Euro-2016. С места события. Идет хорват по городу

Последний рывок от вокзала “Лион-Пар-Дье” до вокзала “Сент-Этьен Шатекре” — и станет совсем жарко. Гости с далекого севера стаскивают с себя куртки и готовятся прибыть туда, где брызжет солнце.
На “Лион-Пар-Дье” — народа скопленье, полиция, собаки, монахини и грудные дети. Все они наблюдают за диковинными гостями. Одни — в огромных красных майках с длинными рукавами, каких здесь никогда не видали. В них можно и троих одеть!
Другие — в красно-белую клетку, в смешных очках и париках. И их тысячи, и все они в лионском веере направлений (Гренобль, Тулуза, Лозанна, Альбервиль, Марсель, даже Барселона) выбирают поезд на 13.24 на Сент-Этьен. В нем окажется столько народу, что в последний момент вскочившие североирландцы будут стоять в проходе. И офигевать.
На весь вагон — трансляция величайших голов сборной Хорватии через портативный динамик. Комментарии на всех языках — от грустного немца, констатирующего результативный удар Роберта Ярни во время разгрома “бундесманншафт” в 98-м, до захлебывающего тамошнего мэтра, не находящего слов для выражения радости по поводу гола Манджукича сербам.
Вокруг идет бурное обсуждение, где кто в те моменты был. Причем неожиданно включаются люди, которые до этого успешно казались французами, а оказываются из Черногории, просто живут здесь давно.
“Ты откуда, друг? Хочешь сухариков?” — этот вопрос еще больше ставит в тупик североирландцев. “Да бери ты! Не стесняйся!” — говорит хорват. “Мы сейчас подвинемся. Тут и втроем можно поместиться. Садись, садись!” — и британец садится ошеломленный. От сухариков ему тоже никуда не деться.
Но окончательно его добивает сосед человека с сухариками — это как раз человек с динамиком. “Томпсона знаешь? Слышал когда-нибудь?” — неожиданно задает он вопрос североирландцу. “Томпсона? Которого?” — логично переспрашивает тот. “Томпсон — он один! Сейчас я тебе включу. Спешиалли фор ю!”
Он крутит что-то в своей технике, и из нее доносится мощный гитарный рифф, а затем берут разгон заводная рок-мелодия и песня на совершенно загадочном для британца языке. “Томпсон — это наш хорватский AC/DC, понимаешь?” — говорит человек за диджейским пультом, и его невольный собеседник кивает: чего же здесь непонятного.
“Geni, geni kameni”, — начинает припев “Томпсон”. “Vatra gori u meni!” — заканчивает весь вагон. Североирландцы под сильным впечатлением, хотя их довольно трудно удивить. Можете найти этого хорватского Томпсона — нормальная музыка для подъема с утра. Марко Перкович он по паспорту. Под него мы докатываем до Сент-Этьена, и британцы выходят из вагона совершенно другими людьми.
Вокзал Шатокре уже полностью занят чехами и хорватами. Ребятам обоих цветов заботливые железнодорожники раздают красивые расписания сегодняшних поездов в Лион и Париж, отправляющихся после игры. Ночевать большинство поедут в Лион — Сент-Этьен красив, но невелик. И фанаты заполняют собой все свободное пространство.
Чехов поменьше, и гуляют они потише. Но не потому, что боятся, а скорее из общего темперамента. Общие фотки с хорватами, пиво, которое “гораздо хуже, чем у нас в Пльзене, но ладно”, и песни. Роскошь человеческого общения во всей красе.
“Во!” — тычет в эмблему на своей майке пожилой хорват, обращая внимание пожилого чеха. “Во!” — отвечает ему чех тем же жестом, только на своей майке. Тогда балканец поворачивается и достает козырного туза: на спине у него — девятый номер и надпись “Шукер”. Чех не меняется в лице и победоносно демонстрирует свой тыл. А там — номер 68 и фамилия Ягр. Вот они уже и друзья навек, хотя не факт, что хорват полностью представляет масштаб фигуры легендарного хоккеиста для мирового спорта.
Площадь имени Жана Жореса полностью засижена славянами, которые никуда не торопятся. До фан-зоны здесь минут двадцать пешком, до стадиона тридцать пешком, а на трамвае так и вообще сущая ерунда — может, десять каких в обычный день.
Но мы-то в Сент-Этьене в день необычный! Трамваи ходят так медленно, как не ходили уже давно. На их рельсах то и дело появляются пересекающие улицу в неположенном месте хорваты и чехи. Хуже от этого только тем, кто внутри. А внутри — хорваты и чехи.
“Звезды” не ездят в метро. “Звезды” предпочитают трамвай. Все легенды хорватской сборной от “Бокшича” до “Модрича” штурмуют двери. “Давайте, давайте, ребята!” — подталкивает их сзади еще и “Срна”, и ребята дают.
На всех остановках дежурят бригады транспортников, которые регулируют наполнение вагонов и приобретение билетов. Но о последнем можно забыть, что люди в зеленых майках и делают. Влезли кое-как — и пущай едут. Я вышел через две остановки — ну не стоит скорость того. В сто раз интереснее идти и разглядывать этих весельчаков.
Один хорват нес на матч надувную женщину. Женщина величаво ехала на матч, свесив ноги с шеи хозяина. Второй хорват подбежал к нему, сорвал “наездницу” и стремительным рывком положил на рельсы. Но Анны Карениной из резиновой не получилось: хозяин бросился к любимой и спас ее от верной гибели.
Группа хорватов в ватерпольных шапочках надорвала животы. Это было, как в немом кино: сильно, символично и быстро. И все получили удовольствие. Кроме тех, кто хотел все-таки посмотреть, как лопается надувная женщина.
Трамвай идет на многих участках примерно со скоростью пешеходов, идущих впереди этого трамвая. И те, кто идут сбоку, громко колотят по стеклам и стенам. Изнутри по стенкам тоже колотят — в такт распеваемым там песням. Содержание — самое боевое. Если вкратце: люди, убегайте из этого города, здесь сегодня играет сборная Хорватии.
Какой точный, как оказалось, это был эпиграф к матчу! Или вот еще один: машина пытается повернуть, за рулем барышня, перед ней переходят дорогу хорваты. Барышня зло сигналит — и немедленно получает вылитый стакан пива на лобовое стекло.
Пьяных было очень мало. Так, чтобы едва держаться на ногах, — только один товарищ. В остальном хорваты показывали пример вдохновенного боления. Красочные люди, костюмы суперменов, флаги со всех концов Хорватии и не только (видел большой флаг с надписью “Льеж”). Возле стадиона “Жоффруа Гишар” веселым ансамблем был сыгран бесподобный концерт хорватской народной музыки. Две гитары, одна бас-гитара, один национальный аналог домры — и целый хор человек из пятидесяти. Которые уходили, приходили, фотографировались, обнимались, но, самое главное, — пели так, что оторваться было невозможно.
У чехов были барабаны, пели они тоже неплохо, но такого чуда у них не было. В любом случае, все подходы к “Жоффруа Гишар” были абсолютно безопасны для болельщиков любой национальности и рекомендованы людям, страдающим депрессией, в лечебно-терапевтических целях.
Арена “Сент-Этьена” — из тех, которые можно узнать по любому кусочку. В наше время одинаковых круглых крытых стадионов со всеми удобствами она сохранила мозаичную самобытность 70-х и 80-х. И, что немаловажно, статус места исключительно футбольного. Несмотря на утерянный флагманский статус местного клуба. Когда-то “зеленых” называли “миллионерами” — в 60-е команда, спонсируемая сетью розничной торговли “Casino”, покупала только лучших игроков и жила на ногу, шире некуда. Но скандалы с “черной кассой”, предбанкротное состояние, вылеты из Лиги 1 теперь дают право сделать к былому прозвищу пошлую добавку “из трущоб”.
Но ее редко добавляют — уважают. Во многом из-за уважения именно Сент-Этьен раз за разом получает право принимать топ- турниры. В 1984-м на “Жоффруа Гишар” играли матчи EURO, а в 1998-м арену, названную в честь основателя клуба (и учредителя той самой сети “Casino”), выбрали для поединков французского чемпионата мира.
Это здесь, на этом самом стадионе Дэвид Бекхэм, лежа на газоне после столкновения с Диего Симеоне, чуть отбрыкнулся от аргентинца, за что арбитр Ким- Мильтон Нильсен немедленно удалил Бекса с поля. Это здесь 18-летний Майкл Оуэн пронесся кометой меж латиноамериканцев и вколотил тот самый гол, который и сейчас считают одним из лучших в истории чемпионатов мира. Это здесь Дэвид Бэтти спасовал перед Карлосом Роа — и прокомпостировал той славной сборной Англии билет домой.
С тех пор арену подновили: скруглили-таки углы. Что позволило увеличить вместимость до 41 тысячи. В 1998-м были 30 тысяч и аншлаг. На этот раз — некоторые проплешины в центральных секторах и 38 тысяч. В активных секторах болельщиков противоборствующих славян было примерно одинаково. Но в нейтральных — однозначно больше южных. Поддержку стороны обеспечили на одинаково высоком уровне.
Матч хорватов и чехов, пожалуй, тоже запомнится. Но, к сожалению, не только интереснейшим сюжетом, феноменальным первым таймом в исполнении “шахматных” и не титаническим отыгрышем команды Павла Врбы. Драка на секторе балканцев, брошенные ими же файеры на поле заставили арбитра Клаттенбурга включить трехступенчатую систему предупреждения. Хватило первого шага — остановки матча на некоторое время. Вмешательство стюардов остановило беспорядки. Один из них пострадал — рядом с ним (а также с игроком номинальных гостей Иваном Перишичем) взорвалась мощная петарда, свалившая с ног первого и оглушившая второго.
Впрочем, с ног сбиты и оглушены были все хорваты. В тот момент матч для них и закончился. Доигрывали уже одни чехи. Они просто молодцы. Самым ярким огнем в воздухе над полем стали не фейерверки с балканских секторов, а гениальный пас Томаша Росицкого на голову Милану Шкоде. Передача, которая объясняет, почему чешский капитан — действительно Моцарт от футбола. И как жаль, что на EURO»2016 он больше не сыграет.
Жаль было после матча и нормальных болельщиков хорватов. Глубину их горя трудно представить. Для чехов болельщики стали, по признанию Врбы, 12-м, 13-м и 14-м игроками. А для хорватов — первой, второй и третьей красными карточками.
“Шахматных” болельщиков мучило самое противное на свете чувство — чувство стыда. Они сами подвели любимую команду. Что теперь остается, кроме как заходить в продуктовый “Carrefour” (благо он до десяти вечера) и лечиться самым проверенным способом — вином и медитацией. Правда, ситуацию этим уже не исправить. Как теперь им показаться на глаза Срне, Модричу и Ракитичу на матче с испанцами? Те только что в любви им признавались, а теперь…
“But only love can break your heart” — “Но только любовь может разбить твое сердце”. Так грустно поет группа из английского Кройдона, но с подходящим названием “Сент-Этьен”.