выяснилось, надолго…

— Что поразило экс-гражданина СССР в развитой Скандинавии?
— Другой менталитет, другое отношение хоккеистов к делу. Больше всего поразила неимоверная работоспособность игроков, многие из которых не значились профессионалами. В то время даже в Швеции сильнейший дивизион был не на сто процентов профессиональным. В топовом “Брюнесе” некоторые параллельно работали. Однако тренировочному процессу ничего не мешало. На предсезонке — трехразовые занятия. Причем тренировку по атлетизму каждый проводил самостоятельно. Можно в разное время, но программу надо выполнить.

— Норвегия считается одной из самых дорогих стран мира.
— Это все из-за высокого налогообложения. Зато очень хорошая “социалка”. Не дадут умереть, если потерял работу. Были и у меня сложные времена. В первом норвежском сезоне выступал за “Спектрум”. Вроде все отлично, много забивал, команда здорово смотрелась, а в феврале клуб вдруг объявил себя банкротом. В ящик пришло письмо: “Извините, в кассе пусто. Платить нечем”. Хорошо, соседи оказались отзывчивыми. Сориентировали, мигом отправили нас в рабочую контору, в соцконтору, туда-сюда… И деньги стали возвращать! Аренду квартиры погасили. Концовку сезона дожили. Потом подписал контракт со стабильной “Волеренгой”, дочка в школу пошла… Жизнь наладилась.

— Легко далось решение остаться на ПМЖ?
— Все само собой получилось. Отыграл шесть лет, пришла пора заканчивать, поступило предложение работать тренером в высшей спортивной гимназии… Там трудился еще шесть лет — руководил отделением хоккея. Но не только руководил — и тренировал тоже. Наша команда старших юношей входила в структуру клуба элитного дивизиона “Фриск Аскер”. Гимназию прошли многие ребята, играющие нынче на высоком уровне, в том числе основные хоккеисты сборной. А главное достижение — конечно, Матс Зуккарелло из “Рейнджерс”. Отчасти мой воспитанник, если можно так сказать. В 16 лет пришел в нашу группу.

— “Eliteprospects” гласит, что в сезоне-2002/03 вы сыграли один матч за юношескую команду “Фриск Аскер”…
— Хм… А! Точно! Забавная история. Когда выступал в “Волеренге”, моим партнером по звену был Серж Буавер — обладатель Кубка Стэнли-1986 в составе “Монреаля”. Три года отыграли вместе, легко находили общий язык, много забивали. Когда я пришел в гимназию и взялся работать с юношами, он уже тренировал основную команду “Фриск Аскер”. И однажды на моих ребят напала какая-то инфекция — больше половины состава выкосила. А отменить матч нельзя — по регламенту достаточно восьми хоккеистов, чтобы встреча состоялась. У меня как раз восемь и было. При этом регламент разрешает в “регулярке” выходить на лед спортсменам любого возраста, поскольку старшие юноши одновременно являются фарм-клубом основы. Можно, например, отправлять туда взрослых игроков набирать форму после травмы. Позвонил Сержу: “Ну что, тряхнем стариной? Давай завтра сыграем за моих парней”. Он согласился. Вышли ветеранской тройкой. Третий — норвежец, помощник Буавера. Сыграли очень удачно — все голы организовали. Я набрал 2+1, Серж — 3+1. Победили. Не столько было “физики”, сколько мастерства. Ребята остались очень довольны, что сыграли в одной команде с чемпионом мира и обладателем Кубка Стэнли. После этого стали просить: “Может, и в следующем матче выйдете?” Нет уж, спасибо…

— Сколько надо зарабатывать в Норвегии, чтобы справляться со всеми счетами и достойно жить?
— Сложно сказать. У кого какие потребности. Наверное, в районе двух с половиной тысяч евро. Как и везде, зависит от того, снимаешь ты квартиру или имеешь свою, выплачиваешь кредит или нет… Но если есть постоянная работа, то не проблема приобрести жилье. Банк без труда даст займ. Вопрос только в том, какой процент потребует вернуть. Знаете, бывает, приезжаю в Санкт-Петербург, а мне говорят: “Видел по телевизору, что у вас там в Норвегии зарплата — пять тысяч долларов”. Ну да, пять — около двадцати пяти тысяч крон. Только по телевизору не показывают, что надо отдать тридцать шесть процентов налога, вернуть какую-то часть в банк, если брал займ, оплатить квартиру, бензин… Остается тысяч восемь. Вот и живи на них в одной из самых дорогих стран. Просто люди думают, что норвежцы какие-то бездельники — мало работающие, но много получающие. А там такие же люди, которые встают в шесть утра и идут трудиться.

— Жене легко было найти работу?
— Помогли. Как и везде: без рекомендации, без связей трудно пробиться. Так во всем мире.

— Ваши дети чувствуют себя норвежцами?
— Да, хотя и говорю дочкам, что они русские. Младшая родилась уже в Норвегии — для нее тамошний язык роднее. Но знает и отцовский, любит Санкт-Петербург. То же самое и старшая. Она, кстати, работает координатором фигурного катания в норвежской федерации, еще и тренирует. Раньше сама каталась. Младшая профессионально занимается балетом в театре. Будет поступать в балетную школу в Гамбурге.

— Творческая натура?

— Да, наконец-то закончились в семье спортсмены — будут артисты. Хотя опять-таки балет… (Смеется.)