Владимир Денисов. Ледовых дворцов настроили, а отдачи нет

“О чем будем говорить?”, — интересуется капитан “Трактора” и столп обороны сборной Беларуси и, кажется, слегка разочаровывается, когда узнает, что речь снова пойдет о нашем многострадальном хоккее.

Спасибо Загородному

— Как проходит отпуск?
— Как такового его нет. В марте сделали операцию — восстанавливаюсь. Реабилитация длится от четырех до шести месяцев. Три уже прошло. Конечно, еще нужно время. Оно поджимает. Но вообще это отдельная история, на которой хочу заострить внимание. Прилетели с семьей из Америки в начале июня. Хотелось побыть дома в Новополоцке, с родителями. Но учитывая, что в городе, оказывается, огромные проблемы с реабилитацией, вынужденно приехал в Минск. Сунулся в Новополоцк, потом в Витебск — и постучался в закрытые двери. Пришлось звонить всем известному Загородному Геннадию Михалычу. Хорошо, что он есть — направил меня к нужным людям. Но на всю страну всего два человека, которые работают в реабилитационном центре при МТЗ. Наверное, его построили еще при Брежневе. Старое, двухэтажное здание. В зале очень тесно. Вместе со мной приходят футболисты, гимнасты, но места — мизер. А ведь кому-то нужно с мячами поработать, на коврике полежать, с резинкой походить по залу. А оборудование… Оно, наверное, старше меня! Все понимаю: тяжелая ситуация в стране, экономика в упадке. Но если мы говорим о спорте высших достижений, то так не должно быть.

— Расскажите подробнее о травме. Когда стало ясно, что операция неизбежна?
— После матча с магнитогорским “Металлургом” примерно за месяц до финиша “регулярки” проснулся утром — плечо не поднимается, болит. Сделал МРТ, слетал в Германию. Решил доиграть сезон. После заключительной встречи, когда уже было ясно, что “Трактор” пролетает мимо плей-офф, отправился в Германию на обследование. Рассказал о планах доктору, и он посоветовал не откладывать с операцией. Хотя возможность повременить ради поездки на чемпионат мира была. Мне не чинили препятствий, однако предупредили, что в таком случае я смог бы вернуться в строй к Новому году. К тому же на “мире” рисковал усугубить травму. Тогда точно пропустил бы и предсезонку, и начало чемпионата, и олимпийскую квалификацию. Так что выбора, по сути, не было. Видел диагноз и принял решение без особых раздумий.

— Успеете восстановиться к началу сезона?
— Все идет по плану, даже с небольшим опережением. 8 июля, когда начнутся сборы, пройдет четыре месяца. У меня все впритык — где-то в августе смогу работать в полном объеме.

— Есть чувство, что сентябрьский олимпийский отбор важнее чемпионата мира?
— Безусловно. Игры проводятся раз в четыре года. Мотивация огромная, тем более что на предыдущую Олимпиаду мы не попали.

— Квалификация пройдет в Минске. Это плюс?
— Сложно сказать. Может, столкнемся с огромным давлением. Но недаром говорят: дома и стены помогают. Будем надеяться, при наших болельщиках все сложится хорошо.

— Соперники известны: Дания, Словения, Польша…
— Что о них говорить? Исходить нужно в первую очередь из собственных возможностей. В хоккей научились играть везде. Уровень подравнялся. Так что могу заверить: легко не будет.

— Следили за последним чемпионатом мира?
— Одним глазом. В Америке из-за разницы часовых поясов матчей толком не видел. Но с ребятами, конечно, списывался.

— Результат неутешительный. Ваше видение причин?
— Не был в команде и могу рассуждать лишь поверхностно. Со стороны кажется, что на итог повлиял комплекс причин: неудачный старт, команда не выглядела единым целым… Хотя тренерский штаб и костяк вроде те же, что в прошлом году, когда стали седьмыми.

— В ряду причин упоминалась неискушенность задней линии: дескать, четыре защитника не старше 21 года…
— Да, ребята молодые и много ошибались. Но ведь не они одни. Допускали промахи и опытные. В обороне пашут не только защитники, а вся пятерка. А наличие молодежи в составе лишь приветствую. Когда-то же надо начинать! В свое время Хэнлон взял меня на чемпионат мира в таком же возрасте. Надеюсь, ребята из нашего чемпионата, впервые прочувствовавшие, что такое чемпионат мира, приобрели неоценимый опыт, который поможет прогрессировать.

— Вы также дебютировали на чемпионате мира, будучи игроком белорусского клуба.
— Да, причем в “Керамине” находился не на ведущих ролях. Но тренер увидел, поверил и дал шанс. Моим делом было ухватиться за него двумя руками.

— Что изменилось в нашем хоккее за прошедших с тех пор десять лет?
— Глобально если что и изменилось, то незначительно. Взять представительство в НХЛ: раньше белорусов в ней было больше. Молодежь вроде бы растет, но понадобилось восемь лет, чтобы сборная двадцатилеток вернулась в элиту. Все идет как-то со скрипом. Ледовых дворцов настроили — это да. Но должной отдачи нет. Значит, нужно хорошенько проанализировать другие аспекты: как работают детские школы, каковы уровень тренеров и качество обучения. Но об этом говорится столько лет, а воз и ныне там.

Белорус навсегда

— Вы продлили контракт с “Трактором” на два года.
— Было еще несколько предложений, но я рад остаться в “Тракторе”. Провел здесь полсезона и не хотел менять команду. Тем более белорусам вернули легионерский статус в КХЛ — трудоустроиться в России стало сложнее. Не знаю почему, но наши соседи не воспринимают белорусов как легионеров, как чехов, канадцев или финнов. Считают, что мы не соответствуем уровню. Отношусь к этому как к данности.

— Северная Америка — перевернутая страница?
— По всей видимости. Но никогда не знаешь, что ждет в будущем. Есть примеры, когда и после 30 лет люди уезжали за океан. На сегодня я игрок “Трактора” — все мысли о нем.

— Если в России не воспринимают белорусов как легионеров, может, грешным делом, вам предлагали обойти лимит известным способом?
— Во-первых, никто не предлагал. Во-вторых, не важно, приехал я на чемпионат мира или нет, какой у меня паспорт и где буду жить, я навсегда останусь белорусом. Отказ не напишу ни под каким предлогом. Даже если допустить мысль о смене гражданства, то должно пройти четыре года, чтобы я перестал считаться в России иностранцем. Сами понимаете, мне не 20 лет, чтобы на такое решиться.

— Однако на такое пошли другие. Раньше всех — Сергей Демагин. Понимаете его?
— Как профессиональный спортсмен — прекрасно понимаю. В Беларусь Сергей приехал для роста и получил его. Но это не его родина. Таковы издержки натурализации. Вот у нас дают паспорта североамериканцам. Но они же не отказываются от канадского гражданства. Хорошо отношусь к Платту, Лингле, Лаланду, Бэйлену — отличные парни. Да, они выступают за нашу сборную, но при всем уважении никогда не будут белорусами. Интересно, а что народ скажет, когда канадцы откажутся играть за сборную? Вроде как ситуации похожи, но, если хорошенько подумать, они разные. Поэтому не думаю, что кто-то вправе Демагина осуждать. Тем более догадываюсь о причинах, подтолкнувших его написать отказ. Он не мог найти работу как легионер в России. Минское “Динамо” его не взяло. Либо хотело взять, но я знаю, на каких условиях. А они таковы: тебе некуда деваться — ты возьмешь то, что мы даем. И ты возьмешь, если хочешь играть в КХЛ. Не нравится — до свидания. Вот так работает система. Сергей отказался. Через пять лет закончит с хоккеем, и никто о нем не вспомнит. А у него семья, дети. Так что уважаю его выбор.

— Что вообще думаете о легионерском статусе белорусов?
— Необходима четкая определенность: либо мы легионеры, либо нет. Не должно быть так: сегодня — да, завтра — нет, послезавтра — как-то еще. Творившееся в прошлом году — нонсенс! “25 августа решим вопрос”. Начинается сезон. “А нет, подождите до 8 сентября”. Вот как это назвать? Не солидно. Мы же играем не на первенство водокачки. Лига международная и существует девятый год, а правила для клубов неодинаковы. Почему иностранным командам разрешается иметь в составе сколько угодно легионеров, а российским — не больше пяти? Либо вводите одинаковый лимит для всех, либо отмените его вообще. Но эти правила не мы устанавливаем. Есть дяди наверху, которые все решают. А нам ничего не остается, как подчиниться.

— Интересно, что изменится, если иностранный клуб завоюет Кубок Гагарина…
— Боюсь, тогда лимит только ужесточат. Скажут: не больше трех вместо нынешних пяти.

— Ну, или введут ограничения для нероссийских клубов.
— Наверное, так и сделают. Мне непонятно, почему руководство ФХР считает, что все беды от засилья легионеров.

Отмените лимиты

— До начала сезона еще больше двух месяцев. Тем не менее костяк “Трактора” практически сформирован — закрыты все пять легионерских вакансий. На ваш взгляд, стала ли команда сильнее?
— Работа на трансферном рынке видна. Вырисовывается какая-никакая стратегия. Импонирует, что едва закончился сезон, игроки не успели разбежаться, а процесс комплектования уже был запущен. Интересовался у ребят: “Трактор” собирается кого-нибудь подписывать, или мы так и будем двумя пятерками играть? Рабочие лошадки, конечно, необходимы. Но хочется, чтобы клуб на что-то претендовал. Надеюсь, проблема острого дефицита созидателей решена. Задачу еще не озвучивали, но, считаю, нам по силам добиться чего-то существенного. Попадание в плей-офф — само собой. Клуб знает, что такое финал Кубка Гагарина, и должен стремиться выступить как минимум не хуже. Город заслуживает хорошую команду.

— К слову, недавно ваш одноклубник Алексей Петров высказался в схожем ключе: “Челябинск — самый хоккейный город России”. Солидарны с ним?
— Россия большая. Есть Сибирь, где особенные болельщики. Но Челябинск в самом деле помешан на хоккее. За “Трактором”, как в той же Канаде, следят и дети, и взрослые, и бабушки с дедушками. Хоккей в городе — спорт номер один с большим отрывом. Здесь своя аура, неповторимая атмосфера. Хоккейная школа — одна из лучших в стране. Мне интересно, как все функционирует, и я иногда общаюсь с теми, кто там работает. На детском уровне порой такие зарубы, что ой-ой-ой. И школа, кстати, не одна. Детально не вникал, но знаю, например, что есть школа имени Сергея Макарова, школа “Мечела”. Так что Челябинск — хоккейный город. Однозначно!

— Грядущий сезон станет юбилейным, 70-м, в истории “Трактора”. Вот вам и дополнительная мотивация.
— Пожалуй. Где-то читал, что у клуба есть план на три года, согласно которому мы должны взять Кубок Гагарина. Меня это, конечно, “улыбнуло”. Непонятно, как так можно просчитать. С другой стороны, радует позитивный настрой клубных властей.

— Похожая ситуация уже была лет пять назад, когда руководство поставило задачу выйти в финал, хотя в предыдущем сезоне клуб даже не вышел в плей-офф. Все тогда тоже насмехались, мол, оно не в своем уме. Однако, как показало время, ожидания были вовсе не завышенными — вскоре “Трактор” пробился в финал.
— Вот! Сезон на сезон не приходится. Есть более стабильные команды, а есть те, кто выстреливает периодически. Этой весной челябинцы не вышли в плей-офф, но почему они должны преследовать приземленные цели? Всякое может произойти. Вон “Ак Барс” год назад играл в финале, а нынче вылетел в первом раунде.

— Хотите сказать, в КХЛ стало больше непредсказуемости?
— Да. На заре создания лиги были заведомые аутсайдеры. Сейчас же последняя команда обыгрывает первую, и этому никто не удивляется. Матчи намного напряженнее, чем раньше.

— Из минского “Динамо” в “Трактор” перешел Пол Щехура. Знакомы с ним?
— Нет. Слышал хорошие отзывы. Посмотрим. Поинтересуюсь у него мнением о “Динамо”.

— А у вас какое?
— А что мое мнение? Я же не в команде и мало что знаю.

— Но вы же неравнодушны к “Динамо”?
— Не буду кривить душой. Все-таки белорусский клуб, представляет страну в КХЛ.

— Вам по душе, в каком направлении движутся “зубры”?
— Не думал об этом. Больше волнует, куда движется “Трактор”. У “Динамо” же своя кухня, в нее не лезу.

— Руководство минчан озвучивало намерение сократить легионерскую составляющую.
— Это нужно было делать восемь лет назад. У меня другое предложение: отмените лимит. Серьезно! Пускай играют сильнейшие. Должна быть здоровая конкуренция между игроками не важно какой национальности — белорусами, русскими, канадцами или узбеками. Ни один тренер не поставит в состав того, кто слабее. И ты вырастешь, только когда тебя будут поджимать, дышать в спину. В противном случае успокоишься и перестанешь развиваться. Такова человеческая суть.

Спокойный капитан

— Вернемся к “Трактору”. Первый вице-президент клуба Сергей Гомоляко недавно заметил: “Нашим челябинским талантам очень поможет опыт Новотного, Кирилла Кольцова, Якуцени, Денисова. У кого еще учиться, как не у таких мастеров?!”. Льстит?
— Приятно, когда в тебя верят и рассчитывают как на одного из лидеров. Не могу сказать, что ощущаю себя им. Просто стараюсь добросовестно выполнять работу как на льду, так и вне его.

— Мощный финишный спурт уральцев в прошлом сезоне совпал с назначением Денисова капитаном. Приятный сюрприз, или ожидали подобного?
— Первое. Не знаю, по каким причинам убрали из состава прежнего капитана — Куинта. Может, давали отдохнуть. Но когда Дерон вернулся, нашивка осталась на моем свитере. По сути, ничего не поменялось. Уже имел подобный опыт в минском “Динамо”. Хотя тогда все было несколько иначе.
В Минске больше иностранцев, и я хотел объять необъятное. Команда выступала неудачно, все навалилось одно на одно. В “Тракторе” я уже спокойно выхожу на лед капитаном. Никакого дискомфорта.

— Дерон Куинт — легенда “Трактора” и весельчак по жизни, не так ли?
— Это правда. Мы отлично ладили. Вызывает огромное уважение, что человек, грубо говоря, в 40 лет не уронил планку. Мало того, не собирается заканчивать, находится в хорошей форме. Да, не такой быстрый, как прежде, но все остальное при нем. Сложно сказать, потеря ли это для “Трактора”. Он многое отдал клубу, но руководство посчитало, что пора уступить дорогу молодым.

— Молодым в Челябинске доверяют и тренерский штурвал. Как вам работается со штабом Анвара Гатиятулина?
— Человек проявил себя на молодежном уровне и заслужил возглавить первую команду. Как и все молодые тренеры, он учится, делает ошибки. Но, думаю, у него большое будущее. Он местный, хорошо знает внутреннюю кухню — это огромный плюс. Мне комфортно с ним работать. Хотя то же самое могу сказать про любого тренера. Когда выполняешь требования, проблем не возникнет.

— Тем не менее в “Ак Барсе”, судя по всему, возникли…
— Раньше уже были периоды, когда вроде бы все в порядке, но резко приходилось менять клуб. Так же и с “Ак Барсом”. Но у меня нет к нему претензий. Никаких обид. Ищу причины в себе. Значит, был недостаточно хорош. Кроме того, явно вмешалось возвращение белорусам легионерского статуса. Так что с пониманием отношусь к решению клуба расстаться. В Казани, видимо, посчитали, что легионер, который придет на мое место, сильнее.

— “Ак Барс” стал принципиальным соперником?
— Нет. Так же как и минское “Динамо”. Настрой на всех одинаковый.

Мы на своем месте

— В КХЛ у вас репутация жесткого защитника, который никому не даст спуску, не уйдет от стычек и всегда заступится за партнера. После перенесенных травм, может, есть смысл вести себя на площадке сдержаннее?
— Нет. По-другому не умею. Это мой хлеб. Если не буду бросаться под шайбы, хитовать, никому не буду нужен. Даже в конце прошлого сезона, когда последние матчи для “Трактора” ничего не решали, выкладывался на сто процентов. Плечо болит, но продолжаю бросать. Понимаю, что больно, и говорю доктору: “Вроде опять что-то дернул”. Он в ответ: “Так не бей, просто катайся”. Я только улыбнулся. Соперник идет в стык, а я должен увернуться? Нет уж. Не боюсь травм. Главное — правильно залечить.
Почему я и начал разговор с проблем, с которыми столкнулся в ходе реабилитации. Это безобразие. В Новополоцке и Витебске никаких условий. Но и в столице не намного лучше. Пускай “Прессбол” съездит на Стахановскую, 12, и сделает репортаж. Расскажите, в каких условиях людям приходится восстанавливать здоровье. Сегодня в маленьком зале ютились 13 человек. И с таким отношением мы всерьез говорим о спорте высших достижений? Смешно. Вот я из центра приехал на интервью. Пообедаю и отправлюсь в тренажерный зал. Потом в бассейн — продолжать разрабатывать руку. В обычный бассейн, хотя в нем, по уму, должна быть специальная температура воды. Вот где у нас такое есть? Потом другие процедуры. И все это в разных местах. И чтобы пройти весь курс, я вынужден мотаться туда-сюда целый день. А в августе придет вызов в сборную. Но никто ж не спросил: может, мне что-нибудь надо, чтобы быстрее вернуться в строй? Вот год назад вели диалог. Руководство сборной вошло в мое семейное положение. Сейчас же, после того как уведомил о невозможности приехать на чемпионат мира из-за травмы, наступила тишина. Нет системы. Хочется видеть, куда идти, потому что я не знаю куда. Набираю в поисковике “реабилитация плеча” — выдает рабочие вакансии. Набираю то же самое за границей — выпадает здоровенный список, только выбирай. Звоню в Чикаго Артему Анисимову. Прошу набрать Диму Куликова, который играет в “Пантерз” и должен знать, где в тех краях нормальный реабилитационный центр. Я там недалеко живу, и мне это очень пригодилось бы. Просил и агента, чтобы он что-нибудь подыскал. Месяц и одну неделю я разрабатывал плечо в Америке. Если бы знал, что в Беларуси такая беда, задержался бы за океаном. Но тогда пришлось бы прямо оттуда лететь в Челябинск, и я не побыл бы с родными и близкими. Беларуси нужен современный центр. Хотя бы один. Спортсменов-то у нас хватает.

— Да уж…
— После этого не говорите, что мы спортивная держава и должны заносить медали тележками. Ну да, два года подряд становились седьмыми на чемпионате мира. И началось: давайте медали! Согласен, преследовать амбициозные цели необходимо. Я тоже оптимист, хочу не седьмое место, а пятое, четвертое и так далее. Но нужно как-то поспокойнее. Если ты раз выстрелил, это не значит, что теперь каждый год будешь так играть. На последнем первенстве мы выступили в свою силу.

— Предлагаю закончить на позитиве. Как дела в семье?
— Все нормально. Дочки растут и радуют папу. Старшая теннисом занимается.

— Пойдет по стопам Вики Азаренко?
— Посмотрим. Так далеко не заглядываю. Даю направление, а выбирает пусть сама. Главное, чтобы ей это нравилось. Чем займется младшая? Ха, рано говорить, она только недавно пошла.