Euro-2016. С места события. Победа геометрии над алгеброй

Фаны регби за переезд футболистам только благодарны. Теперь они играют на довоенном памятнике архитектуры, построенном в 1933 году в модном тогда стиле ар-деко. Причем именно “Шабан-Дельмас” (так переименовали арену в начале века в честь многолетнего мэра города и борца с фашизмом в годы Второй мировой) стал первым в истории мирового футбола стадионом, в котором абсолютно все трибуны были закрыты крышей от дождя без помех для просмотра.
Полностью крытые по периметру арены были и тогда, особенно в Англии. Но все они были снабжены опорами для навесов, которые лишали части удовольствия посетителей. В Бордо решили перещеголять родоначальников, сделав крыши безо всяких столбов. И это французам удалось!
Чтобы съехать в другое место, архитекторы должны были предложить жирондинцам что-нибудь действительно удивительное. И у них снова получилось. “Нуво Стад де Бордо” — арена, каких больше нет в мире. Форма властвует здесь безраздельно. Столбы-опоры снаружи делают стадион больше похожим на какую-то художественную инсталляцию на всемирной выставке. Ни один современный художник не постеснялся бы быть автором этого шедевра формы.
Содержание тоже не подвело. Внутри — просторно и светло, как снаружи. Шикарные места для всех, включая инвалидов. Для них, пожалуй, вообще лучшие. И гораздо безопаснее, чем на “Олд Траффорд”, например, где колясочники — на линии прямого обстрела за воротами.
Арена обошлась чуть больше 180 миллионов евро, однако ни один евроцент не кажется здесь выброшенным на ветер. Можно было сэкономить, но строители не стали этого делать, потому что на красоте не экономят. Чистая геометрия эстетики в одну кассу победила алгебру кошелька.
В субботу стадион был немецким, и город был немецким, и все трамваи в нем были немецкими. Куда бы вы ни пошли, обязательно встретили бы кого-нибудь в майке с орлом на теле и триколором в руках.
Итальянцев было на глаз гораздо меньше, пива они столько не пили, песен не пели и городской транспорт не парализовывали. Хотя отдельные интересные экземпляры попадались. На остановке трамвая я видел человека, расхаживавшего на первый взгляд в шапочке для плавания цветов итальянского флага. Но ближайшее рассмотрение выявило, что шапочки нет. Просто он лыс, как колено. И раскраску нанес прямо на бритую голову.
Немцы пели про “дойчланд” зычно. Люди в кожаных шортах с подтяжками, люди в беретах с нарисованным вместо усов немецким флагом, люди на велосипедах в треугольных колпаках, люди, пригнавшие откуда-то из Германии двухэтажный автобус и приехавшие на нем до самого стадиона…
Насчет автобуса это они хорошо придумали. Стадион далеко — там, где малоэтажный Бордо с прошлым переходит в многоэтажный с настоящим. Ехать от центра — уйму остановок. “Айн, цвай, драй, фир…” — начинает считать немец, зажатый у двери, и досчитывает до десяти. “Еще десять”, — говорит он толпе, и она грустно вздыхает. В трамвае, идущем на стадион, люди вдавлены в стекла дверей, как огурцы в трехлитровую банку. В тех, что идут оттуда, — ни души, и только редкие пассажиры дивятся на толпы немцев. Некоторые немцы пытаются корчить им рожи, но это совершенно излишние хлопоты: после пяти остановок в режиме давления 150 атмосфер рожи скорчиваются автоматически.
На каждой остановке войти в трамвай пытаются еще человек десять. Выходит из вагона хорошо если один. Обычно это какая- нибудь напуганная тетенька, которая продирается к дверям, как “Челюскин” сквозь льды. “Что, не поедете на футбол, фрау?” — ржут вокруг нее одни немцы. “Тихо, пусть выходит. Может, хоть немного свободнее станет”, — цыкают на него другие, но свободнее не становится, с той стороны еще немцы, и они едва ли не с разгона вгоняют нужное количество людей внутрь.
Закрывшуюся дверь немцы встречают так же, как будут вечером встречать каждый забитый пенальти — зычными “Оле- оле” и аплодисментами тех счастливцев, у которых свободны руки. Правда, таких немного.
На перекрестье веток светопреставление. Девочки в майках “Транспорт Бордо” пытаются продать немцам билеты, и некоторые даже берут, чисто чтобы понравиться барышням, но очевидно, что ни один контролер внутрь уже не войдет. “Следующий трамвай — через пять минут” — гласит электронное расписание, но оно врет. Он уже здесь, но не может подойти к платформе, потому что ее занял другой трамвай, в который пытаются сесть немцы и несколько итальянцев. Вся конфронтация между ними — на уровне кричалок. Да и та быстро сходит на нет.
И немцы, и итальянцы бывают очень разные. Очень много азиатов в майках Мюллера и Тотти. Очень много афровсехнасвете. За Германию и Италию болеют везде — от Швеции до Израиля и от Португалии до Казахстана. Конкурс для болельщиков на стадионе выиграл человек в майке сборной Германии с чемпионата мира-94, который на поверку оказался голландцем.
На трибунах немцев больше, чем итальянцев, но их преимущество не выглядит таким ошеломляющим. Тиффозерия собрала свое войско прямо перед матчем и готовилась к серьезному бою.
Так все и получилось. Бились не на жизнь, а насмерть. И по децибелам преимущество немцев над итальянцами было только за счет превосходства в количестве. “Скуадре адзурре” был обеспечен феноменальный суппорт.
Но кто-то должен был вытянуть длинную спичку, а кто-то короткую. Повезло Нойеру, не повезло Дармиану. А с ним — и всей команде, и всем болельщикам, и всей Италии, и всем остальным частичкам Италии, рассыпанным в тот вечер по всему миру.
Как трагедию все, причастные к “голубой эскадре”, поражение точно не восприняли. Но все-таки было обидно: ведь победа была так близка! Что ж, бывает и так. В футболе тоже победила геометрия. Пусть немного, пусть тысячной доли итальянской алгебре до счастливого конца не хватило.
“Вы откуда?” — “Из Израиля”. — “Далеко! Мы из Словении”, — так разговаривали “немцы” и “итальянцы” в трамвае назад, в город. Полуночный Бордо сотрясался от немецких песен, трамвай стоял и просил пощады. “Надеюсь, скоро поедем”, — объявил вагоновожатый, но половина уже вышла и ушла пешком. Просто оттого, что после таких матчей хочется пройтись.