Euro-2016. С места события. Бейл и децибел. Спецпоезд Лилль — Ланс

Справедливости ради, славяне на фоне хозяев и британцев выглядели просто обитателями дома высокой культуры быта, умеренными в питии и логичными в действиях. Французы по-настоящему сорвались с цепи. Все машины оделись в триколоры и гудели до хрипоты. Время от времени в их потоке мелькали и албанские флаги. И им тоже все сигналили. Все-таки держались “орлы” почти героически.
Лилльская фан-зона весь второй тайм провела в томительном ожидании гола. И когда Гризманн все-таки отправил мяч в ворота албанцев, дождь из пива оросил все вокруг: в воздух взметнулось столько стаканчиков, что даже конфетти в новогодних хлопушках меньше. Разумеется, в честь праздника содержимым пришлось пожертвовать. Ну а когда окончательно оформил пропуск “трехцветным” в следующую стадию Пайет, началась дискотека.
Кроме того, повышенные децибелы вызвали еще два события. Когда камеру навели на присутствовавшего на матче президента Франсуа Олланда, возмущение толпы было неописуемым. И хорошо, что его долго не показывали.
Во-вторых, выход на замену Гризманна. Степень обожания форварда мадридского “Атлетико” во Франции близка к зиданьей. Он и не подвел в конце концов, устроив городу настоящий праздник. “Allez les Bleus!” — кричал каждый в ухо соседу. Причем даже тем, кто болел за албанцев. “Ты не француз? Албанец? Белорус?! Ну ты точно должен быть за нас! Allez les Bleus!!” — и продолжалось это до самого закрытия фан-зоны в полночь.
Празднования перенеслись на улицы, где в них органично влились англичане и валлийцы, разогревавшиеся к вчерашнему поединку. Город выглядел так, будто в нем объявили чрезвычайное положение. Впрочем, для полицейских и медиков так и было.
Органы правопорядка несли вахту в огромных количествах. Делать им почти ничего не пришлось, но стояли они смирно едва ли не до утра. Рядом с ними — медики. Вокруг фан-зоны поставили несколько огромных оранжевых палаток, которые служили мини-госпиталями. Внутри виднелись каталки и капельницы, но пациентов, по счастью, не было.
Кучи мусора, которые к часу ночи скопились в историческом центре Лилля, не поддаются никакому описанию. Во сколько нужно было встать работникам коммунальных служб, чтобы все это разгрести, трудно даже догадаться. Но уже в полдевятого утра все было в обычных нормах. Правда, не идеально.
Возможно, просто потому, что англичане и валлийцы словно и не ложились. С каждой секундой их становилось на улицах все больше. И все они стекались на “Gare Lille Flandres” — фламандский вокзал, с которого (в отличие от “Lille Europe”) стартуют поезда в пригород.
И творилось там неописуемое. Очередь к платформе, с которой отправляются поезда на Ланс, достигала таких размеров, что уходила в холл старого красивого здания. Причем каждую минуту она увеличивалась на десять человек.
Я понял, что терять нельзя ни мгновения. Но в спешке купил в автомате билет до Ланса не из Лилля, а из Сент-Омера. Обнаружил это, только когда вернулся в очередь и разбираться было поздно. Нужно было стоять — за мной было уже пятьдесят англичан и пятьдесят валлийцев.
Очередь выгнулась луком и ушла от нашей шестой платформы к первой и пронзила вокзал насквозь, вывалившись в какую-то дверь в той стороне. Так мы и стояли под взглядами французской полиции. А еще — английских констеблей, которые специально приехали контролировать своих подопечных через Ла-Манш — благо он недалеко.
Их было человек тридцать. Звучит как будто много, но для этого спецпоезда Лилль — Ланс определенно ничего особенного. Какой-то англичанин чем-то проштрафился, ему скрутили руки за спиной, и он на весь вокзал выкрикивал разные слова, перед каждым добавляя “fucking”.
Очередь стояла на месте. За полчаса мы продвинулись где-то на два метра. И только за счет тех, кого силы правопорядка, видимо, выдворили из претендентов на поездку в Ланс. Лишь спустя час ожидания полицейские открыли доступ на платформу нашему длинному красно-бело-зеленому змею.
Я не знаю, влезли ли в этот поезд на 11.26 по лилльскому времени все желающие. Скорее всего, нет. Но отправился он по расписанию. В моем вагоне в итоге было пару мест, но, возможно, так и задумывалось. Ведь поезд должен был останавливаться на полустанках и там еще кого-то принимать.
Насчет билета я волновался зря. С таким же успехом в веселый вагон я мог пройти с билетом от Крупок до Неманицы. Досмотр сумок волновал железнодорожников и службы безопасности гораздо больше. Подали видавший виды двухэтажный состав с надписью “Nord-Pas-de-Calais”, толпой британцев я был внесен на первый этаж первого вагона.
Никакой озлобленности между англичанами и валлийцами не было видать. Почти весь перрон был радикально мешаным. “Красные драконы” мешались со “святыми георгиями”, “бейлы” нормально беседовали с “руни”, и не было видно, чтобы предстоящий матч хоть как-то катализировал вражду между соседями по острову.
Вагон мне попался на редкость адекватный. Не было даже ни одной песни. Все спокойно обсуждали футбол, матчи с россиянами и словаками и предстоящую баталию. “Я не понимаю, зачем Ходжсон ставит Стерлинга и Лаллану? С ними же все ясно! Ну можно же найти на поле место для Варди. Как-то сыграть сдвоенным центром. Кейн тоже не ахти, но в него есть хоть какая-то вера. А Стерлинг и Лаллана — ну просто пустые. Скорее Джо Харт забьет, чем они”, — говорил человек в стильной майке коллекции 1996 года, в которой Ширер и Шерингем забивали голландцам.
Его сосед стал вспоминать, сколько вообще забивали вратари, перешли на обсуждение памятного гола Шмейхеля “каким-то русским”, который, впрочем, не спас “Манчестер Юнайтед” от давнего еврокубкового позора — вылета в сражении с волгоградским “Ротором”.
Время обсудить было: поезд тянулся довольно медленно, останавливаясь у каждого столба. На станции под названием “Loos” англичане заржали: как называются люди из этой деревни? Лузеры? “Да чего вообще останавливаться! Гнали бы до самого Ланса! Сколько здесь вообще французов?” — замечание было в целом уместным. Навскидку не на футбол ехала только одна женщина с детьми. С которыми она разговаривала на польском. Кое-кто еще заходил на полустанках. Причем на трех из них зашло еще по десятку англичан. Они приняли тактически верное решение не давиться на Фламандском вокзале, а отъехать чуть дальше.
Ехали до Ланса в итоге минут пятьдесят. Но выходом на платформу путешествие не закончилось. Там пришлось постоять еще минут двадцать. Полиция цедила людей очень медленно: снова открывали каждую сумку.
Когда же наконец наш вагон вышел из вокзала, оказалось, что Францию мы покинули. Вокруг была Англия — не самая старая, не ко всем добрая, но безошибочно узнаваемая. На всех барах вокзальной площади висели английские и валлийские флаги. Кругом не было видно ни единого француза. Видимо, все они от греха подальше и уехали подальше.
Играть EURO»2016 в Лансе — идея любопытная. В плане гостиниц и размещения болельщиков надежда только на Лилль. Стадион — относительно старый, прежде всего морально. Вместо обычных теперь закрытых “овалов” — четыре отдельные трибуны с пустотой на стыках, продуваемой ветром. Здорово похоже на арену какого-нибудь “Крю Александры”. Символично, что настолько британский стадион принял главное британское дерби чемпионата Европы.
Но любопытность идеи играть здесь еще вот в чем. Стадион “Болларт-Делелис” — на 38 тысяч зрителей. А официальных жителей в Лансе — 32 тысячи. То есть в день матча население города фактически увеличивалось чуть больше чем вдвое. Причем почти исключительно британцами.
Невероятная волна захлестнула город с самого утра. В нем не осталось ни одного питейного заведения, где были бы хоть какие-то сидячие или даже стоячие места. На каждом крыльце бара образовывался стихийный пикник, который запруживал полдороги. Что в принципе не создавало никаких проблем, так как все улицы по дороге от вокзала к стадиону были перекрыты. Ездили если только полицейские, и то очень медленно.
Вокруг стадиона улицы тоже частично перегородили, включая и аллею имени камерунца Марка-Вивьена Фоэ, умершего прямо на футбольном поле. Было это в Лионе в 2003-м — через четыре года после того, как африканец провел последний матч за “Ланс”. Но в городе его не забыли: в конце концов, и он в том числе привел провинциальный клуб к первому (и последнему) в его истории чемпионству.
Кстати, аллея разделяет стадион и местный филиал Лувра. Правда, болельщикам было точно не до “Свободы на баррикадах”. Главные баррикады вчера были на поле.
На “Болларт-Делелис” английских болельщиков оказалось значительно больше валлийских. Тем досталось меньше половины правой трибуны и несколько секторов. Но в плане поддержки люди в красном были безукоризненны.
Кстати, разделялись болельщики весьма условно — стюардами, которых было немного. Никаких усиленных кордонов полиции или заборов не было. К тому же в валлийских секторах кое-где сидели англичане и, видимо, чувствовали себя неплохо. Как и люди в майках Бейла в противоположной ситуации.
Церемония распевания (она же церемония взаимного освистывания) гимнов была мощной. “Меньшевики”-валлийцы сделали что могли, но “боже хранил королеву” просто невероятно. После такого исполнения англичане должны были точно рвануть к подвигам.
Но они крайне расстроили свою трибуну, первый тайм сыграв кое-как. “It»s coming home, football»s coming home”, — пели анлийские сектора песню, писанную к EURO»96 и крайне уважаемую болельщиками “трех львов” до сих пор — о том, что футбол едет домой. “It»s coming home, England»s coming home”, — передразнивали их номинальные гости (“Англия едет домой”).
Игра команды Ходжсона в первом тайме проделала здоровенную дыру в надеждах болельщиков. Гол Бейла они видели ближе некуда — вся трибуна за воротами Харта в первом тайме была английской.
С поля Руни и компания уходили под громогласное “б-у-у-у-у!” с трибун. Валлийцы, напротив, искупались в овациях своих. Разница в настроениях секторов была огромной. Как ни старались англичане сделать хороший шум при плохой игре, было слышно, что за проигрывающих болеть гораздо скучнее.
Выход Варди вдохнул в них новую жизнь, а гол лидера чемпионского “Лестера” заставил стадион звучать неимоверно громко. Валлийцы не спасовали и включились на полную. Перед матчем состоялся традиционный замер децибелов, и даже полупустая трибуна Уэльса показала внушительные 102 дБ. Жаль, что никто не замерял громкость во время матча — она наверняка достигала невероятных показателей.
Но максимума достигли в добавленное арбитром время, когда Старридж вколотил в ворота Хеннесси такой важный гол. А после финального свистка арена просто утонула. Этот рев, наверное, было слышно не только в Лансе, но и в Лилле, находящемся неподалеку Бетюне и Лоосе. Не исключено, что даже в Сент-Омере. Хотя на этот счет нельзя ничего утверждать наверняка.
А дальше гудел весь город. Несмотря на плохую, чисто английскую погоду, которая подарила солнце ровно на 90 минут матча. А так — что Ланс, что Плимут: мелкий дождик, тучки вовсе не медведи и полное впечатление, что ты не во Франции, а где-нибудь в Блэкберне в день, когда “Роверс” выиграли у “Болтона”.
Последние уходившие с арены болельщики видели, как накручивают круги по газону Джордан Хендерсон, Натаниэл Клайн, Райан Бертран и Джеймс Милнер. Видно, что свой резерв Ходж- сон и его штаб держат в тонусе. Да и как по-другому после этого матча, в котором все решили запасные?