Мой Euro. Волшебный кролик

У меня, к сожалению, все прозаичнее: любовь к игре номер один и вправду была подхвачена вирусным путем, лишив романтики первое свидание с EURO.
Дело было в начале 90-х. В низеньком и упитанном семилетнем обалдуе даже близко не просматривались контуры будущего футбольного комментатора. Хуже того, общие представления о спорте у него ассоциировались разве что с крепкими словцами, что изредка, но долетали с маленькой кухоньки однокомнатной квартиры. Там отец и дед смотрели матчи чемпионата СССР по черно-белому “кубику-рубику” фирмы “Юность” и кляли минское “Динамо”, пропускавшее голы от загадочного Черномора из Одессы. Как вообще бородатый дядька из книги попал на Украину, и что пушкинскому герою делать на южных берегах, желторотый Герчиков не знал. Но летом 92-го у него появились целых три недели об этом подумать — болезнь Боткина в “инфекционке” быстрее не лечили.
Главные каверзы хвори известны всем: минимум вкусной еды, уйма пренеприятных процедур и, самое ужасное, практически тотальная изоляция от окружающего мира. Единственной отдушиной для “желтушных” в детском отделении была комната отдыха — эдакий островок связи с внешним миром. Осуществлялась она в одностороннем порядке, с помощью телевизора, и настроена была преимущественно на Бразилию и Мексику. Именно там, как известно, богатые плачут, рабыни угнетаются, а розы дичают — в общем, происходит все то, что вышибает слезу из добросердечных белорусских нянечек. Исключением из латиноамериканских правил был лишь вечерний отрезок: период, когда больных разгоняли по палатам, медсестер — по домам, а “прыемная”, как гласила странная надпись на дверях комнаты отдыха, действительно становилась местом приятного времяпрепровождения. Правда, уже для мужчин, в той или иной роли дежуривших по отделению. Прикрыв для приличия двери, они несколько часов кряду смотрели эфиры из далекой Швеции и что-то яростно обсуждали.
Собственно, на знакомые слова (те самые, что порой доносились дома из кухни) я одним прекрасным вечером и двинул в запрещенную зону. Словно сталкер, крадучись, просочился в зазор меж дверью с наличником — и остолбенел! На экране с некой хьюхеффнеровской дерзостью сновал волшебный кролик, очаровывавший легкостью движений и безумным, как у Юры Демидовича на “Евровидении”, взглядом. “Этис, атис, аниматис!” грызун, ясное дело, не вопил, но даже без этого чудо скандинавской мультипликации по имени Берни заставило ребенка превратиться в соляной столп. Гипнотическое воздействие сошло на нет лишь после исчезновения зверька по завершении заставки EURO»92, чем сразу же “спалило” юного лазутчика. Крик возмущения, взорвавший тишину, заставил обернуться всех взрослых, находившихся в комнате, и породил тот неловкий момент, когда бежать некуда, а земля под тобой не проваливается, как стыдно бы ни было…
К счастью, от порки нарушителя государственной границы, равно как и от депортации того “по месту проживания”, футбольные болельщики отказались. Критично оглядев засланца, собрание постановило: будем делать из него сына полка. Раз уж прибился к стае, значит, надо воспитывать. Правда, безраздельно взять на себя роль ментора никто не решился — чтобы сделать из Маугли человека, каждый чуточку побыл медведем Балу. Кто-то взялся объяснять, где наши, где не наши и почему за последних болеть не стоит. Дальше стартовал урок терминологии, где на мелках, листе бумаги и ластике наглядно пояснялись термины “гол”, “аут”, “пенальти”, “офсайд”, “блин, ну что же тут непонятного с офсайдом-то?!”, “балда, смотри сюда внимательно!” — и еще целый ряд моментов, без которых смотреть футбол проблематично. Правда, когда я попросил развернуто объяснить суть нескольких слов, послушно заученных из “радиотрансляций” с кухни, народный комиссариат образования смутился. Немного помявшись и промямлив что-то невнятное из разряда “подрастешь, поймешь”, самый взрослый из врачей отвернулся к экрану, дав сигнал остальным товарищам к просмотру матча.
Тот поединок — Германия встречалась со сборной СНГ — уже в сознательном возрасте пересматривал несколько раз. Однако так и не смог осознать, чем же эта игра июньским вечером 92-го навсегда влюбила в себя семилетнего паренька. Львиные шевелюры Харина, Шалимова и Добровольского, усищи Феллера, дьявольский оскал Хесслера, сравнявшего счет за несколько минут до финального свистка, — визуальные эффекты внушительные, но вряд ли способные потрясти душу человека, проводившего детство в окружении игрушек советского легпрома. Тонкие пасы Эффенберга, игра в отборе Онопко, перестроения, затеянные Берти Фогтсом, — осознать прелесть футбольных деталей юному зрителю доведется еще спустя лет десять-двенадцать. А вот что на самом деле затащило невинную душу в омут футбольных страстей, так это атмосфера, что царила на протяжении полутора часов в тесной комнатке отдыха. Эмоциональное единение, страсть, азарт, драйв… Сваленные в общий котел, они порождали зелье, которое не под силу сварить даже самому искусному волшебнику Хогвартса. И, отведав его разок, кажется, навсегда теряешь силу воли: достаточно лишь завидеть футбольный матч, как прикипаешь к экрану телевизора.
…Больше всего возвращению ребенка из больничной ссылки домой в семье Герчиковых радовались отец и дед. Ведь теперь их полку прибыло: на тесной кухоньке, всякий раз, как игрался марш Блантера или звучали позывные топ-турниров, доставлялся дополнительный стул. И теперь уже трое голосов: сиплый старческий, басовитый мужской и юный фальцетный на все лады обсуждали события, происходившие на зеленых полях мира. Наверное, по сей день это одно из моих самых теплых и светлых воспоминаний о детстве. За что и сегодня говорю спасибо шведскому кролику Берни. Ведь, последовав за ним в далеком 92-м, познакомился с настоящей страной чудес под названием “футбол”. И то открытие, как выяснилось, во многом предопределило мою дальнейшую взрослую судьбу.